Человек из пустыни - Елена Грушковская

— Лейлор! Родной, что с тобой? — спрашивал он почти с ужасом, вытирая щёки Лейлора и заглядывая ему в глаза. — Милый, в чём дело?

— Извините, — побормотал Лейлор, смахивая слёзы.

Он пытался взять себя в руки, но у него не получалось: пульсирующую медузу у него внутри сотрясали спазмы горя. Оно охватывало его, и он не мог с собой совладать, сколько ни пытался. До отца, видимо, что-то дошло. Он расцеловал Лейлора.

— Прости, дорогой… Прости, я не подумал. Не плачь, мой милый, всё будет хорошо. У тебя всё ещё впереди… Рэш сегодня взял выходной, и мы хотели прогуляться. Пойдёшь с нами?

— Извините, я не могу, — сдавленно пробормотал Лейлор и убежал к себе.

В своём номере он забрался на кровать и обхватил руками колени. Слёз больше не было, была только невыносимая боль и тоска, от которой не спасал ни солнечный день, ни красивый вид с балкона.

Он очнулся, когда его обняли тёплые сильные руки Рэша.

— Хороший мой… Не раскисай. Папа прав, у тебя всё впереди. Пойдём с нами, сегодня такой прекрасный день!

Лейлор уткнулся в его плечо. От Рэша веяло спокойной, уверенной силой, доброй и светлой, одно его прикосновение успокаивало и исцеляло. Но тоска крепко запустила в душу Лейлора когти, отогнать её было не так-то просто, и он покачал головой.

— Вы идите… Я посижу у себя, мне надо подумать.

— Нет, детка, так не пойдёт. — Рэш взял его за подбородок и заглянул в глаза. — Чтобы ты сидел здесь один и хандрил? Нет, мы этого не допустим. А ну, пойдём!

Без дальнейших церемоний Рэш схватил его на руки. В коридоре их уже ждал отец, сумка-кенгуру с ребёнком была уже на нём.

— Сопротивление бесполезно, — ласково сказал Рэш.

О победе Раданайта они узнали из новостей. Повторная коронация была назначена на пятое число второго летнего месяца амбине, а пока король прибывал на несколько дней в «Оазис», чтобы увидеться со своим спутником и немного отдохнуть.

Вечером накануне прибытия Раданайта Лейлор неважно себя чувствовал: его снова мучило онемение. Восстановить чувствительность помогали упражнения, и Лейлор долго разминался, вследствие чего поздно лёг, а потом ещё долго не мог заснуть. Когда же он наконец заснул, он снова оказался в Ущелье Отчаяния; преследуемый огромным, как небоскрёб, прорицателем Хадебудой, он бежал по лабиринту в скалах, спасаясь от колоссального паукообразного монстра, который головой почти доставал зеленоватого неба и изрыгал из зубастой пасти громовой рык. От кошмара его избавил звонок, который, как стрела, пронзил самую середину жуткой картины и разбил её вдребезги, вернув Лейлора в реальность его спальни, уже полной жизнерадостного солнечного света.

— Это я, мой милый, — услышал он в трубке.

Лейлор с ужасом понял, что проспал. Он должен был сегодня участвовать во встрече короля, и вот — встреча прошла без него. Сам не свой от стыда (к стыду добавлялась головная боль и разбитость вследствие скверно проведённой ночи), Лейлор нажатием кнопки открыл дверь и закрыл лицо руками. Шаги, волна аромата духов и прикосновение любимых рук.

— Солнышко, что случилось? Почему ты меня не встретил? Тебе нездоровится?

Лейлор обнял короля и покаянно потёрся щекой о его щёку.

— Прости, пожалуйста… Мне ужасно стыдно. Я проспал.

— Я вижу, — вздохнул Раданайт.

Лейлор виновато сник и нахохлился, обхватив голову руками. Чувствовал он себя скверно, да ещё и было ужасно неловко за то, что он не пришёл на встречу.

— Прости меня, — повторил он робко. — Не сердись, пожалуйста.

Рука Раданайта нежно скользнула по его волосам.

— Да я не сержусь, — сказал король мягко. — Просто люди могли подумать, что в наших с тобой отношениях не всё в порядке… — И, испытующе заглянув Лейлору в глаза, спросил: — Ведь у нас с тобой всё в порядке, малыш?

— Конечно, — вздохнул Лейлор и улыбнулся, почувствовав при этом, что левый уголок рта, в отличие от правого, плохо поднимается.

Раданайт пристально всмотрелся в него, взял его за руки.

— Слушай, у тебя левая холоднее, чем правая, — озабоченно заметил он, нежно разминая и поглаживая пальцы левой руки Лейлора. — Всё ещё немеет?

— Да, ещё бывает, — ответил Лейлор. — Вчера вечером я часа три разминался, чтобы онемение прошло.

— Я скажу здешним врачам, чтобы хоть они наизнанку вывернулись, а вылечили тебя к коронации, — сказал Раданайт. — До неё всего месяц, и за этот месяц они должны успеть, чего бы это ни стоило.

В этом «должны успеть» Лейлор почувствовал отголосок укоренившейся и уже вряд ли поддающейся истреблению привычки Раданайта — его привычки к власти. Пятого амбине, каких бы это ни стоило затрат и усилий с его стороны и со стороны врачей, Лейлору надлежало быть на коронации — улыбающимся, сияющим красотой и здоровьем, чтобы никому даже в голову не пришло, что он побывал за гранью и вернулся оттуда.

— Кстати, поздравляю с победой, — сказал Лейлор. — Я и не сомневался в ней.

— Я тоже, — ответил Раданайт серьёзно. И уже с улыбкой спросил: — Я могу надеяться, что эту ночь ты проведёшь со мной? Если будешь хорошо себя чувствовать, конечно.

— Теперь, когда ты здесь, мне станет лучше гораздо быстрее, — сказал Лейлор, потянувшись и обняв Раданайта. — Мне уже лучше. Можешь не сомневаться: сегодняшняя ночь — твоя. — И добавил шёпотом, страстно прильнув к королю всем телом: — Впрочем, как и все последующие.

Глава 31. Новое небо

Двенадцатого эйтне Илидор и Марис стали родителями. Малыша назвали Фалкон, и это не обсуждалось: имя выбрал Илидор, а Марис даже не стал спорить, как некоторое время назад не спорил с тем, что их с Илидором свадьба должна быть как можно скромнее. Свадьба была предельно скромной, праздновали её в узком семейном кругу, и никакого шума вокруг этого события не было. Итак, внук Странника родился двенадцатого эйтне, а уже двадцатого приехал из натального центра домой. Так совпало, что в этот же самый день, только тремя часами позже, порог дома переступил Рэш с маленьким Небро на руках.

Они ещё на Флокаре обговорили дальнейший план действий: Рэш берёт отпуск, приезжает вместе с малышом к Джиму и знакомится с его семьёй; Джим к этому времени должен подготовить своих к этому событию и сделать все основные приготовления к скромной свадьбе — с тем расчётом, чтобы она состоялась через две недели после приезда Рэша. Рэш был твёрдо настроен не бросать своей работы, и Джим принял решение покинуть Альтерию и обосноваться на Флокаре. Нельзя сказать, что это решение далось ему тяжело: внутренне он был готов к этому, он уже давно слышал зов нового неба, но до сих пор взлететь к нему Джиму слишком многое мешало. Рассудив, он решил, что сейчас его уже ничто не держит на Альтерии: дети выросли и стали самостоятельными, почти все обзавелись собственными семьями, в том числе и Лейлор — младшенький, любимый, свет его очей. С болью в сердце Джим отпустил его — вынужден был отпустить, так как удержать возле себя уже не мог. Сразу после коронации Раданайта Лейлор переехал к своему спутнику и теперь жил в Кабердрайке, в королевской резиденции, хотя и звонил каждый день, делясь впечатлениями от столичной жизни и от своей новой роли — роли спутника короля. Он не забывал о своём доме и своей семье, но, выражаясь словами древней альтерианской брачной клятвы, телом и душой Лейлор принадлежал теперь своему спутнику, и больше никому.