Тьма египетская - Михаил Попов

Сам он оставался под быстро сооружённым пальмовым навесом всё там же на верхней площадке, опасаясь покинуть место расставания. Ему казалось, это всё равно, что разрушить дом, где он был счастлив. Если куда-то беглец вернётся, то охотнее всего сюда.

Ему доставили наверх ложе, приносили еду, к которой он не прикасался, прохладную воду для омовений в полдень. Шестеро опахальщиков непрерывно трудились, остужая мощное, несчастное тело.

Запыхавшиеся докладчики ползли вверх по витой лестнице почти непрерывно.

Паника в городе улеглась, даже если и была.

Полностью окружить город Яхмосу так и не удалось. Флот с изрядно обломанными вёслами и подпалёнными парусами охватывал город с востока, удушаемые жарой полки подползли наконец к восточным стенам. Дорога на север так и не перерезана, северная гавань открыта. Корабли с зерном и овощами ожидаются уже через несколько дней. Для разгрузки будут привлечены жители всех кварталов, чтобы сами могли убедиться — ни о каком голоде нечего и говорить. Может быть, имеет смысл просто раздать часть продовольствия, для вящего успокоения волнующихся бедняков?

Апоп, лежавший на правом боку с закрытыми глазами и, казалось, полностью занятый своими несчастными мыслями, дёрнул длинным ртом. Он был не согласен.

«Брат» Эта подошёл ближе, чтобы услышать царскую волю.

Царь сказал, что ничего раздавать бесплатно не следует.

— Они подумают, что мы их подкупаем. Пусть торговля идёт так же, как всегда. Надо проследить, чтобы цены не росли.

Начальник гарнизона удовлетворённо кивнул. Он был согласен с мыслью царя: ничто так не успокаивает народные брожения, как неизменность жизненного порядка. Кроме того, ему было приятно убедиться, что владыка только кажется отсутствующим, на самом деле даже в таком несчастье вожжи ситуации он держит в своих руках.

«Брат» Эта уже собирался удалиться, как вдруг последовало ещё одно подтверждение, что дремлющий повелитель не дремлет.

   — Что там? — спросил он.

Начальник не понял.

   — Что там с кораблями Яхмоса?

С самого момента появления «Телец» и пришедшая с ним эскадра неподвижно стояли перед башней, вцепившись якорями в илистое дно. Египетский флот стал такой же привычной частью пейзажа, как соседние камышовые острова. Теперь же там возникло некое колебание в рядах, движение. Восемь кораблей, по четыре справа и слева от флагмана, вдруг покрылись матросской беготнёй. Тяжёлые вёсла по команде съезжали с палуб в воду, окружая корпуса веерами брызг.

   — Они хотят напасть, — сказал Апоп, почти не открывая рта и смежённых страданием глаз. — Разорви их на куски, брат.

82

Оба были ранены, и Нутернехт и Хнумхотеп. У одного — правая рука и щека в ожогах, у второго обмотана рука выше локтя. Оба мрачны и задумчивы. Военный совет в беседке «Тельца» получился невесёлым. Половина кораблей в состоянии полной негодности. Удалось высадить десант на двух широких отмелях у восточных стен, но они затапливаются разливом реки, так что для длительной осады на них всё равно не укрепиться. В водном лабиринте по-прежнему властвуют лодки гиксосов, лёгкие и неуловимые. Нападения их всегда неожиданны, и хотя некоторые удаётся потопить, вреда они наносят больше, чем терпят ущерба. Корабелы ропщу т, есть попытки дезертирства.

Яхмос вскинулся.

   — Пойманы и казнены, — успокоил его флотоводец.

В целом же положение скверное.

На сухопутном фронте дела обстояли не лучше. Пересечённую мелкими каналами равнину до западных стен Авариса полки прошли, неся потери. Причём потери в основ ном ранеными. В такую жару, да ещё и в сырости и жидкой грязи, самая малая царапина оборачивается горячечной раной. Да, полки стоят у самых стен, на расстоянии полёта стрелы, и даже ближе, где есть укрытия. Самое удобное положение для штурма. Плетёные лестницы заготовлены в достаточном количестве. Хнумхотеп вздохнул и остановился. Но под взглядом генерала следующим усилием закончил речь:

   — Но гиксосы нас не боятся. Они смеются над нашими воинами, называют детьми ила. Обливаются в самые жаркие часы водой и жарят прямо на стенах мясо, так чтобы дым шёл в сторону нашего стана.

Яхмос внимательно слушал, оттягивая пальцами и без того удлинённый подбородок.

   — Вы, значит, считаете, что штурм приведёт к гибели?

И моряк, и пехотинец лишь вздохнули, отводя глаза.

   — Через несколько дней к ним начнут подходить конные подкрепления из провинции. Нечистые будут становиться всё сильнее, а мы всё слабее. Какой вывод отсюда следует?

И Нутернехту, и Хнумхотепу было ясно какой — грузиться на оставшиеся корабли и возвращаться домой, пока это ещё возможно. И так впечатление произведено сильное. Все увидели, что с Аварисом воевать можно, и можно наносить ему удары совсем близко к сердцу. И через год-другой, вырастив новые полки... Вслух эти соображения они, конечно, произнести не могли. Не мог этого сказать и Санех, хотя был в душе согласен с ними.

Яхмос улыбнулся:

   — Мы должны атаковать! Штурм, вот чего от нас не ждут! Завтра на рассвете!

Ответом было молчание. Но Яхмос был не такой человек, чтобы подпасть под общее настроение. Он был монументально уверен в своей правоте, и тем более, чем меньше внешних оснований было для неё.

Завтра на рассвете — штурм.

   — Штурм?! — командиры полков мрачно, исподлобья глянули на своего генерала.

   — Штурм!

Не посмевшие возражать, но продолжавшие сомневаться Хнумхотеп и Нутернехт были отосланы к войскам.

Спустя несколько часов восьми судам из эскадры, сопутствующей «Тельцу» в стоянии на водах, велено было атаковать дамбу, перегородившую бухту. Нанести удар прямо в лоб аварисской обороне. Бессмысленность этого действия была очевидна, но в этом и было зерно замысла. Гиксосы наверняка расценивают подобное действие так же, поэтому всерьёз и не ждут никакой тут атаки.

Помимо игры во внезапность, была у генеральского плана и вторая цель. Он полагал, что отвлечёт этим часть сил от тех мест, которые станут завтра на рассвете атаковать Нутернехт с Хнумхотепом.

Яхмос был бодр и решителен, несмотря даже на то, что знал больше неприятных новостей, чем его офицеры. На рассвете сегодня пришло известие, что Андаду, начальник мемфисского гарнизона, разгромил отряд Небамона, подкрадывавшийся к городу. Верховный жрец Птаха воспользовался волной, которую подняла боевая ладья Амона, и спустил на воду свою лодку, но та бесславно перевернулась.

И даже это известие не усомнило генерала в правильности того, что он делает. Удар нанесён Птаху, слава Амона неуязвима и в конце концов возобладает.

Восемь гребных домов медленно выдвинулись из неподвижной улицы и широкой шеренгой поползли в сторону города, морща тяжёлую воду, покрытую многими слоями солнечного лака.

Горожане опомнились довольно быстро. Заколошматили в душном воздухе торопливые барабаны. На дамбу с двух сторон сыпанули лучники. Происходила вооружённая суета и дальше, на набережной, за треугольным озером запертой бухты. Даже всадники топтались, только от них на узкой полоске дамбы проку немного.

Завязалась, постепенно густея, перестрелка корабельных стрелков с наземными. В сторону берега летели стрелы, обратно сыпались маленькие чёрные дымы — нечистые стремились подпалить корабли. Специальные люди бегали по палубам с кувшинами, заливая занимающиеся пожарники. Один корабль всё же достался огню, когда масляная стрела попала в перекладину мачты, и языки пламени быстро разбежались по обмотанному вокруг неё парусу. Скоро на месте мачты был факел. Другие корабли шарахнулись от несчастного, ломая строй и вёсла соседей. Сцепившиеся снастями суда встали, становясь совсем уж беззащитной мишенью. Но пять продолжали, плюясь стрелами и обливаясь вёдрами забортной воды, катиться к дамбе.

Занялся ещё один корабль и стал поворачивать вправо, потому что гребцы на правом борту побросали вёсла, а на левом продолжали ритмично рвать воду. Но дамба была уже рядом. Три египетских корабля небольшим замедленным клином наехали на неё, чуть задрав носы.

Линия лучников на дамбе разорвалась, сжимаясь к краям.

Попадавшие на палубы от удара о землю египтяне некоторое время опоминались, собирая под ногами копья и мечи. Если бы гиксосы додумались налететь на них сразу же, потопили бы атаку в лёгкой крови. Именно этого боялся Яхмос, но, увидев, что враги столь несообразительны, проникся дополнительным воодушевлением. Чувствуя себя умнее врага, чувствуешь, что ты сильнее его.

Растирая ушибленные места, придерживая отдавленные руки, египетские воины стали кособоко перебираться с корабельных палуб на полосу твёрдой почвы, рассекающую два водных пространства. Они охотно не делали бы этого, когда бы не ретивая решительность низших офицеров. Это Яхмос тоже отметил про себя, прислушиваясь к пронзительным командам, доносившимся до его слуха сквозь шум двух корабельных пожаров. Начальник, умело и уверенно командующий десятком воинов, самая ценная часть войска. Если не считать военачальника. Стадо ослов, предводительствуемое львом, сильнее, чем стадо львов, предводительствуемое ослом.