Цитадель (Тамплиеры - 3) - Октавиан Стампас

Лицо принцессы окаменело, в глазах загорелись злые огоньки.

- Дошли до нас сведения о его успехах на восточных окраинах королевства. Он разогнал несколько овечьих отар, повесил пару-тройку огрызающихся сирийских крестьян...

- Мне неинтересно слушать об этом.

- Но тут на него свалилась большая удача, - невозмутимо и безжалостно продолжал Беливо, - он атаковал караван, в котором нашел сестру султана Саладина, оказавшуюся на поверку необыкновенной красавицей.

- Я же сказала... - почти бесшумно и почти бессильно прошептала принцесса.

- Теперь она живет у него, в его полуразвалившемся замке. Рено отказывается ее выдать, даже рискуя вызвать этим большую войну. Саладин необычный сарацин, он исповедует рыцарские принципы, для него оскорбление нанесенное даме, достаточный повод, что бы открыть военные действия. К графу скачут непрерывные гонцы из Иерусалима и из ставки султана, но он не хочет расставаться с пленницей, даже рискуя рассориться со всем белым светом.

- До свидания, господин прецептор.

- Что, скажите, кроме очень сильной страсти может заставить мужчину действовать подобным образом? Засим, конечно, прощайте, Ваше высочество.

Подковыляв к Изабелле, монаховидный сатир, улучил момент и поцеловал руку рассеяно свесившуюся со спинки кушетки.

Изабелле было в этот момент все равно.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ПЛЕМЯННИК

Сарацинской принцессе отвели самые роскошные покои в замке Рено Шатильонского. Правда, замком эту небольшую крепость с полуобвалившимися стенами, сложенными из необожженного кирпича и одною лишь каменной башней, назвать можно было лишь с большой натяжкой, и то за глаза. Всякий, кто видел это сооружение воочию, переставал именовать его подобным образом. Стоял "замок" на небольшом всхолмии, окружен был пустынными просторами почти бесплодной равнины. По ней протекал пересыхающий летом ручей. Вдоль его русла росли старые, редкие карагачи.

На втором этаже каменной башни имелось большое овальное помещение с двумя узкими окнами. Здесь и разместилась сестра султана Саладина со своими служанками, которых было числом шесть. Рено догадался, что их число имеет отношение к достоинству и статусу пленницы и не стал переводить девушек в разряд подлежащей дележу добычи. Его люди признали это решение хоть и молчаливо, но недовольно. В целом, улов оказался очень богатым. Трудно было ощутить себя обделенным, ощущая на поясе кошелек с сотней золотых монет.

Сам граф переселился в другой конец крепости, в две просторные комнаты, которые занимал некогда, до пожара в церкви, местный капеллан. От священника осталось четыре куста редких персидских роз во дворе, до разведения которых он был большой охотник.

Понимая, что порученное он выполнил и даже перевыполнил, граф Рено позволил себе предаться отдохновению. Легко себе представить, какие виды развлечения были в моде у одиноких вояк, затерянных на самом краю божьего мира. Все рыцари во главе с вождем погрузились в продолжительное, отягощенное поединками на мечах и более, чем не стройным пением, пьянство.

Молодые мусульманки целыми днями дрожали в неуютном своем прибежище, ожидая что вот-вот перепившиеся назореи кинутся к ним требовать того, что обычно мужчина-победитель требует от своей жертвы-женщины. Но день проходил за днем, и ничего, ни ужасного, ни отвратительного не случалось с ними. Они не знали, что их охраняет воля железного Рено и поэтому дрожали каждую ночь, когда развеселившиеся рыцари разжигали костры во дворе полуразрушенной крепости и начинали с дикими криками размахивать боевыми топорами и прыгать с разбега сквозь языки пламени.

Граф просто пил, его не интересовали никакие дополнительные развлечения. Он пил, но расположение его духа не менялось. Он даже не задавался вопросом, а что же будет дальше? Ведь не может же Саладин оставить без внимания акт столь грубого и наглого похищения своей ближайшей родственницы. Небось уже все досужие языки Иерусалимского королевства и окрестных земель обсуждают эту пикантную новость. Сестра могущественного курда похищена назорейским негодяем, известным своим вольным обращением с дамами.

При всем при том, Рено даже не попытался рассмотреть, что именно он похитил. Он позволял мусульманским девушкам всласть дрожать от непрерывного страха быть обесчещенными, а сам не сделал и шага в сторону башни.

Итак, граф ждал и пил, пил и ждал.

Первым, как ни странно, до его убежища добрался небезызвестный отец Савари. Стремясь хоть как-нибудь реабилитировать себя в глазах нового руководства ордена иоаннитов за неудачу с Сибиллой, он вызвался провести эту сложную и деликатную миссию. Он сам очень надеялся, и сумел убедить в этом тех, кто его посылал, что ему удастся найти слова которые вразумят Рено, человека, по общему мнению, безответного к любому вразумлению.

Когда графу сообщили о прибытии столичного гостя, он лежал на лавке возле стола, хранящего на себе следы непрекращающегося застолья.

- Наконец-то, - пробормотал граф. Ожидание его на самом деле вымотало, и он был рад тому, что начинаются хоть какие-то события.

Отец Савари вошел оглядываясь с осторожным любопытством. Граф не смог, или не захотел подняться со своего ложа. Он только велел своим собутыльникам убираться вон.

- Садитесь, святой отец, - этим предложением исчерпывались знаки внимания оказанные им гостю.

Тот благодарно их принял и подсел к столу.

Не глядя на него Рено сказал.

- Вот видите, я сделал то, что вы от меня требовали. По-моему, даже больше того. Что вы сочтете нужным сказать мне теперь.

Отец Савари сразу догадался, что его принимают за кого-то другого. Несколько секунд он размышлял над тем, пойти ли на поводу у этого недоразумения, авось это даст возможность что-то выведать, но отказался от этой мысли. Рено мог бы его наказать за вскрывшийся обман. Кроме того, принятая чужая маска помешала бы выполнению главной миссии.

- Граф, я как представитель достославного ордена св. Иоанна, собираюсь взывать к вашему разуму с одной стороны...

- Постойте, - Рено поднял веко, за которым был тяжелый, похмельный глаз, - так вы кто?

- Я не успел толком представиться, меня зовут Биль Савари, я послан капитулом ордена иоаннитов для того, чтобы...

- Стоп! Можете дальше не продолжать.

- Отчего же?

- Не желаю ничего слушать, идите вы к дьяволу со своим св. Иоанном!

- Но позвольте, ведь только что, принимая меня за другого, вы предлагали мне высказаться и оценить деятельность вашу. Клянусь ранами спасителя нашего...

- Не клянитесь не своими ранами, - тяжело, с металлическим хрипом в голосе, сказал граф, - а не желаю я вас слушать еще и потому, что ничего вы такого, чего бы я не знал, все равно не скажете.