Кровавое заклятие - Дэвид Дархэм

В первый вечер их ожидал банкет, подготовленный радушными хозяевами — мейнскими нуворишами. Хэниш был вполне любезен с ними, хотя на самом деле они не слишком его интересовали — несмотря на их неустанные усилия превознести вождя до небес. Его не особенно вдохновляли ни компания, ни музыка, ни еда с выпивкой. Хозяева и гости делали все возможное, чтобы обратить на себя внимание Хэниша — героя, единственного мейнца, которому удалось сесть на трон и подмять под себя империю, великого вождя, кто был способен снять древнее проклятие. Люди наперебой восхваляли его, но Хэнишу было на это плевать. Его интересовала только Коринн, и только ей был посвящен вечер. Принцесса больше не могла лгать себе: ей нравилось общество Хэниша. Нравилось слушать его рассказы и отвечать на вопросы. Нравилось, что эти серые глаза смотрят только на нее, пока остальные гости лезут из кожи вон, чтобы добиться расположения вождя. Прежде Коринн сочла бы это обычной надменностью; теперь она понимала, что Хэниш и впрямь ценит ее общество превыше любого другого — и наслаждалась этим.

Хэниш расслаблялся в компании Коринн — даже когда его мысли были заняты сложными государственными делами. Он рассказывал ей, как продвигается кампания Лиги против Внешних Островов. Все оказалось далеко не так просто, как полагал сэр Дагон. Лиге сильно подгадил пиратский капитан по прозвищу Шпрот. Забавное имя; несомненно, пират хотел выставить себя мелким, безобидным человечком — вроде неприметной рыбешки. Однако он натворил таких дел, что назвать его безобидным не поворачивался язык. Начать с того, что он искалечил боевой корабль Лиги и убил вице-адмирала. А некоторое время спустя тот же пират совершил налет на сами платформы. Он устроил на складе смолы взрыв, который разворотил одну из платформ, а горящие брызги вызвали сильнейший пожар. Полыхало даже то, что упало в воду. Огонь перекинулся на другие платформы; пожары пылали почти неделю, прежде чем удалось локализовать и потушить их. Ущерб был таков, что Лига задержала весеннюю поставку миста, задолжав всем провинциям. Потребуется немало времени, чтобы оправиться после нападения.

— Вот таких дел натворил маленький шпрот, — подытожил Хэниш и тут же махнул рукой, словно говоря, что все это, в сущности, ерунда. — Ладно. Лига очухается и будет сильнее прежнего. Ресурсов у нее вполне достаточно. Так, во всяком случае, они говорят, а я предпочитаю им верить. Удар по Лиге — удар и по нам.

— А вы не думали о том, чтобы порвать с ними?

— С Лигой? — переспросил Хэниш.

Коринн поколебалась секунду.

— Я знаю, что Лига была рядом много веков, но если они не могут защититься даже от шайки пиратов… почему бы не вести торговлю без посредников?

— Вы и представить не можете, как они сильны. Лига контролирует все мировые дела, у нее повсюду рычаги влияния. А самое, пожалуй, важное — то, что очень многие нынешние толстосумы и власть имущие приобрели свои богатства и положение благодаря Лиге. Они будут держаться за нее до конца. Так было во времена вашего отца, и теперь не изменилось.

— Вы никогда не упустите случая напомнить, что мой народ повинен во всех бедах мира, — сказала Коринн, чувствуя, как в душе вздымается гнев. — Мы, злодеи, установили Квоту, мы распространили мист, мы учредили рабский труд на рудниках. Вы все время тычете меня носом в мерзости, словно виновата я. Вы кричали, что уничтожите все несправедливости, сделаете мир лучше — и что же? Сделали? Вы убили рабовладельцев, да только вот не освободили рабов, а просто заняли место прежних хозяев!..

Хэниш перебил ее и беспечно, словно не было этой длинной возмущенной тирады, спросил:

— Не потанцуете со мной?

Коринн смерила его холодным взглядом.

— Мейнская музыка не годится для танцев.

Она не пыталась оскорбить Хэниша. В сравнении с полнозвучной, плавной музыкой акацийских инструментов, отрывистые ритмы Мейна казались Коринн лишенными гармонии, а мелодии — скучными и непредсказуемыми.

— А если бы была подходящая музыка, вы бы пошли танцевать?

Не дождавшись ответа, Хэниш взял принцессу за руку, сжал ее тонкое запястье между большим и указательным пальцем и повел к центру залы.

— Многие века мейнские музыканты играли подобные мелодии, и люди танцевали под них, отыскивали ритм, подходящий для движений двух тел. Может, такой ритм трудно ухватить, но это не значит, что его вообще нет.

Хэниш обнял Коринн за талию и притянул к себе. Она дернулась, пытаясь высвободиться, и шагнула назад. Хэниш, однако, не выпустил ее, а подался вперед, вслед за ней. Движение оказалось неожиданно гармоничным. Его шаг вперед был так хорошо подогнан к ее шагу назад, что принцесса и впрямь углядела в этом какой-то хореографический элемент. Как ни старалась Коринн, она не могла нарушить заданный Хэнишем ритм и в конце концов бросила попытки. Просто изумительно, как легко, как изящно он двигался, плетя все новые и новые узоры танца. И с каждой секундой танец этот нравился принцессе все больше…

— Коринн, — сказал Хэниш, — я не стану притворяться, будто у меня есть достойный ответ на ваш вопрос. Я не сделал мир лучше и признаю это. Но я сделал его лучше для своих людей. Поверьте, они заслужили награду. Ни один народ не страдал так, как мы.

— Надо полагать, это тоже моя вина.

Хэниш продолжал танцевать, опустив взгляд. В его глазах Коринн увидела странное выражение, которое не сумела понять.

— Не ваша лично, но вашего народа, да. Ваши люди породили Тунишневр. Создали их. Тинадин заполучил трон обманом. Вы, должно быть, считаете меня коварным и вероломным, Коринн? Тогда вам следует побольше узнать о собственных родичах. Надев корону, Тинадин обратил свою силу против моих предков и наложил на них проклятие. Он был чародеем. Ему достаточно было произнести слова, чтобы они воплотились в жизнь.

— Сантот, — пробормотала Коринн. — Вы говорите о сантот.

Хэниш кивнул.

— Тинадин имел дар, какой, может, был бы и у вас, если б вы знали, как им пользоваться. Он проклял род Мейн, наказал нас вечными муками. С тех пор никто из моих сородичей не обрел упокоения в смерти. Никто — за двадцать поколений. Наши тела не подвержены тлению. Наша мертвая плоть не горит. Мы не живем и не умираем до конца. Мы просто существуем.

К ним присоединились другие пары, старательно имитируя танец Хэниша и ожидая хотя бы мимолетного взгляда вождя. Коринн подумала, что Хэниш сменит тему, боясь быть услышанным, но он продолжал, даже не понизив голос:

— Нет более страшного проклятия, чем навечно оказаться запертым в ловушке между жизнью и смертью. Представляете, каково это, когда душа застревает в трупе, существует там годами, столетиями, и конца этому не видно? Смерть приходит ко всем — людям, зверям, деревьям и рыбам. Она приносит освобождение. Лишь мои предки лишены его. И я тоже. Вот что такое Тунишневр. Их становится больше с каждым проходящим годом. У акацийцев принято сжигать тела умерших и развеивать прах по ветру. В ваших обычаях сокрыто знание о проклятии и страх перед ним, даже если вы сами об этом забыли. Так часто бывает. Коллективная память хранит мудрость, которой нет у отдельных людей. Я хочу освободить своих предков, чтобы они, наконец, обрели покой. Вы могли бы помочь мне…