Народная история США: с 1492 года до наших дней - Говард Зинн

В те тяжкие годы в этой стране начал действовать профсоюз под названием «Союз издольщиков». Я подумал, хорошее название., и я знал, что это — к переменам в жизни южан, белых и цветных. Происходило нечто необычное. Я слыхал, что это организация для бедноты, — я поэтому и стремился попасть в нее. Я хотел знать достаточно секретов этой организации, чтобы понимать ее…

Белый человек, Мак Слоун, сказал мне: «Ты держись от них подальше. Эти ниггеры, что здесь крутятся, хотят устроить какую-то встречу.

Ты лучше в это не ввязывайся».

Я подумал: «Ну и дурак же ты, если думаешь удержать меня от вступления». Я пошел и вступил, как раз следующая встреча намечалась.

… Он [Мак Слоун] сделал как раз то, что мне требовалось, чтобы вступить, — дал мне указание не вступать.

Учителя из этой организации начали работать по всей стране, но не могли рассказывать о том, что делают. Один из них был цветной парень. Я не помню его имени, но он кучу времени проводил, встречаясь с нами, — это было частью его работы…

Происходили ли встречи в наших домах или еще где-нибудь, мы могли следить, чтобы никто не заявился. Маленькие такие встречи, иногда дюжина человек соберется… ниггеры были запуганы, ниггеры были запуганы, — вот правда в чем.

Нейт Шоу рассказал о том, что случилось, когда чернокожий фермер не оплатил свои долги и его вот-вот собирались лишить имущества:

Помощник [шерифа] говорит: «Я сегодня утром заберу все, что есть у старого Вирджила Джонса»…

Я умолял его не делать это, умолял. «Если ты у него все отнимешь, ему нечем будет кормить семью».

Тогда Нейт Шоу сказал помощнику шерифа, что не позволит этому случиться. Помощник вернулся с подкреплением, и один из этих людей выстрелил и ранил Шоу, который достал пистолет и выстрелил в ответ. В конце 1932 г. он был арестован и отбыл 12-летний срок в алабамской тюрьме. Его история лишь небольшая частичка неописанной драмы южных бедняков в те годы деятельности Союза издольщиков. Спустя годы после выхода на свободу Нейт Шоу откровенно рассказал о том, что думает по таким вопросам, как цвет кожи и классовая принадлежность:

Все ясно, как на ладони. Бедный белый человек и бедный черный человек сегодня сидят в одном седле — так уж повелели большие дяди. Контроль над людьми и властью — в руках у богача… Этот класс сплотился, а белый бедняк в одном ряду с цветными. Уж это я усек. В такое время дела сами за себя говорят лучше, чем слова…

Хозиа Хадсон, чернокожий из сельских районов Джорджии (он с десяти лет пахал землю, а затем работал на сталелитейном заводе в Бирмингеме), был возмущен делом «ребят из Скоттсборо»[194] в 1931 г. (Девятерых негритянских юношей обвинили в изнасиловании двух белых девушек, и на основании неубедительных доказательств жюри присяжных, состоявшие из одних белых, признали их виновными.) В том году X. Хадсон вступил в Компартию. В 1932–1933 гг. он организовывал безработных черных жителей Бирмингема. Хадсон вспоминает:

В самый разгар зимы 1932 г. мы, члены партии, провели массовый митинг безработных, который состоялся на ступенях старого здания суда на 3-й авеню в северном районе Бирмингема… Пришли тысяч семь человек или больше… и негры, и белые…

В 1932–1933 гг. мы начали организовывать районные комитеты безработных в разных районах Бирмингема… Если кто-то из-за еды бросал нас… мы не ходили и не говорили «Ах, как плохо!» Мы для себя решили, что пойдем и встретимся с таким человеком… И если человек хотел… мы с ним работали…

Районные комитеты встречались каждую неделю, регулярно. Мы говорили о вспомоществовании, о том, что происходит, читали «Дейли уоркер» и «Сазерн уоркер», чтобы знать, что творится с помощью безработным, что люди делают в Кливленде… как борются в Чикаго… или какие последние подробности по делу в Скоттсборо. Мы держались и были на подъеме, поэтому люди всегда приходили, у нас для них всегда были новости.

В 1934–1935 гг. сотни тысяч рабочих, которые оказались за бортом жестко контролируемых и открытых не для всех профсоюзов Американской федерации труда, начали организовывать свои союзы в новых массовых отраслях промышленности: автомобильной, резиновой, консервной. АФТ не могла проигнорировать этот факт; Федерация создала Комитет производственных профсоюзов для объединения рабочих за пределами уже имевшихся отраслевых союзов, стремившийся сплотить всех работников отдельно взятого предприятия в один профсоюз. Этот Комитет, который возглавил Джон Л. Льюис, вскоре откололся от АФТ и стал называться КПП — Конгрессом производственных профсоюзов.

К активным действиям профсоюзное руководство, АФТ и КПП, принуждали забастовки и волнения среди простых рабочих. Дж. Брешер в своей книге «Стачка!» рассказывает о том, как среди работников резиновой промышленности в городе Акрон (Огайо) в начале 30-х годов зародилась новая тактика борьбы — «сидячая» забастовка. Вместо того чтобы покидать стены завода, они оставались на местах, и у этого были явные преимущества: забастовщики напрямую препятствовали использованию штрейкбрехеров; им не надо было действовать через профсоюзных чиновников, так как они непосредственно контролировали ситуацию; им не надо было ничего демонстрировать в холоде и под дождем, у них оставалась крыша над головой; они не были изолированы, как во время работы или стоя в пикете; тысячи бастующих находились в одном помещении, имея возможность общаться друг с другом, сплотившись ради борьбы. Писавший о профсоюзном движении Л. Адамик так характеризовал первые «сидячие» забастовки:

Сидя у своих станков, котлов, бойлеров и на рабочих местах, они [бастующие] разговаривали. Некоторые впервые осознавали, насколько важна их роль в процессе производства резины. Двенадцать человек практически остановили производство!.,

Директора, мастера, десятники только об этом и говорили… Менее чем через час спор был разрешен, люди добились полной победы.

В начале 1936 г. на заводе по производству резиновых изделий компании «Файерстоун» в Акроне рабочие, делавшие шины для грузовиков и получавшие зарплату, которой не хватало на покупку продуктов питания и оплату аренды жилья, ожидали ее дальнейшего сокращения. Когда уволили нескольких членов профсоюза, остальные работники устроили «сидячую» забастовку. В первый же день в акции принял участие весь цех № 1, на следующий день — цех № 2, и руководство завода пошло на уступки. В течение следующих десяти дней такая же забастовка охватила предприятия компании «Гудйир». Судебное предписание запретило массовое пикетирование. Оно было проигнорировано, после чего к разгону пикетов привлекли 150 помощников шерифа. Однако вскоре им пришлось противостоять 10 тыс. рабочих со всего Акрона. Через месяц бастующие добились выполнения своих требований.

В 1936 г. идея нашла широкое распространение. В декабре на заводе № 1 компании «Фишер боди»[195] в городе Флинт (Мичиган) имела место самая продолжительная «сидячая» забастовка в истории. Она началась, когда с завода уволили двоих братьев, и продолжалась до февраля 1937 г. В течение 40 дней существовало особое сообщество 2 тыс. рабочих. «Это было похоже на войну, — сказал один из них. — Мы с ребятами стали лучшими друзьями». С. Файн в книге «"Сидячая" забастовка» описал происходящее. Рабочие комитеты организовывали отдых, информирование, занятия, работу почты, вывоз мусора. Были созданы собственные суды, разбиравшие дела тех, кто не мыл посуду, выбрасывал мусор, курил вне специально отведенных для этого мест или приносил спиртные напитки. «Наказание» представляло собой дополнительные поручения провинившемуся, наихудшим было изгнание с территории завода. Владелец расположенного по соседству ресторана ежедневно готовил на 2 тыс. рабочих трехразовое питание.

Проходили занятия по парламентской процедуре, ораторскому искусству и истории рабочего движения. Аспиранты Мичиганского университета преподавали журналистику и писательское мастерство.

Несмотря на «инджанкинз», 5 тыс. вооруженных рабочих окружили территорию завода, и никто не рискнул заставить их подчиниться этим судебным предписаниям. Полиция атаковала бастующих с использованием слезоточивого газа, а рабочие ответили водой из брандспойтов. Тринадцать участников забастовки получили огнестрельные ранения, но полиция была отброшена. Губернатор вызвал Национальную гвардию. К этому моменту забастовка распространилась на другие предприятия «Дженерал моторе». Наконец было достигнуто соглашение, представлявшее собой 6-месячный контракт, который не решил многие проблемы, но признал их существование, а также то, что отныне компания будет иметь дело не с отдельными личностями, а с профсоюзом.