Ожог от зеркала - Александр Доставалов

– Понятно. А то, что ты такого же бугая можешь тонкой палочкой свалить, это тебя не удивляет? Входит в горло маленькая стрелка, которую пальцем переломишь. Или пуля из порохового самострела. Кусочек свинца с горошину. И курлык. Нет человека.

– Так то пуля. Или стрела.

– А тут слово. Словом Создатель весь мир сотворил. И любую его часть можно словом разрушить.

– И стрела не всегда убивает. Тут надо и ветер учесть, и всё. И доспех.

– Так и слово надо оттачивать. Просто ругань тебе же неприятности приносит.

– Так расскажи. Я понять хочу. – Лучник скрестил ноги на восточный манер и приготовился слушать.

– Это сложно рассказать. Не то чтобы запрет, а просто сложно. Это... Вот попробуй рассказать, как правильно нужно бежать, например. Как ногу поднимать, как ставить... Сколько ни объясняй, ничего не получится. И сколько ни слушай, не побежишь. Тут просто побежать нужно, струну почувствовать. А так... Ну, в принципе всё это струнами ведётся. И ладошкой. Лучше двумя сразу.

– Какими струнами?

– Надо, чтобы по ним скользило. Их слышишь, сочетание слуха и кожи. Нет, извини, так это не объяснить. У нас им два года специально учат.

Лучник разочарованно вздохнул.

– Ну ладно. Буду смотреть, может, хоть что-нибудь запомню.

– Сегодня башню смотреть пойдём. Периметр охраны.

Лучник кивнул и принялся перебирать свои мешочки с болтами-стрелками. Они у него были рассортированы: самый большой колчан – обычные деревянные, с перьевой опушкой и металлическим наконечником; несколько костяных, с острейшим собственным жалом или насадкой из слоновой кости, несколько обычного стекла и несколько вулканического. Были даже пластинки китового уса, заклятие от которых всегда считалось перестраховкой. Иногда Тарасу казалось, что его друг способен бесконечно протирать болты, выверяя на пальцах центровку, расправляя оперение и подтачивая что-то крохотным напильником.

Вокруг башни степенно ползали гигантские пауки. Обычные пауки, с белыми крестами, на длиннейших, покрытых липкими волосками лапах. По величине эти твари значительно превосходили не то что человека – даже всадника. Жуки были чуть меньше, но смотрелись ещё менее дружелюбно. На длинных жвалах просматривались бурые потёки. Скорее всего, это были просто остатки пищи. Уже очень давно ни один вор не пытался пробраться в башню.

– Это что за хрень? Магистр у вас что, ботаник?

– При чем тут ботаник, Флейта? Ботаник – это по цветочкам.

– А что, будут ещё ягодки?

– Будут.

Молчавший рядом Лучник провел пальцами по тетиве, как хороший гитарист пробегает колки, и впал в задумчивость. Тарас внимательно наблюдал за пауками. Те размеренно двигались по кругу, снова и снова обходя вокруг башни, как если б их держала невидимая веревка. Наконец размышления Лучника воплотились в слова.

– Брат, объясни мне, как это возможно.

– Ты про пауков? Они не настоящие. Это проекция реальных пауков. Здесь главное всё время подпитывать их энергией.

– Ненастоящие – значит неопасные? Убить они могут? – Тарас медленно кивнул. – А что значит ненастоящие? Может, эта тварь лопнет от стрелы?

– Он вообще вряд ли её почувствует.

– А что же значит ненастоящие?

– Ну, временные, что ли. Не живые. Проекция обычных насекомых. – Один из пауков вдумчиво пошевелил жвалами, глядя в их сторону. Всегда молчаливому Лучнику выдержка начинала изменять.

– Обычные пауки по кругу не ходят.

– Это как раз меня и радует. – Тарас внимательно наблюдал, хотя в движении огромных насекомых каждый последующий круг просто повторял предыдущий. – Я понимаю, как это сделано.

Лучник медленно водил пальцами по тетиве.

– Это ж сколько у него глаз... – наконец прошептал он.

– Хорошо, что ненастоящие, – изрёк Флейта. Видно было, что пауки произвели на него сильное впечатление. – Вы их чем-нибудь шпонькнете, – с надеждой сказал он. – Потому как драться с такой тварью я не буду.

– Настоящие были бы лучше. Их отвлечь можно, и башню сторожить они бы не стали. Но настоящих такой величины не бывает.

– Думай, бакалавр. – Настроение Флейты стремительно ухудшалось. – От этой твари и не удрать. У них вон по восемь ног.

– Или по шесть.

– Да один хрен. Лягнёт небось, как лошадь копытом. Или бошку откусит. Не, я туда своих ребят не поведу.

– Мы продавим периметр, – непонятно сказал Тарас. – У них кольцевой периметр, вокруг башни.

– Звучит хорошо, только непонятно, – осклабился Флейта. – А драться с ними после этого нужно?

– Драться с проекцией вообще нельзя, – сказал Тарас. – Она тебя сожрёт без вариантов. Но до вас они не доберутся.

– И куда это вас ночью несёт, господин хороший?

Стражник в караулке был настроен благодушно. Несмотря на поздний час, визит Никиты его не встревожил.

– Хотите, чтобы вас паучок загрыз? Вот же, для дурачков, шлагбаум.

Никита буркнул.

– Вот и держи его для дурачков. А мне там нужно зеркала поставить. – Он отвернул обшлаг рукава, показывая нашивку Колледжа. В голосе стражника появилось почтение, но жесткости только прибавилось.

– Ни о каких зеркалах мне никто не сообщал. Нужно разрешение начальника караула. И куда вы с ними ночью?

Никита обидно покрутил у виска пальцем.

– Какое разрешение, бубен? – Так иногда дразнили стражу за звенящие нашивки высших рангов. – Я школяр, и зеркала есть незаконная магическая операция. Вторжение в вотчину весталок. Собрать мне надо кое-что с твоих паучков, магическую сплётку сделать.

Стражник опешил от такой наглости. Он вяло приподнял свисток, пытаясь уразуметь, правильно ли всё понял.

– Я же сейчас свистну...

Никита кивнул.

– Ну, свистни. – Он поправил пояс, за который были заткнуты четыре боевых жезла. – Давай, свисти. – Свисток подрагивал в руке у стражника, благодушие окончательно его покинуло. – Нет, серьёзно. Вот свистнул бы, ради любопытства.

– А чего будет? – поинтересовался стражник.

– Вот и увидишь, чего будет, бубен.

На лбу у стражника выступил пот.

– У нас, между прочим, скоро перекличка, – сообщил он на всякий случай.

– Да ты не боись, – усмехнулся Никита. – Это ж всё не так просто. Я тебе сейчас денег дам, – доверительно шепнул он и протянул стражнику внушительный кошель с золотыми монетами.

Руки стражника сделали робкий жест, который можно было бы назвать условно отрицательным, как бы чуточку отпихнув от себя кошель, придерживая его всё-таки на крайний случай пальцами.

– Или мне надо с начальником караула договариваться? И мне дороже, и тебе выйдет шиш. Да ты не бойся, все когда-нибудь помрём...