Половинки нас - Ана Ховская

Перед дверями малой гостиной Мирон замедлил, мягко коснулся поясницы Насти и, распахнув створки, чуть подтолкнул её вперёд.

Войдя в комнату, они остановились перед парой, сидящей в креслах у столика с закусками и шампанским.

– Мама… Отец… Рад вас видеть!– громко проговорил Мирон и взял Настю за руку.– Знакомьтесь, это Анастасия Верова… Моя невеста!

Настя сжала его руку так, что хрустнули костяшки пальцев, и посмотрела на него глазами перепуганного оленёнка. И в этот момент ему захотелось просто расцеловать её и спрятать от всего мира за пазухой. Он уверенно улыбнулся и подмигнул ей.

Настя ничего не ответила и молча повернулась к его родителям. Мирон перевёл взгляд на мать, которая запоздало охнула, приоткрыв чётко очерченные красной помадой губы. Лицо её приобрело какой-то странный цвет: то ли побледнела, то ли позеленела, то ли это отсвечивало массивное изумрудное ожерелье на её шее, а изумлённый взгляд был устремлён на пушистые тапочки Насти. Мирону стало смешно, но он усилием воли сдерживал расползающуюся улыбку.

Отец просто молчал и рассматривал густые маки на сарафане женщины. Но Мирон был горд, как никогда. Он впервые держал за руку ту, которую без сомнений хотел видеть рядом, беззаветно желал и готов был защищать её, кто бы и что бы ни встало между ними.

Настя продолжала молчать. Даже не дышала. Мирон обнял её за талию и притянул ближе.

– Настя, это мой отец – Евгений Викторович, и мама – Елена Феодоровна.

– Очень приятно,– натянуто улыбнулась она.– С именинником вас…

Мать не вымолвила ни слова, лишь перевела глаза на мужа. Отец поднялся, но только чинно склонил голову и снова присел.

– Ну, собственно, это всё, что мы хотели сказать. Мама, отец, отдыхайте. Если что-то нужно, Мария Петровна в вашем распоряжении,– спешно откланялся Мирон, повернул Настю за плечи и вывел из гостиной.

За дверью она растерянно замахала на себя ладошкой и, глотая слова, выговорила:

– Ты с ума сошёл?!

– Что, удивил тебя?– сдержанно спросил он, заглядывая в её неспокойные глаза.

– Ты не удивил – ты меня шокировал! Ты совсем с катушек съехал?

– Я съехал!– довольно признал он.– Потому что хочу тебя бесконечно, безраздельно… навсегда!– и, легко подхватив Настю за талию, внёс в первую дверь по коридору, даже не помня, что там находится.

Она заболтала ногами в воздухе и нервно засмеялась:

– Отпусти меня!

И он опустил её на пол.

Это оказалась подсобка Марии Петровны с чистящими средствами и инвентарём. Настя растерянно поправила сарафан и широко раскрытыми глазами уставилась на Мирона. Он захлопнул дверь и надвинулся на неё, снова подхватил под попу и прижал к стене, а потом ловко пробрался под подол и, чуть поморщив лоб, разорвал её трусики.

Настя только пискнула от удивления и ещё больше округлила глаза, но от тут же запечатал её рот глубоким поцелуем. От растерянности она почти не сопротивлялась, а потом и сама откликнулась на его ласку рукой, там, где было так горячо, влажно и узко.

Обхватив его поясницу икрами, Настя застонала, сама насаживаясь на его пальцы, и крепче прижималась к нему, обнимая за плечи одной рукой, крепко ухватив его за волосы на макушке другой. От удовольствия обладать такой женщиной свободно и без сопротивления Мирон зажмурился, чуть отстранился и быстро расстегнул ремень и ширинку на брюках. Те легко упали вниз. Спустив боксеры и обхватив уже напряжённый член, он удобнее подхватил Настю за бёдра и нетерпеливо вошёл в её узкое лоно.

Настя застонала громче, но оторвалась от его губ и, тяжело дыша, уткнулась в шею. Проталкиваясь в неё, чувствуя небольшое сопротивление плоти от неудобного положения, Мирон покрыл поцелуями её плечи, обхватил грудь и сильно сжал сосок через тонкую ткань сарафана, помня, как ей нравится такая ласка. Настя прогнулась ему навстречу и, наконец, он почувствовал, как заполнил её до конца, ощутив яичками сочащуюся из неё влагу.

Ещё один резкий толчок, и он стал нетерпеливо вколачиваться в неё, будто это было в последний раз. В кровь хлынуло столько адреналина, что волосы на голове встали дыбом, а по коже пронеслись огненные мурашки. В пояснице стало тяжелеть, а в паху – онемело в предвестье разрядки… А вслед за этим вспышка… В глазах потемнело…

Укус Насти в плечо добавил остроты ощущений… Она сжалась вокруг него и так пронзительно закричала, что оглушающий восторг и сладкое чувство освобождения волной ударило его, чуть не сбив с ног. Вместе с обессиливающей щекоткой пьянящее блаженство разлилось по телу, ноги вмиг ослабели…

Сохраняя последние крохи самоконтроля, Мирон уткнулся влажным лбом в шею Насти и прижал её своей грудью к стене, чтобы не уронить… Настя тяжело дышала и роняла руки, видимо, ослабев сама, но снова хваталась за него дрожащими пальцами и шумно сглатывала.

Когда дыхание Мирона немного восстановилось, он потёрся виском о щёку Насти, коснулся её растерзанных нещадным поцелуем губ и выдохнул:

– Так ты выйдешь за меня?

Настя потрясённо уронила голову назад и ударилась о стену затылком.

– Что?!

– Я знаю,– виновато покачал головой Мирон и томно упёрся лбом в её лоб.– Это не так делается… Прости… Но я уже всё решил и не хочу ждать подходящего времени… И не надо капризничать…

– Капризничать?!– всё ещё потрясённо смотрела на него она.– Ты меня совсем не знаешь!..

– Вот ты мне и расскажешь, пока мы будем женаты…

– Пока?!

– Ну… да, пока не умрём в один день,– без сил усмехнулся он.

– Ты так пошутил?– тут же напряжённо повела плечами Настя и стала отстраняться от него, нетвёрдо упираясь ладонями в грудь. Но он, всё ещё находясь в ней, крепче обхватил за бёдра и не дал ей опустить ноги.

– Зачем я тебе?– взволнованно задышала она.– Ты же меня не вынесешь?!

– Я знаю, ты – это регулярная работа…

Настя округлила глаза ещё шире.

– Видишь, я всё помню…

– Не в этом же дело… Я так отвыкла от жизни с мужчиной, да вообще с кем-то… Я привыкла решать всё сама, а теперь нужно будет всё это решать с тобой… А я не хочу никому подчиняться… Бог мой, это бредово звучит, но ты не понимаешь, что предлагаешь…

Мирон поцеловал её запястье, когда она сжала пальцы на его плече и кивнул:

– Да, мы войдём в жизни друг друга, но ведь в этом и смысл… Или нет?

– Я даже не знаю, понравлюсь ли я тебе настоящей… А ты мне? Мне придётся притворяться? А я не хочу…

– Тебе не надо