Золотой Сын - Пирс Браун

– Мама! – протягиваю к ней руки, по щекам струятся горячие слезы, и я вытираю их рукавом.

Стоя на коленях, я обнимаю ее и молча плачу. Очень долго мы не произносим ни слова. От мамы пахнет жиром, ржавчиной и пряным ароматом гемантуса. Она целует меня в макушку, совсем как раньше, гладит по широкой мускулистой спине, будто не замечая, что я изменился.

– Надо снять с плиты чайник, – вдруг говорит она, – а то кто-нибудь проснется и увидит тебя.

– Да-да, конечно!

– Тогда отпусти меня, сынок!

– Ой, прости, – смеюсь над собственной глупостью я.

– Но как это возможно? – спрашивает она, глядя на золотые знаки на моих руках. – Что произошло с тобой? Ты совсем как они, даже акцент…

– Ваятели потрудились. Дядя Нэрол спас меня.

– Присаживайся, – качает головой она, едва заметно дрожа.

Думает, что я не замечаю ее волнения. Отворачивается к плите, снимает чайник, ставит на стол две кружки. Одну достает с верхней полки – я ее помню, это кружка моего отца. Керамическая поверхность покрыта толстым слоем пыли. Некоторое время мама прижимает ее к груди, и ее мысли уносятся далеко отсюда, далеко от меня – вспоминает, как раньше мы начинали каждый день всей семьей. Тяжело вздохнув, мама кидает в кружки заварку и заливает кипятком.

– Чем тебя угостить? У нас есть твое любимое печенье, хочешь?

– Нет, спасибо.

– А еще я забрала со вчерашнего пира свою порцию! Изысканная золотая еда! Это все ты устроил?

– Я не золотой.

– Еще есть фасоль. Из огорода Леоры, только что с грядки. Помнишь Леору?

Украдкой бросаю взгляд на планшет. Мустанг досмотрела видеозапись и идет на корабль – этого я и боялся. Мне приходит сообщение от Севро: «Задержать ее?» У меня есть два варианта: приказать Севро и Рагнару поймать ее и продержать до моего возвращения или довериться ей и позволить сделать выбор самостоятельно. Если выберу второй вариант, она может улететь, рассказать отцу, кто я такой, и все будет кончено. Но возможно, ей просто нужно время, чтобы переварить все, что я вывалил на нее. Если Рагнар и Севро вмешаются слишком рано, она может разозлиться на меня. Хуже того, они могут устроить самодеятельность и убить ее!

Чертыхаясь сквозь зубы, быстро набираю ответ, отрываюсь от планшета и говорю маме:

– Я всех прекрасно помню. Ничего не изменилось. Это и правда я.

Мама стоит у плиты, а потом оборачивается, и на ее искалеченном инсультом лице снова возникает кривая улыбка. Неловко пытается взять обе кружки, и в конце концов ей это удается.

– Ты что-то имеешь против стульев? – резко спрашивает она, заметив, что я смотрю на ее парализованную руку.

– Боюсь, скорее, они что-то имеют против меня… – усмехаюсь я, одной рукой легко приподнимая стул.

Такие стулья больше подошли бы детям золотых, а не нобилю со шрамом, ростом более двух метров и весом, равным весу трех алых. Мама хихикает. В детстве мне казалось: этот смешок означает, что она сделала какую-нибудь пакость. Грациозно скрестив ноги, она усаживается на пол. Следую ее примеру, чувствуя себя как слон в посудной лавке. Мама ставит между нами дымящиеся кружки с чаем.

– Кажется, ты не очень удивлена моим появлением, – начинаю я.

– Ты теперь так забавно говоришь, – отзывается она и надолго умолкает, даже не знаю, добавит ли она что-то еще. – Нэрол сказал мне, что ты жив, но забыл сообщить, что ты теперь золотой. – Она делает глоток чая. – У тебя наверняка куча вопросов.

– А я-то думал, что у тебя! – смеюсь я.

– Конечно! Но я слишком хорошо знаю своего сына, – отвечает она, глядя на знаки на моих руках. – Мне терпения не занимать. Давай спрашивай!

– Дядя Нэрол… Он…

– Умер? Да, умер.

– Давно? – выдавливаю я.

– Два года назад, – хихикает она. – Они с Лораном упали в шахту. Тела так и не нашли.

– Какого черта, мама? Что тут смешного?

– Брат твоего отца всегда был темной лошадкой! – Она прихлебывает обжигающе горячий чай, к которому я пока что не решаюсь прикоснуться. – Черта с два он умрет, он же живучий, как таракан! Я поверю, что он умер, только если увижу его в Долине собственными глазами! Этот засранец тот еще пройдоха! – медленно, как и все алые, говорит мама, сейчас последствия инсульта едва заметны. – Думаю, он унес отсюда ноги и прихватил с собой Лорана.

Судя по всему, она понимает, что под шахтами что-то происходит. Может, она и не знает всей правды, но кое о чем догадывается. Вероятно, мой дядя и двоюродный брат действительно живы и ушли к Сынам Ареса.

– А как там Киран? Лианна? Дио?

– Твоя сестра снова вышла замуж, они живут с его семьей в поселке Гамма.

– Гамма? – скривившись, переспрашиваю я. – И ты позволила ей… – резко умолкаю, заметив, как кривится ее рот. Может, я теперь с виду и золотой, но это не дает мне права указывать матери, как поступать с собственной дочерью, так что лучше мне заткнуться.

– У них две девочки, которые больше похожи на тебя, чем на твою сестру или на любого из Гаммы. У Кирана все хорошо, – улыбается она. – Можешь им гордиться! Он уже не тот пугливый малыш, который боялся засыпать наверху один! Настоящий хозяин в доме! После ухода Нэрола стал бригадиром.

Бедный братец…

– А что с Дио? Как родители Эо?

– Их отец умер. Покончил с собой вскоре после того, как ты попытался сделать то же самое.

– Как много смертей! – хватаюсь за голову я.

– Такова жизнь, сынок. – Мама кладет ладонь мне на колено.

– От этого не легче…

– Нам всем пришлось нелегко, когда вы с Эо покинули нас. Но у Дио все хорошо. Кстати, она наверху.

– Наверху?! В смысле? Погоди, она что, вышла замуж за Кирана?

– Да-да, они ждут ребенка! Надеюсь, будет девочка, но обычно мне не везет… Наверное, снова родится парень, который станет воевать с гадюками и приходить домой с жуткими ожогами! Если, конечно, у него будет выбор…

– В каком смысле?

– Жизнь тут стала тяжелая, сынок. Все изменилось. Выработки упали. Ходят слухи, что наше месторождение истощилось. Люди боятся. Что станет с шахтерами, когда добывать будет нечего? Надеются, что терраформирование закончится раньше, чем иссякнут залежи гелия.

– С вами все будет в порядке. Эта шахта находится под моей защитой, не волнуйся.

– Под твоей защитой?

– Да.

– Моя очередь задавать вопросы, – пристально смотрит на меня мама. – Малыш, где тебя черти носили?

– Я… я даже не знаю, с чего начать…

– Начни со смерти Эо, – и глазом не моргнув, предлагает мама.

Она всегда предпочитала говорить начистоту. Кирану в детстве от нее доставалось на орехи. Но такая прямота помогает ранам зарубцеваться, поэтому я должен все ей рассказать. Начиная с казни Эо и вплоть до обещания, данного лорду-губернатору.