Две розы - Джулия Гарвуд

– Нельзя сдаваться без борьбы, – подбодрил его Харрисон. – Скажи мне, Адам, ты останешься здесь и будешь бороться или же ты хочешь бежать?

– А ты позволил бы мне убежать? Ведь в этом случае ты лишишься всего своего имущества.

– Я не поставил на карту свое главное сокровище – Мэри Роуз. Разумеется, если она разрешит мне остаться.

– А что бы ты мне посоветовал?

– С тех пор, как я женился на твоей сестре, я считаю тебя своим братом. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь стряслось. Как адвокат, я бы посоветовал тебе остаться и не терять надежду.

– Значит, получается, что как брат ты советуешь мне убежать, а как адвокат – остаться.

– Что-то в этом роде, – согласился Харрисон. Взгляд его упал на стихотворение, заключенное Адамом в рамку и повешенное им на стену. Теперь Макдональд понял, почему Адаму так нравился этот абзац.

– Пообещай мне одну вещь, Адам.

– Что именно?

– Когда все это кончится и мы победим, ты снимешь это и уберешь куда-нибудь.

Адам на секунду замер.

– Я всю жизнь прятался и опасался, что за мной придут. Я больше не хочу так жить. Теперь я собираюсь встретить опасность лицом к лицу. «По ком звонит колокол, – прошептал Адам. – Он звонит по тебе».

– У, как мрачно.

– У меня не то настроение, чтобы скакать от радости. Ну что, мы закончили наш разговор?

– Мы его только начали, – улыбнулся Харрисон. – Нам еще надо обсудить, что тебе говорить на суде. Сядь, Адам. Сегодня будет длинная ночь.

Харрисон стал делать пометки в блокноте. Кол принес поднос с сыром, бисквитами и пивом. Поскольку никто его не гнал, он остался в библиотеке и, присев на краешек стола, принялся слушать вопросы Харрисона. Через час появились Трэзис с Дугласом. Что касается Мэри Роуз, то она не пришла, считая, что Адаму легче беседовать с Харрисоном в ее отсутствие. Молодая женщина долго сидела за столом в полном одиночестве, думая об Адаме, потом встала и ушла к себе.

Мысли ее обратились к Харрисону. Что же ей теперь делать? Он назвал ее Викторией. Кого же он любил? Понимал ли ее муж, что, назвав ее Викторией, он разбил ей сердце? Почему он не любит ее такой, какая она есть?

На подушке ее лежал ярко-красный цветок – очень похожий на розу дикий шиповник. Внезапно молодая женщина поняла, что ее муж хотел сказать, когда в первый раз, еще в Англии, положил к ее изголовью розу с длинным стеблем. Он знал, каково ей придется в чужой стране, и в то время, когда остальные изо всех сил пытались переделать ее, Харрисон напоминал ей, что любит Мэри Роуз со всеми ее недостатками. Потому что она была его Розой.

В душе Мэри Роуз с новой силой вспыхнула любовь к мужу. Как она могла усомниться в нем?! И как он мог простить ей ее недоверие?

Она села на кровать и, прижимая к себе цветок, поникла головой и заплакала.

– Я думал, цветок обрадует тебя, а не расстроит.

В дверях стоял Харрисон. Сердце Мэри Роуз сжалось – муж выглядел таким усталым, озабоченным и… уязвимым.

– Ты любишь меня, – промолвила она.

– Да.

– Спасибо, – прошептала Мэри Роуз. – За то, что ты мирился с моей неуверенностью в тебе. Я люблю тебя так сильно, и мне было так страшно в последнее время. Подожди, – остановила она Макдональда, который шагнул к ней. – Сначала я должна попросить у тебя прощения.

Мэри Роуз вдруг почувствовала, что губы ее неожиданно стали растягиваться в улыбке.

– Ты невероятно терпелив, – начала она. – Все это время ты ждал, пока я пойму тебя, не так ли?

– Нет, ты всегда все понимала. Я просто хотел тебе кое о чем напомнить.

– Ты назвал меня Викторией.

– Да? – Харрисон был явно удивлен ее словами. Он закрыл дверь и подошел к Мэри Роуз.

– Я люблю тебя, Мэри Роуз Макдональд. Для меня не имеет значения, как тебя зовут. Если ты захочешь менять имя каждую неделю, я не против. Ты всегда будешь моей Розой.

Ей захотелось обнять мужа. Она положила цветок на стол и встала.

– Я тоже тебя люблю. Мне стыдно, что я сомневалась в тебе. Ты когда-нибудь простишь меня?

– Мне следовало постоянно быть рядом с тобой, а не думать о том, как бы закончить все дела твоего отца. Ты когда-нибудь сможешь простить меня?

– Ты ушел в отставку?

– Надеюсь, ты не совершала никаких необдуманных поступков после своего возвращения сюда, дорогая?

– Что ты имеешь в виду?

– Я где-то читал, что в этих краях очень легко развестись.

– Не скажу, пока не поцелуешь. О, Харрисон, несмотря на все тревоги и волнения, ты вспомнил, что в детстве я принимала цветки дикого шиповника за розы. Пожалуйста, поцелуй меня.

– Если ты со мной развелась, я женюсь на тебе вторично. И на этот раз навсегда, Мэри Роуз.

Он привлек ее к себе и поцеловал, вложнв в этот поцелуй всю свою любовь и нежность. Харрисон снова был сильным и уверенным в себе.

– Почему ты так долго не приезжал? – спросила Мэри Роуз.

– Милая, если бы ты во время своего путешествия в Америку оглянулась назад, то увидела бы, что я уже плыву следом. Я старался добраться сюда как можно быстрее. Дай я тебя еще раз поцелую.

Супруги уже дрожали от охватившего их желания, Мэри Роуз положила голову мужу на грудь. Ей все в нем нравилось – даже его упрямство и самонадеянность, временами выводившие ее из себя. Интересно, знает ли сам Харрисон, как он прекрасен?

– Здесь вовсе не так легко добиться развода. Ты начитался дешевых романов, Харрисон. Нет, я не развелась с тобой. И не собираюсь, понятно?

Макдональд снова почувствовал себя счастливым.

– Мы поедем назад в Англию? С тобой я готова ехать куда угодно. Пока мы вместе, я везде буду счастлива.

Харрисон был тронут – из любви к нему жена даже готова оставить свой рай.

– Нет. Мы будем жить здесь. Я куплю участок земли где-нибудь неподалеку и построю дом.

Мэри Роуз снова заплакала, уверяя супруга, что это слезы радости. Потом она отстранилась и заявила, что не произнесет ни слова, пока не снимет с себя абсолютно все. Кто-то из них сорвал с кровати покрывало, и супруги бросились в постель.

– Это было хорошо, не правда ли? – спросил Харрисон, заглянув наконец в прекрасные глаза жены.

– Гораздо лучше, – ответила она, медленно кивнув. – Но я, кажется, уже забыла, как это было. Может, ты мне напомнишь?

– Ты меня убьешь, Мэри Роуз.

Она и в самом деле чуть не доконала его. Через час Харрисон заснул с мыслью, что умирает счастливым.

2 января 1876 года

Дорогая мама.

Сегодня мне исполняется шестнадцать лет, и мне впервые разрешили надеть твой чудесный медальон. Я так долго этого ждала. Спасибо тебе, мама, за это сокровище. Я буду беречь его всю жизнь. Мне так повезло, что ты у меня есть. Адам говорит, что с того самого дня, когда они нашли меня в переулке. Бог охраняет нас. Он прав, мама. Бог дал мне четырех братьев, которые любят и защищают нас с тобой.