Мэрилин Монро - Дональд Спото

К их крайнему удивлению, она произнесла его без запинки за три минуты и в единственном дубле, причем «говорила превосходно [по словам Аксельрода] и с такой внутренней убежденностью, что все, кто присутствовал на съемочной площадке, аплодировали ей».

Мэрилин пояснила автору сценария и режиссеру, что легко смогла здесь вжиться в роль, поскольку верила в каждое произносимое слово, а снимаемая сцена была близка ее собственному жизненному опыту.

ЮЭЛЛ: Взглянем правде в глаза. Ни единая красивая и разумная девушка никогда меня не захочет. Она захочет Грегори Пека...

МЭРИЛИН: Откуда ты знаешь, чего хочет красивая девушка? Думаешь, каждая красотка — это кретинка? Тебе кажется: вот пошла девушка на танцульки и встретила там какого-то парня — эдакого потрясного, важно надутого раскрасавца с экстравагантно обнаженным торсом, — который величественно прохаживается по залу, будто тигр, и словно бы говорит: «я такой пригожий, что тебе против меня не устоять». И после этого девице вроде бы ничего не остается, кроме как пасть перед ним на колени. А она вот не падает. Но в танцзале есть еще один парень — далеко в углу, — может, он из тех, которые нервные и не очень смелые, может, немного вспотел. Сначала девушка не останавливает на нем взгляда, но потом как-то нутром начинает ощущать, что он благороден, доброжелателен и немного расстроен, а еще что он будет с нею нежным, милым и мягким — и вот это как раз и влечет ее к нему! Ах, если бы я была твоей женой, то ревновала бы тебя — и очень даже ревновала...

[Целует его.]

Думаю, ты просто само совершенство!

27 сентября, через неполные две недели после возвращения супругов Ди Маджио на Палм-драйв, Джо отправился в Нью-Йорк и Кливленд, чтобы вести репортажи с матчей мирового чемпионата по бейсболу. На протяжении нескольких следующих дней Мэрилин постоянно разговаривала со своей старой подругой Мэри Карджер Шорт (сестрой Фреда), которая первой узнала о том, что пара Ди Маджио расходится.

Когда в субботу, 2 сентября, Джо приехал обратно в Беверли-Хилс, Мэрилин сообщила ему, что попросила своего адвоката подготовить исковое заявление о разводе. Кроме того, она проинформировала о своих намерениях Даррила Занука, который немедленно распорядился не впускать Джо на территорию киностудии. А Джо, будучи уверенным, что Мэрилин успокоится, одумается и кризис минует, ничего не сказал ей в ответ, а только перебрался из расположенной наверху спальни в комнатку на первом этаже, сохраняя при этом выразительное и торжественное молчание.

Однако в ту ночь соседи слышали отзвуки страшного скандала в доме 508. Обеспокоенная миссис К. Мидли все время была наготове — на случай, если бы дело дошло до рукоприкладства или иного применения силы; она была одной из нескольких женщин по соседству, которые видели тогда, как Мэрилин, растрепанная и укутанная почему-то в меховое пальто, вышла из дому и пару часов прогуливалась по главной улице и на задворках Палм-драйв.

Ранним утром в понедельник Мэрилин продемонстрировала, что жизненная энергия и инстинкт самосохранения в ней сильнее, чем гнетущая ее боль. Жаждущая, как всегда, рекламы и стремящаяся еще раз обернуть в свою пользу ситуацию, потенциально чреватую неприятностями, она позвонила Билли Уайлдеру, чтобы сказать, что она больна и не сможет прийти на работу. Сразу же после этого — точно так же, как она поступила 14 января, находясь в Сан-Франциско, — актриса связалась по телефону с Гарри Брэндом. Приглушенным голосом, словно бы сообщала какую-то великую тайну, Мэрилин призналась ему, что наняла Джерри Гизлера, самого известного в Голливуде адвоката по уголовным делам, который особенно прославился, защищая разных знаменитостей в деликатных и щепетильных делах. Гизлер будет представлять ее интересы в деле о расторжении брака, которое, как она надеется, завершится быстро, гладко и без борьбы. Брэнд посоветовал ей сохранять спокойствие и обещал сам заняться всем. Пресс-агенты студий обладали таким положением, возможностями и уверенностью в себе, что именно этим людям первым передавались все новости по поводу рождений, бракосочетаний, разводов, болезней и смертей, которые они затем использовали, припутывая к ним всяческих тузов, светил и корифеев Голливуда.

Брэнд, великолепный экс-журналист, немедля перешел в наступление. Он молниеносно передал информационным агентствам краткое заявление о том, что известная всему миру супружеская пара вскоре расторгнет брак «по причинам расхождений, вытекающих из тех противоречивых требований, которые ставит перед каждым из супругов их профессиональная карьера». Этот текст должен был вызвать улыбку у каждого из знавших о том, что к тому моменту Джо отошел уже почти от всех дел, за исключением комментирования матчей Кубка мира. Потом Брэнд отмобилизовал свой взвод: Роя Крафта, Чака Панаму, Молли Мэррика и Рея Метцлера — и дал каждому из бойцов список самых важных газет, журналистов и ведущих обозревателей-авторов колонок. В течение семи минут каждая из двадцати выходивших в Лос-Анджелесе ежедневных газет оказалась «первой», которая узнала обо всей этой истории.

На следующий день, 5 октября, новость распространилась по всему свету, и тем же утром более сотни репортеров и фотографов разбили лагерь на лужайке около дома 508 на Палм-драйв. А внутри дома находился Гизлер; он сидел рядом с Мэрилин, почивавшей в кровати и выслушивавшей успокоительные слова от доктора Леона Крона. Монро подписала сопроводительный документ к иску о разводе, где говорилось, что в течение восьми месяцев пребывания в браке она испытывала «тяжкие психические страдания, вызванные действиями и поведением ответчика, в которых не было никакой вины истицы»[277]. Мэрилин заявила, что брак перестал существовать 27 сентября, когда Джо вылетел на Восток страны, а также пояснила, что не будет добиваться алиментов и что у них нет общей собственности или имущества, подлежащих разделу. Затем Гизлер спустился к Джо и вручил ему положенные в данном случае документы, одновременно известив, что если тот на протяжении десяти дней не выразит согласия на развод, то брак будет расторгнут по его вине. Джо без единого слова спрятал бумаги в карман и вернулся к тому, чем занимался, — продолжил смотреть телевизор.

Далее, чтобы поддерживать прессу в состоянии неопределенности, был организован небольшой спектакль. Гизлер вышел из дома и сказал журналистам лишь то, что возможность примирения отсутствует, однако супруги хотят расстаться как друзья. Для придания этой информации большей достоверности он добавил, что мисс Монро лежит больная, поскольку она инфицирована вирусом, а мистер Ди Маджио, будучи заботливым мужем, готовит ей супчик. Скорее всего, на следующий день журналистам будут сообщены очередные подробности, а может статься, перед прессой даже появятся главные действующие лица.