Клан – моё государство 2. - Китлинский

– Что вы! Нас как никого устраивает. Наши с Петром дети тоже в неё ходят. Месяц проучились, а мы их узнать не можем, стали они какие-то взрослые, серьёзные.

– Свою часть вы им преподаёте?

– Ваши сказали, что надо без насилия, по желанию. Сюда на два часа приходят все. Даём основы, но уже есть несколько ребят с огромными задатками. Хлопчика нам прислал ваш Егор, пятнадцать ему, так мы всё доверяем. Он сам режет и точит по своим эскизам. Глаз у него хороший, рука, правда, ещё слабовата, но твёрдость с опытом приходит. А рисует потрясающе красиво. Шишкин.

– А вы сами не балуетесь.

– Картинами?

– Да.

– Я нет, а Пётр пишет маслом с натуры.

– Так вы и рисование включите в программу. В таких местах живёте, грех не писать. Тут, что не кусочек – то золото. Вон я кряжем шёл… Да такое во мне восхищение взыграло, что я обошёл его и посмотрел со стороны. Даже на сосну влез, чтобы лучше видно было.

– Пётр туда шастает, тоже говорит, места великолепные, но времени пока мало. Вот устроимся, войдём в ритм рабочий, обязательно включим, если ваши согласятся.

– А они сказали чему-то нет?

– В том то и дело, что не отказали. Всё, что мы предлагаем, всё берут. Только дети поиграть совсем времени не имеют. Ну ведь дети всё-таки, не истуканы.

– Это на первый взгляд десять часов много, но вы мне поверьте, а я сам по такой системе учился, что это лучшая в мире образовательная программа. Вот притащился я к вам пешком и один, что вас удивило весьма, но это тоже школа даёт. Ну, где вы увидели бы, чтобы городской человек по воспитанию, сам по тайге ходил? Мне мои друзья советуют таскать с собой хотя бы фотоаппарат, слайды делать, а я им отвечаю, что сами мотайтесь с аппаратурой. Ведь я не с обозом еду, сам, а всё оборудование надо на себе тащить.

– У вас это, наверное, что-то вроде хобби?

– Это любовь к природе и её красоте.

– Другие картины собирают, коллекционируют антиквариат в стремлении к прекрасному, а вы как-то странно себя ведёте. Вам коллеги по бизнесу не удивляются?

– Они меня презирают. Все копят бриллианты и произведения искусства, а я трачу на то, что они считают пустым. Я же помогаю создавать школы по всей планетке, а мои коллеги, как вы выразились, вкладывают в вечное. Мои вложения, по-моему мнению – в вечное будущее. Вот явится миру в вашей школе камнерез, который своим талантом перевернёт землю с ног на голову и я буду рад тому, что он явился миру и счастлив буду тем, а скупщики ценностей станут дрожать на аукционах, чтобы купить себе его работы. Они испытывают наслаждение в приобретении, а я испытываю чувство благодати от того, что помог появиться таланту и мне всё равно кто он: русский ли, китаец ли, индус ли, бербер. Любой человек в таланте своём – великое таинство природы. Я ищу талант, а остальное меня не интересует.

– Значит, наш приход к вам в Швейцарии – удача?

– Для вас, наверное, да, а для меня нет.

– Потому что только в будущем рассчитываете на получение наслаждения.

– Конечно. "Быстро только кошки родятся",- Сашка усмехнулся,- как говорил Остап Бендер. Но мне важен человек, а не собственно его дело. Разве талантливый врач, учёный, учитель,- это не прекрасно?

– Соглашусь,- ответил Супрунов.

В дверях появился Бородаев с кастрюлей в руках, на крышке которой лежал свёрток, сзади шествовала женщина, видимо его жена, она несла две сумки.

– Здравствуйте!- поздоровался с ней Сашка, встав с табурета.- Вы, Пётр Лукьянович, решили обедом, стало быть, меня потчевать?

– Моя вторая половина,- представил супругу Бородаев.- Лидия Васильевна. Это она настояла.

– Ну а как же иначе,- выкладывая на стол тарелки, ответила жена Бородаева.- Вы хоть и большой человек, но мы-то люди простые. Я своему говорю: "Не по-людски, в дом звать надо", а он рукой машет. Я ему: "Баньку надо стопить, чтобы человек с дороги попарился, отдохнул".

– Хватит тебе тараторить, мать,- прервал её Бородаев.

– А что! Я в баньку с превеликим удовольствием,- сказал Сашка,- но чтобы с веником берёзовым и после баньки обязательно пельмени.

– Ну!?- жена толкнула Бородаева в бок.- А я тебе что говорила? Президент огромного концерна что не человек?! Вы меня извините, но я вам так скажу,- она обратилась к Сашке.- Мне, собственно, всё равно кто вы, хоть президент США, но вы у нас в гостях…

– Мать!!!- грозно рявкнул на неё Бородаев.

– Ты мне рта не закрывай. Раз человек вам помог, нечего ему очки втирать. Он должен видеть всё как есть, без прикрас. И обычаи наши может кому и в диковинку, но хорошие, что ни говори. Гостя надо встречать в дому, по-нашенски.

– Лидия Васильевна!- Сашка принял от жены Бородаева половник.- Мне принципы гостеприимства в Сибири известны, я тут не первый раз, но вы зря на мужа накинулись, просто он не в своей тарелке от моего неожиданного появления. Вы уж его простите.

– А я по вашей одежонке приметила, что вы нашенский. Так по всей матушке Сибири люд одевается, да и русским вы владеете хорошо. Так, значит, мужики!- наставительно произнесла она.- Вы обедайте, много не пейте, поллитры на троих будет вам, а к шести часам вечера прошу в дом. Баню к тому времени, и пельмени организую,- и удалилась.

– Крутая она у вас,- подметал Сашка.

– Да уж, есть,- сказал Бородаев, открывая кастрюлю, из которой пахнуло ухой.- Я с ней пытался было совладать, но бестолку. Характер упрямый, жуть!

– Сибирский,- подтвердил Супрунов.- Я её пуще огня боюсь.

– Потому и молчали в её присутствии?- спросил Сашка.

– Да. Она ведь сто мужиков переспорить может запросто. Не женщина – трибун,- определил Супрунов.

– Поговорить любит, это только давай,- Бородаев стал наливать уху в тарелку Сашке.

– Перцу бы к ней, а?- попробовав, сказал Сашка.

– Я прихватил,-Бородаев достал из кармана, завёрнутую в газету солонку и перечницу, а также баночку горчицы.- Открой, Володь,- он протянул баночку Супрунову, тот взял и зацепив пальцами край крышки, стащил, не пользуясь ключом.

– Так, так,- намазывая горчицей ломоть чёрного хлеба, промолвил Сашка.- Это уже кое-что. Ну, давайте, мужики,- Сашка поднял стакан с водкой,- за ваше дело, чтобы оно сладилось.

Они чокнулись и выпили.

Закусив, Бородаев сказал:

– А вы и в самом деле на иностранца не похожи. Обычный, что ни на есть, русский.

– Профессиональная привычка,- ответил Сашка.- Я много лет провёл в Советском Союзе и всегда среди простых людей. Это дало мне возможность познать психологию русской души, обычаи народов, проживающих в стране, быта. Всегда я старался устроиться на работу. Ну не в секретные там заводы, а на самые обычные производства: в колхоз на комбайн во время уборки, на лесоповал, шофёром, старателем. Так что даже не согласись вы на создание школы, я вам всё равно бы помог обязательно приоткрыть двери к независимости и свободе.

– Александр, у меня к вам вопрос в лоб. Можно?- обратился к Сашке Супрунов.

– Спрашивайте,- сказал Сашка.

– Наш друг по художественному училищу в Златоусте, тот что паспорта и визы помогал оформлять.

– Я помню, дипломат,- прервал его Сашка.

– Да, да. Он нам сказал, мы возвращались когда через Москву, к нему завернули поблагодарить, увидев документы ваши, что мы или в тюрьму сядем, или нас до конца жизни никто пальцем не тронет. Допытывались мы у него, но он смолчал. Вы могли бы прояснить что-то?- Супрунов глянул на Бородаева, как бы спрашивая о правильности своего поступка.

– Ваш друг прав и в то же время не прав. Не знаю, устроят ли вас мои объяснения. Дело в том, что у меня на Западе плохая репутация личная, но у моего дела наоборот превосходная. Заводы, которые мы строим самые чистые с точки зрения экологии и самые передовые в мире по технологиям, кстати, экономически тоже. И в то же время я совсем недавно, так сказать, всплыл в бизнесе, ну по европейским меркам, каких-то десять лет не срок и успел продвинуться существенно. Взлёт мой был стремительнен и я занял определённую ступень, нишу, с которой кое-кому пришлось уйти. Как пишут классики мирового коммунизма: "Капиталистические акулы сглатывают всё". Кто-то, тем, как я стал известен, восхищается, ну а кто-то скрежещет зубами. Не без этого. Одни хвалят, другие в попытках опорочить, опускаются до клеветы. В большом бизнесе не брезгуют ничем. Ещё есть одно в словах вашего друга. Я через подставные фирмы продавал советское оружие, что не афишировалось, ну, подпольно, так скажем. Делал это в пику американским военным концернам, у меня с ними плохие отношения. Теперь, когда Горбачев пошёл с янки на мировую, всё порядком изменилось. Россия тоже старается поддерживать хорошие отношения с янки и, в виде презента, сдала часть прежних секретов, включая и моё участие в торговле оружием. Сдали с потрохами. У дядюшки Сэма на меня вырос клык, а русские правители подвязались ему в моей травле помочь. Вот это и имел ваш друг в виду. Знаете, когда США вводило эмбарго против Союза по контракту "газ – трубы", я через подставные фирмы перезаказывал оборудование и привозил сюда и это считалось чуть ли не подвигом тогда. Участвовали в такой операции и немецкие фирмы. Теперь Советский Союз распался, и Россия не стала помнить добра, а мы потеряли тогда большие средства, нас ведь включили в чёрные списки по всему миру, но мы выжили. Ну да чёрт с ними, с этими вездесущими янки и бестолковыми политиками у вас. В Швейцарии я вам об этом не стал говорить и считаю, что поступил правильно, но к вам решил наведаться. Не думаю, что вам лично может что-то угрожать. Могут конечно карьер обратно забрать, могут поджечь здания, могут пойти по пути запугивания. Этот набор пакостей вы знаете не хуже меня. Школа, которая теперь к вам присоединилась тут, это гарантия не вмешательства извне, ну точнее от воздействия власти. Если придётся, то я сам лично возьмусь за автомат, но вы будете спокойно работать. Вот мы прислали вам дизельэлектростанции на случай, если вдруг обрежут провода или столбы спилят. Ещё они необходимы на тот крайний совсем уже случай, когда встанут электростанции, что может произойти и вы это знаете не хуже меня.