На свои круги (СИ) - Турлякова Александра Николаевна

- Хорошо, миледи.

Она дождалась, пока монах ушёл, и сделала пару шагов, приблизившись к постели барона. Долго рассматривала его лицо. Он похудел и как-то даже враз одряхлел, что ли, но это был он, всё тот же, полный мстительности и злобы.

- Почему вы такой? Кто воспитал вас таким жестоким? Ваши родители? Почему? За что вы мстите своему сыну?- Усмехнулась.- Молчите? А вы знаете, что он – ваш единственный родной сын... Именно он... Тот, кого вы больше всего ненавидите... Орвил – барон Арвинский...- Хмыкнула, прикрывая устало глаза.- Ваша жена никогда не изменяла вам, она вела тайную переписку с домом, поэтому не могла выпить из вашего кубка, а не потому, что имела любовника... Орвил – ваш сын, а вы лишили его всего, даже запретили, вот, теперь, появляться на ваших похоронах... Хотя, не всё ли равно вам тогда будет? Какая разница вам будет после смерти, кто проводит ваше тело в ваш склеп?- Усмехнулась с горечью. Барон глядел на неё с высоты своей подушки и кривил губы, и без того искривлённые параличом. Старый дурак!

- А этот мальчик, ребёнок, Артин, вы оставили ему всё своё добро, титул, земли, замок... А он не ваш сын... И никогда им не был.

Барон пытался хмуриться, но лицо плохо слушалось его желаний, на нём застывали лишь гримасы, одна страшней другой.

Ания помолчала и продолжила:

- Помните тот турнир, с которого вы привезли этого Эрвина? Конечно, помните. Вы тогда уезжали к своему графу и оставляли меня в Берде на постоялом дворе. Помните? В ту ночь я была не одна... Я провела её с вашим сыном... Я была с ним, с Орвилом... Это был первый и единственный раз... Я изменила вам с вашим сыном и от него я родила этого ребёнка... Слышите? Артин вам не сын, он – ваш внук. А если вы не считаете Орвила своим сыном, то он вообще вам никто. Никто! Слышите? Вы оставили всё-всё своё тому, кто вам никто!

Барон хрипел на своей подушке, силясь произнести сложное слово, боролся с непослушным языком, пока Ания не сумела разобрать его:

- Ш... Ш... Шлюха...- прошипел барон.

- Я люблю вашего сына, и даже, если нас никогда не поженят, я останусь с ним. Я и сейчас всё это время была с ним. Да! Я люблю его, а он любит меня... Мне нравится, когда он целует меня и обнимает, когда мы ложимся с ним в одну постель, когда он делает то, чего вы никогда не умели! Слышите? Вы! Больной жестокий урод! Я наслаждаюсь близостью с вашим сыном! И, если Бог даст, я буду рожать ему сыновей... Пусть они будут бастардами, но они будут рождены в любви... В любви, слышите? Вы хоть знаете это слово? Оно знакомо вам? Нет? Любовь... Любовь к женщине... Любовь к своим детям... Любовь к жизни... Просто любовь... Нет! Вы не знаете этого... Вы прожили свою долгую злую жизнь и не знаете этого до сих пор... Злоба наполняет вас, из-за неё вы живёте... Она бежит по вашим жилам, она заставляет ваше сердце биться...

Она помолчала, наблюдая за лицом своего мужа. Да, возможно она проявляла жестокость, говоря ему это всё, может быть, она была неправа. Эта боль останется с ней до конца её дней, её вина перед этим умирающим человеком.

Но ей не было жаль его. Нет! Жалеть его будет Орвил, искренне, своей сыновьей жалостью, ведь, как ни крути, он всё равно его сын. Но ей, Ании, он – никто! Тяжёлое, жестокое воспоминание, кошмар прошлого, то, что хочется забыть. И всё! Он не дал ей ничего, кроме боли...

- Ваша участь оправдана, вы заслужили её... Поделом... Поделом вам...- Поджала губы, делая шаг назад.- За всю вашу жестокость, за то, что вы делали...

- Ш... ш... шлюха...- снова прошипел барон.

- Вы один, остались один и умрёте в одиночестве. Рядом не будет детей и внуков... Один, навсегда один...

- Вон... вон... вон...- повторял барон простое и короткое слово.

Конечно. Она вышла, чувствуя на душе гадливость и грязь. Он не мог ударить её, пинать ногами, как прежде, но даже общение с ним почти без слов отравляло душу.

Ей не хотелось тут оставаться ни дня, ни часа.

Домой! Только домой! В Арвин! К сыну, к любимому мужчине! Пусть они отогреют ей сердце, пусть они светом вольются в её новую жизнь без барона Элвуда. Домой!

Когда она вернулась в Арвин, она первым делом обняла двух мальчиков-погодков, по которым так сильно соскучилась. За время отсутствия наступила осень. Ветер с севера гнал тучи и раздувал сухие жёлтые листья в садах. Тоска наполняла сердце. Потом с Дарнта прибыл гонец с сообщением о том, что барон Элвуд скончался после очередного удара и был похоронен в родовом склепе. А ещё через десять дней вернулся Орвил с хорошей новостью: Королевский Суд признал Эрвина Гавардским графом, ему были возвращены доброе имя, титул, земли и его графская корона. Он уехал в свой Гавард вступать в законные права и принимать вассальные клятвы от своих баронов. Но почивший барон Элвуд так и не дожил до этой новости, да и вряд ли она была бы хорошей для него...

ЭПИЛОГ 

- Милорд? Можно к вам? Я не помешаю?

Эрвин оторвался от расстеленной на походном столе карты и поднял глаза на оруженосца. Молодой парень ждал разрешения войти, смотрел в лицо выжидательно. Граф спросил у него:

- Что случилось? Входи...

За пологом натянутого шатра уже смеркалось, пели цикады, где-то недалеко лаяла собака. Лагерь графа гавард прожил ещё один день. Вот так вот, вечером, когда все бароны покидали его, граф любил побыть в одиночестве, подумать над картой, поразмышлять о чём-нибудь сам с собой. В такие моменты он не любил, когда ему мешали, когда кто-нибудь прерывал его мысли. Приближённые оруженосцы об этом знали и старались лишний раз не мешать. Но на этот раз, видно, дело требовало его внимания.

- Милорд, вы же помните, несколько дней назад наши дозорные столкнулись с их разведывательным отрядом?

- Да, конечно. И что?

- В плен к нам попало четверо... Рыцари. Помните? Вам докладывали об этом?- Тёмные глаза оруженосца смотрели внимательно.

- По-моему, этим у нас занимается барон Этмур. Спроси его. Я не видел этих пленных и не разговаривал с ними: не было на это времени... Даже, если честно, не знаю, кто там. Разведчики...- Хмыкнул и пожал плечами.- И что?

Оруженосец дёрнул подбородком за спину и продолжил:

- Там с их лагеря прибыли, просят отдать одного...

Эрвин нахмурился.

- Кого это?

- Одного из этих... Если я правильно понял, о котором шла речь, он молодой, по-моему, он даже не рыцарь ещё, дай Бог ли, ему лет шестнадцать ещё... Я и не знаю, зачем он полез в эту разведку... Может, со своим сеньором за компанию?- усмехнулся, раздумывая вслух.

- А что говорит барон Этмур? Он, что ли, сам не может в этом разобраться? Назначили бы выкуп!

- Барон сказал, что это дело вас заинтересует, да и чтобы вы сами, лично, решили, что делать, отпускать или нет?

- Да? И почему это?

Оруженосец пожал плечами и улыбнулся.

- Барон просил передать вам, что это от барона Арвинского... Сказал, вы поймёте, если я скажу...

Эрвин нахмурился и задумчиво поджал губы. Долго молчал, будто с духом собирался, потом спросил:

- Они прибыли от барона Арвинского? Этот пленный его родственник?

- Как я понял, это сам барон Арвинский и его жена...

- Жена?- Граф удивлённо вскинул брови, а оруженосец продолжал:

- Этот пленный – их сын, они сильно просят, настаивают на встрече с вами. И барон Этмур отправил меня к вам.

Граф Эрвин долго молчал, думая, и молодой человек смотрел ему в лицо, пытаясь угадать мысли сеньора.

Здесь все любили его, любили за рассудительность, за сдержанность, за справедливость. Он никогда не был скор на расправу, старался выслушать, понять, если что. Он был хорошим сеньором, и многие – да что многие? Все! – оруженосцы его гордились, что попали к нему на воспитание. За многие годы из Гаварда вышло достаточно честных баронов, наследников земель, никто никогда не упрекнул бы графа за бесчестье в его воспитанниках.

- Мне пустить их? Милорд?

Граф согласно кивнул и шепнул: