Догоняя Птицу - Надежда Марковна Беленькая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У одной женщины (покорпулентнее), как и у мальчика, волосы были огненно-рыжие, того редчайшего цвета, который почти уже сошел на нет в средних широтах, вытесненный более повседневными оттенками. На шее у нее висел маленький серебряный амулет - летящая птица. А у другой на спине были вытатуированы две мухи: одна побольше - на левой лопатке, другая поменьше - на правой. Маленькой мухой была она сама - хозяйка узкой спины и наколок (а также доброго десятка серебряных сережек в ушах, носу и даже на бровях) А кто должен был стать большой мухой, она так и не придумала до сих пор.
Через час миновали три четверти подъема, но впереди оставался еще довольно сложный участок пути, который предстояло штурмовать.
-Ужас, - проворчала Рябина, усаживаясь на камень, переводя дух и закуривая. - Вот так и сбросишь пару кг за один подъемчик. А ты уверена, что это именно здесь?
-Точно тебе говорю, - отозвалась Муха. - Других вариантов все равно нет. Есть еще, правда, дорога через Байдарские ворота, но они до нее не дошли.
Она неопределенно махнула рукой куда-то в сторону.
На самом деле она плохо себе представляла, где расположены эти самые ворота и как обстоит дело с другими подъемами и лестницами, ведущими на плато, но интуиция подсказывала, что они идут правильно.
Наконец сделали последний рывок: роняя шлепки и тяжело дыша, одолели последние метры лестницы и скрылись в зарослях земляничника и граба.
Пережаренные за лето сухотелые ящерицы остолбенело смотрели им вслед.
Стояла теплая и сухая срединная осень. Отзвенел последний комар, отжужжала пчела, отзудела муха. Склоны гор покрывала рыжая медвежья шкура. Эта шкура стекала вниз, как сплошная раскаленная лава, то заполняя собой маленькие темноватые лагуны, то выбрасывая вверх зеленый огонек вечнозеленого хвойного растения. Иногда по ее поверхности проскальзывал ветерок, словно прозрачная рука, которая гладит притихшего зверя сверху вниз, сверху вниз, по шерсти.
И словно портновские ножницы, разрезающие синий сатин, шел в открытое море маленький белый катер.
Там, внизу угадывалась глубочайшая прохлада.
Глаз отдыхал на ней.
От осенней синевы моря веяло спокойствием: это было спокойствие прощания или утраты.
Оранжевые и желтые листья начали уже опадать. Они опадали на траву, на камень, хранивший в своей толще память о холоде и о зное; на древнюю римскую дорогу, по которой кто только не проходил за несколько тысяч лет, кто только не проезжал по ней верхом, на телеге или в колеснице, не ложился на нее и не умирал, не ронял серебро и злато, и стрелы, и пули, и серьги, и кипящие капли крови.
Ближе к морю падающие листья ложились на поверхность воды, привлекая внимание подросших за лето мальков, а слабые, но прожорливые прибрежные волны сонно их пережевывали.
Через час женщины и мальчик вышли на лужайку.
Было заметно, что это низина: чуть более сыро и чуть темнее кругом, будто наступает вечер или земля заболочена.
-Ты меня загнала, - пожаловалась Рябина. - А нам еще возвращаться!
-Такого больше не будет, - пообещала Муха. - Дальше вдоль обрыва, а потом вниз, вниз. Подъем всегда самое трудное.
Мальчик пошел осматривать лужайку, обходя ее по периметру.
А они бросили на землю рюкзаки и уселись сверху.
Посидели. Послушали тишину, прислушиваясь. Тишина была неподвижная, странная. Ее не разбавлял стрекот цикад, привычный для юга. Это была очень глубокая тишина. Можно даже сказать, бездонная и пугающе пустая. Тем не менее, природа вокруг вовсе не была ни пустой, ни мертвой. Всеми цветами нефтяной радуги переливалась жужелица. Вонял изумрудный клоп, прилепившись лапками к стеблю. Крупный ворон посидел на ветке, снялся, полетел, тяжело мотая крыльями.
-Летит, - зачарованно пробормотала Муха. - Зимовать здесь будет.
Какие-то мелкие птицы взволнованно, но беззвучно метались над головой, заплетая в небе невидимую сеть.
-Жутковато, - призналась Рябина, поежившись. - Как на кладбище. Не чувствуешь?
-Нет. По-моему, просто красиво, - отозвалась Муха. - Знаешь, я, когда переехала в Копенгаген... Там же вначале всякое было... Было и жутковато и просто жутко. Мечты вблизи совсем не такие прекрасные, как издалека. Сама понимаешь, - она нахмурилась и задумчиво выдохнула дым. - Деньги кончились очень быстро и вообще... Ну, ты в курсе. Но я всегда говорила себе: что бы ни было, что бы ни приключилось - мне надо вернуться. Чтобы приехать сюда и увидеть именно вот это самое место. Как говорится, закрыть гештальт, - она кривовато улыбнулась, чтобы улыбкой скрыть переполняющее ее волнение. - И эта штука насчет вернуться, чтобы увидеть - она меня оберегала, как талисман, понимаешь? А теперь я, можно сказать, освободилась.
-Да уж, - задумчиво произнесла Рябина. - Но что все-таки с ними случилось, а? Теперь уже и не узнаешь. Они тогда все просто исчезли. Бесследно! Может, умерли?
-Ага, вшестером. Их задушили ядовитые змеи.
- Вшестером плюс трое бандитов, которые их повинтили. Бандиты или менты. Там было не разобрать.
-Причем тут бандиты? Молния в дом могла попасть, например. Я слышала про дом где-то здесь, в этих местах, в который угодила молния. Но не уверена, что речь шла именно про эту поляну. Здесь и дома-то никакого нет.
-А люди где в это время были? - насторожилась Муха.
-Не знаю я ничего, - Рябина махнула рукой. - Про эти горы чего только не болтают. Говорят, например,
