Цитадель (Тамплиеры - 3) - Октавиан Стампас

Именно таким человеком был граф де Ридфор. Внимательно выслушав пространный и занимательный рассказ Реми де Труа, он погладил свою бородку, и сказал.

- То что вы поведали нам, брат Реми - присутствовал при разговоре и де Бриссон, - весьма интересно. Я вам искренне благодарен за стремление предупредить меня о, якобы, готовящемся заговоре.

- Мессир, не говорите этого страшного слова "якобы", оно показывает, что вы не поверили ни единому моему слову.

Де Ридфор усмехнулся.

- Ваши обвинения слишком фантастичны. Не буду от вас скрывать, что не люблю ваших собратьев, брат Реми. Ведомство, к которому вы еще столь недавно принадлежали, покушается играть в политике роль несоразмерно значительную. Брат Гийом оказал несколько деликатных и не вполне обычных услуг моему предшественнику. Радением графа де Торрожа брату Гийому удалось встать в положение особое, и многих раздражающее. Но, согласитесь, было бы безумием признать, что пятерка таинственных монахов вершит всем, в ордене и королевстве.

- Мне трудно говорить правду мессир, без того, чтобы хотя бы отчасти не задевать достоинство великого магистра.

- Изъяснитесь, - рука де Ридфора опять потянулась к бороде.

- То, что мне удалось увидеть и понять в делах брата Гийома, брата Аммиана, брата Кьеза, говорит о том, что они ведут их так, будто никакой другой власти в ордене, кроме их собственной, нет.

Граф де Ридфор откинулся в кресле графа де Торрожа, разговор происходил в зале со стенами, задрапированными белыми полотнищами.

- Вы просто другими словами повторяете свои прежние мысли, брат Реми.

Де Труа всем своим видом изображал подавленность и отчаяние.

- Мессир, ужас, который охватил меня, когда мне открылась картина их замысла, это, может быть оправдывает нестройность моих выводов.

- Да оставьте вы этот кликушеский тон! - резко сказал барон де Бриссон.

- С охотою оставил бы. Но ведь я кликушествую не в лицо событиям, которые, может быть, и не произойдут, а вслед уже двинувшимся.

- Вы имеете в виду Рено Шатильонского?

- Его, мессир. Это человек весьма решительный, и уж если ему велено создать повод для начала войны, он его создаст. В известном смысле можно считать, что война уже идет.

Граф де Ридфор с плохо скрываемым раздражением смотрел на этого странного человека. В его неожиданной и столь полной откровенности было, несомненно, что-то подозрительное. Внешне его объяснения того, почему он вдруг переметнулся, выглядели, пожалуй, убедительно, и граф, в общем, хотел бы ему верить. Но оставлял за собой право питать по отношению к нему, недоверие.

Враждебность по отношению к себе брата Гийома, обвиненного этим уродом во всех смертных грехах, великий магистр не ощущал. О влиятельности и законной таинственности этих монахов он был осведомлен и раньше и знал, что они облегчают работу в тех областях, в тех политических щелях, куда благородному рыцарю не протиснуться в полном боевом облачении. Кроме того, граф де Ридфор знал, что избран он был в немалой степени благодаря энергичной поддержке брата Гийома. Такая помощь только в первый момент рождает глубокую искреннюю благодарность, а затем она постепенно переходит в столь же глубокую и искреннюю неприязнь. Одним словом, отношение великого магистра к брату Гийому и его людям было сложным и не вполне определившимся. Он не слишком поверил рассказам человека с мозаичным лицом, но и сбрасывать со счетов эти рассказы не собирался.

- И все-таки я вижу, мессир, что вы мне не верите. Вернее верите не до конца. Вероятно, даже вы думаете о том, что я похож на человека специально подосланного, для того, чтобы сбить вас с толку, увести ваши мысли в сторону от нужного направления.

Де Ридфор так не думал, но услышав эти слова, решил, что в них, может быть, есть резон.

- Вы вольны выгнать меня, мессир!

- Зачем же, выгнать. Я ценю ваше желание мне услужить. Для такого человека всегда найдется место под крышей моего дома. Ведь вы утверждаете, что за вами охотятся?

- Да, только под видом прокаженного я смог попасть в город.

- Вас проводят, вы отдохнете. И будете всегда у меня под рукой. Может статься, что мне понадобится ваш совет.

Брат Реми низко поклонился и вышел, сопровождаемый молчаливым служкой.

После его ухода, великий магистр некоторое время пребывал в задумчивости. Сидевший у другого края стола, барон де Бриссон не выдержал.

- Прошу прощения, мессир, вы ему верите?

Граф улыбнулся.

- А вы, барон?

Де Бриссон тяжело задышал, было видно, что ответа на этот вопрос у него нет.

- То-то и оно. Если бы в его словах все было ложью и глупостью, вы бы сами не потащили его ко мне с этой свалки. Пусть, пока поживет здесь. Я надеюсь, ближайшие дни дадут нам возможность решить, что в его словах ценно, а что выдумка сумасшедшего. И какого именно сумасшедшего. И если я решу, что выдумка эта злонамеренна...

- Вы его повесите?

- Не знаю. Навряд ли. Он в моих руках. Брат Реми убежден, что стены этого дома являются для него защитой от возможной мести многомудрых монахов, но я ведь знаю еще и то, что стены эти стали уже для него тюрьмой. Самой надежной во всем королевстве.

Де Ридфор был убежден, что нашел отличный выход из положения, созданного откровениями этого "прокаженного". Если заговор все же имеется, то одной из его целей наверняка было желание побудить его, де Ридфора к необдуманным действиям. Так вот, эта цель достигнута не будет. Он не оправдает свою репутацию вспыльчивого рубаки.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

БЕГСТВО РОСТОВЩИКОВ

- Ваше высочество, Ваше высочество!

Принцесса задремала на кушетке, у окна. Во дворце было тихо, но тишина эта была не торжественная, а унылая. После отъезда графа, двор Изабеллы потерял последние приметы пышности и блеска. Есть такое провансальское выражение "воздух несчастья", именно этим воздухом была пропитана атмосфера во дворце. В дополнение ко всем прочим неприятностям, выяснилось, что нет денег. Сибилла пообещала сорок тысяч бизантов, а реально заплатила только пятнадцать, решив, видимо, что лояльность сестры больше не стоит. Или это решил кто-то из ее казначеев. Есть порода людей не любящих расставаться с деньгами, даже с чужими, и порою нужен специальный окрик, дабы они выполнили то, что однажды им уже велено было сделать. Чтобы выяснить, в чем, собственно, заковыка, надобно было писать сестре, что было выше сил Изабеллы. Взять деньги, когда их предлагают это одно, но просить денег!

Нет уж!

Решено было вновь обратиться к ростовщикам. Для любого из них, должник королевской крови это находка. Во-первых, можно ломить любой процент, высокородный клиент постесняется торговаться. Во-вторых, даже в случае внезапной смерти такого клиента, казна, как правило, принимает к выплате его долговые расписки.