Герои - Джо Аберкромби

– Ты, должно быть, не меньше моего доволен, как все обернулось.

– А ты думал. – Ричи протянул ему трубку.

– Твои внуки будут править Севером, – сказал, принимая ее, Кальдер.

– Когда ты перестанешь.

– Думаю сделать это не сразу. – Кальдер глубоко затянулся горьковатым дымом, чувствуя, как ноют побитые ребра. – Немножко посижу, пока не стянут.

– Мне, наверно, до этого не дожить.

– Надеюсь на это. – Кальдер осклабился, выпуская дым, и они хохотнули, без всякого, впрочем, задора. – Знаешь, я тут раздумывал над тем, что сказал Доу. А именно, что если б он захотел моей смерти, то я бы и был уже мертвым. И чем больше я над этим думаю, тем более резонным мне это кажется.

Ричи пожал плечами.

– Может, Тенвейз от себя постарался.

Кальдер сделал вид, что размышляет, хотя сам уже все обдумал и нашел нестыковку.

– Тенвейз вчера в битве спас мне жизнь. Если б он настолько меня ненавидел, то что бы ему мешало отдать меня на растерзание Союзу, и всего делов? Никто бы слова не сказал.

– Если бы да кабы. Мир сам по себе дьявольски запутан.

– У всех свои резоны, как сказал мне когда-то отец. Вопрос лишь в том, чтобы их распознать. А дальше все просто.

– Что ж, Черный Доу отныне в грязи. А с ним и Тенвейз, судя по тому, как ты раскроил ему башку. Так что ответа мы, видно, никогда не узнаем.

– Почему же. Я его, похоже, нашел. – Кальдер протянул трубку обратно, и старик наклонился ее принять. – Это ведь ты сказал, что Доу хочет моей смерти.

Они с Ричи на мгновенье встретились глазами, и этого оказалось достаточно, чтобы уверенность Кальдера окрепла.

– Но это было… не совсем правдой? А скорее ложью.

Ричи, пуская дымные кольца, расправил плечи.

– Было дело, пусть и самую малость. У моей дочери, Кальдер, любящее сердце, и она в самом деле любит тебя. Я пытался ей растолковать, какая ты заноза в заднице, но она и слушать не хотела. Чего я, говорит, только для него не сделаю. Однако все шло к тому, что вы с Доу расплюетесь окончательно. Эта твоя болтовня о мире, язви его, всем уже обрыдла. И тут вдруг моя дочь р-раз, и остается за тебя заложницей? Ну уж дудки. Не мог я так рисковать своей единственной кровиночкой. Из вас двоих, тебя и Доу, кем-то надо было пожертвовать. – Он невозмутимо посмотрел на Кальдера сквозь клуб дыма. – Прости, но так уж оно обстояло. И если бы из игры выбыл ты, то уж прости, Сефф нашла бы себе кого-то другого. Хотя, по счастью, всегда была надежда, что верх над Доу одержишь все-таки ты. И теперь я рад сказать, что так оно и сложилось. Я лишь заботился, чтобы моя кровь не оказалась загублена. Поэтому со стыдом признаю: я действительно ворошил между вами угольки.

– Все время надеясь, что я все-таки одолею Доу.

– Само собой.

– Поэтому вовсе не ты подослал тех молодчиков убить меня, у тебя на вербовке?

Трубка застыла на полпути ко рту Ричи.

– С какой стати мне было так поступать?

– С такой, что Сефф находилась в заложницах, а я поносил Доу, и тогда ты решил ворохнуть угольки потщательней.

Ричи донес-таки трубку до рта, сунул в зубы, с присвистом вдохнул, но она уже погасла. Тогда он выколотил пепел о лежащий у огня голыш.

– Если уж ворошить угли, то делать это надо… на совесть.

Кальдер медленно покачал головой.

– Так почему ты просто не взял и не велел своим старым херам забить меня, когда мы сидели здесь, у костра? Чтоб уж наверняка?

– Ну ты даешь. У меня же репутация, о ней заботиться надо. Что же до наймитов с ножами в темноте, так здесь мое имя не страдает, нанимай их сколько хочешь.

Виноватым Ричи не выглядел. Скорее раздраженным. Даже обиженным.

– Чего надулся? Можно подумать, сам коленца не выкидывал, еще хлеще. Форли Слабейшего кто убил ни за что ни про что? Уж не ты ли?

– Ну так то я! – воскликнул Кальдер. – Про меня все знают, что я лгун! А ты… я-то думал… Ожидал, что ты лучше.

Прозвучало как-то глупо.

– Думал, что ты прямой, как резак. Поступаешь как в старину. По-правильному.

Ричи лишь язвительно хмыкнул.

– В старину, по-правильному? Ха! Да, сейчас принято ронять слезу по тому, как оно когда-то было. Век героев, все такое. Ну так вот, я помню, как оно тогда обстояло. Сам наблюдал, своими глазами. А было оно точно так же, как нынче. Никакой разницы. – Он подался вперед, ткнув в Кальдера чубуком трубки. – Хватай что можешь и как можешь! Взять твоего отца: кто ноет, кто кроет. Мол, при нем все изменилось. Действительно, надо же кого-то винить. А ему это просто удавалось лучше, чем остальным. Ну а песни, уж извините, поют победители. И они же вправе выбирать к ним мелодию, какая им по нраву.

– Вот и я выбираю, какую песню сложить про тебя! – взъярился Кальдер.

Впрочем, вспышка гнева продлилась всего секунду. «Гнев – роскошь, непозволительная человеку на троне», – так говаривал отец. Милосердие, милосердие, всегда думай о милосердии. Кальдер тяжко, протяжно вдохнул и выдохнул уже в смирении.

– Хотя и я, наверное, в твоей шкуре поступил бы примерно так же. Да и друзей у меня раз-два и обчелся. Как ни крути, а без твоей поддержки мне не обойтись.

Ричи ответил улыбкой.

– Она у тебя будет, обязательно. По гроб жизни, так что не волнуйся. Ты же родня, парень. Семья. В семье тоже не все бывает гладко, но она единственная, кому можно доверять.

– Вот так и отец мне говорил. – Кальдер медленно поднялся и снова тяжело вздохнул, из самого нутра. – Семья.

И пошагал через костры туда, где стояла палатка, принадлежавшая некогда Черному Доу.

– Ну и? – скрежетнул Хлад, подстраиваясь под ногу.

– Ты был прав. Этот старый хер и пытался меня прикончить.

– Ну что, воздать ему по заслугам?

– Именем мертвых, и думать забудь! – Кальдер спохватился и заговорил тише. – До тех пор, пока не родится ребенок. Я не хочу расстраивать жену. Пускай все уляжется, а потом обставим по-тихому. Как-нибудь так, чтобы тень падала на другого. Скажем, на Гламу Золотого. Сможешь устроить?

– Когда речь идет об убийстве, я могу все устроить как угодно.

– Я всегда говорил, что Доу мог бы задействовать тебя с куда большей пользой. А теперь меня ждет моя женушка. Можешь, кстати, сам пойти куда-нибудь поразвлечься.

– Почему бы нет.

– А чем ты, кстати, развлекаешься?

Глаз у Хлада, когда он отворачивался, блеснул. А впрочем, он у него блестит всегда.

– Точу свои ножи.

Кальдер так и не понял, в шутку он это или всерьез.

Новые руки

Досточтимая госпожа Уорт,

с глубоким прискорбием вынужден известить Вас о гибели Вашего сына в сражении на поле боя близ города Осрунг. Обычно подобные письма пишет непосредственно старший командир, но я испросил чести сделать это собственноручно, потому как знал Вашего сына лично, и за длительный срок службы мне редко когда доводилось служить со столь заботливым, приятным, способным и храбрым товарищем. Он воплощал все добродетели, которые свойственны солдату. Не знаю, доставит ли Вам это утешение ввиду столь огромной утраты, но не будет преувеличением сказать, что Ваш сын пал смертью героя. Знакомство с ним – честь для меня.

С глубочайшими соболезнованиями, Ваш покорный слуга,

Танни вздохнул, тщательнейшим образом сложил листок и ногтем большого пальца проутюжил на нем две аккуратные стрелки. Возможно, это наихудшее письмо, какое получала бедная женщина, а потому пускай, черт возьми, оно будет хотя бы надлежащим образом сложено, ведь она этого достойна. Письмо он сунул под мундир рядом с таким же, адресованным госпоже Клайг, отхлебнул из фляжки Желтка, обмакнул перо в чернильницу и приступил к следующему:

Досточтимая госпожа Ледерлинген,

с глубоким прискорбием вынужден известить Вас о гибели Вашего сына в…

– Капрал Танни!

К нему петушиной походкой – что-то среднее между сутенером и лакеем – подступал Желток. Башмаки в густой корке грязи, заляпанный мундир наполовину расстегнут, открывая потную грудь, опаленное солнцем лицо в пятнах трехдневной щетины, на плече вместо копья – плохонький заступ. Короче говоря, вид как у заправского служаки армии его августейшего величества. Остановился он невдалеке от гамака капрала, поглядывая на разложенные бумаги.

– Отрабатываете долги, которые за вами числились?

– Так уж выходит, юноша, что долги эти за мной все еще числятся.

Танни всерьез сомневался, что Желток умеет читать, но на всякий случай прикрыл неоконченное письмо бумажным листом. А то вдруг ненароком всплывет, чем он занимается. Так можно и репутацию подорвать.

– Все ли в порядке?

– В большой степени в порядке, – ответил Желток, опуская заступ.

Под напуской бравадой проглядывала печаль.

– Выполняли задание полковника о частичном захоронении.