У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Марина, - укоризненно сказал Лев. - Ты же говорила, что будешь дома до конца месяца, куда тебя опять несет? Еще только двадцатое число. И вообще, как дела?

   - Левка, здравствуй, - улыбнулась Лейшина. - Мои дела ничего, только все как-то очень быстро и путано. Наши дела непонятно как. По крайней мере изнутри.

   Лев хмыкнул:

   - Ну, после шоу двухнедельной давности, устроенного этим фриком да Шайни, оно и неудивительно. Как его да Гридах вообще выпустил к журналистам с такими идеями?

   - Лева... - вздохнула Марина. - Ты только сильно не удивляйся. И погоди, я закурю. Да, так вот. Он не фрик по их меркам. Он совершенно нормальный для сааланца, и более того, пока его не снесло, считался образцом манер и благоразумия. То, что да Гридах его еле отмазал от суда, имеет другие причины. У него, как тебе объяснить, что-то типа профвыгорания, и потерян специалитет. А в этом виде он семье не нужен, вот они и попытались от него избавиться. А когда не удалось, спихнули действующему наместнику края подальше с глаз. А тот, не будь дурак, улучил момент, так сказать, поручить донести свою точку зрения. Вот да Шайни и донес.

   - Хорошо получилось, звучно, - одобрил Лев. - И эхо долгое. А барышни ваши знаменитые где же? А то на фоне этого шума что-то про них ничего и не слышно.

   Марина поморщилась, выдыхая дым.

   - Полина с Алисой опять обе в госпитале резиденции, чуть не в соседних палатах. И так и не помирились. Одна под капельницей и постоянно спит, у другой, похоже, нервный срыв, обеим не до того. Информация от секретаря наместника, сам он не вдавался, у администрации империи сейчас другие проблемы. В связи как раз с этими проблемами я послезавтра еду в их столицу примерно на месяц, тут остаются Ленчик и Витька, потом вернусь отряхнуться и снова туда, и так, по моим прикидкам, мне мотаться до сентября. И Лева, я предвижу очень непростую поездку. Мне предстоит объяснить этим милым людям, что такое кодекс Наполеона и зачем он вообще был нужен.

   - А официальные праздники? - удивился Лев. - Солнцеворот ведь. У них вроде каникулы с этим в связи.

   Марина только махнула рукой.

   - Не до праздников, Лева. Наместник гонит всех как укушенный, требует начинать процесс реабилитации репрессированных. Так что я сейчас пойду сумку собирать, завтра в дорогу. Ты бы знал, как мне не хочется опять в зиму.

   - Мариша, так ты приезжай к нам сюда, хотя бы в гости. Краков, осень... - Лев подмигнул. - За лето ты же справишься?

   Марина вздохнула.

   - Когда я справлюсь, там как раз лето и будет. С цветными ящерами, магнолиями и прочей экзотикой.

   - Вот так всегда, - вздохнул Лев. - Ладно, хорошей дороги тебе. И удачной поездки.

   Марина не ошиблась и не преувеличила: Димитри загрузил и озадачил всех, до кого смог дотянуться, вопросами, связанными с пересмотром приговоров двадцать третьего - двадцать четвертого и двадцать шестого - двадцать седьмого годов. И назначил совещание со своими заместителями и главами ведомств края на двадцать второе число.

   Перед началом совещания он в краткой форме принес извинения за то, что вынужден назначать встречу в траурную дату, но поскольку тема не терпит отлагательств, выбора у него нет. Затем перешел к повестке совещания. Первым вопросом он поставил вердикт по делу Бауэр и его реализацию в рамках правовых норм края. Из первого вопроса естественно следовал второй, о пересмотре приговоров, а из второго - третий, расследование в отношении сотрудников ведомств, участвовавших в осуществлении репрессий. Главы ведомств выглядели грустно. Перспективы рисовались самые неоптимистичные.

   - Насколько я понимаю, - спросил подполковник Рудой, - всем, кто работал по этим делам, имеет смысл подать рапорта об увольнении?

   - Но зачем? - удивилась виконтесса да Сиалан. - У этих офицеров прекрасный контакт со Святой стражей. Для них есть работа в Исанисе, как раз по их профилю - кражи, убийства и прочие немагические преступления. Сформируем группу из ваших специалистов и отправим к нам. В столице им будут рады, работать им там не меньше трех наших лет, а здесь за это время их ошибки успеют забыться за новыми накладками и неурядицами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   Димитри посмотрел на Асану так, как будто впервые ее увидел, потом перевел взгляд в бумаги, лежавшие перед ним и произнес:

   - Совершенно верно. Еще один скандал нам не нужен, а разбрасываться людьми я не вижу смысла. За три года у нас они поймут нормы и научатся их применять, а ваш подход гражданам Исаниса будет по меньшей мере полезно увидеть.

   - А здесь кто останется? - спросил Улаев.

   Граф да Айгит как будто ждал этого вопроса.

   - Для начала, придадим вам наших специалистов. И создадим нормальную систему контроля силами Святой стражи. Запросим пару следственных отрядов, таких, как работал в крае прошлым летом...

   - Опять эта ваша Галадриэль? - с тоской спросил Иван Кимович.

   - И она тоже, - ответил наместник.

   Марина Лейшина дожидалась своей очереди в храме Потока в очень странной компании.

   Православный монах с явно сааланским лицом в основном молчал, а его соотечественник, представившийся сперва Ионой, а потом Пино, говорил не умолкая. Сперва он рассказал, что тоже живет при обители в Александро-Невской лавре, но, в отличие от Гавриила, не монах и едет за семьей. Потом, перемежая рассказ постоянными "слава Богу" и "господи, помилуй меня, грешного", рассуждал про разницу между сааланской и земной кухней. Потом перешел к различиям между рыбной ловлей в Саалан и на Земле.

   Марина, слушая его рассказ, отметила для себя, что рыбалка за звездами - занятие не просто для храбрых, а для очень храбрых. Адреналин это занятие обеспечивало, похоже, в объеме, сравнимом с прыжками с парашютом, если не превосходящем парашютный спорт. При этом поймать что-то съедобное в реках, а тем более в море Саалан, в отличие, опять же, от Земли, шансы были не так велики: мясо большинства сааланских рыб отличалось характерным привкусом и запахом. Иона сказал: "Воняют и горькие". За съедобную добычу сааланским рыбакам приходилось конкурировать с рептилиями, размеры которых были в лучшем случае сравнимы с ростом и весом рыбака, так что довезти улов домой было отдельной не самой простой задачей. Выручали креветки, моллюски и прочая некрупная живность, для ловли которой крупные морские и речные рептилии слишком неповоротливы, а рыб отогнать можно и веслом.

   Марина успела испугаться, что он заговорит ее насмерть, потом порадоваться тому, что он все еще продолжает рассказ, потом осознать, что именно он рассказывает, и ужаснуться, а процесс передачи почты и грузов еще не дошел даже до середины. Ждать им предстояло часа полтора, а то и все два. Иона, он же Пино, тем временем перешел к рассказу про свою деревню и жену Эльну, за которой он и направлялся за звезды. Марина, кивая его рассказу и периодически вздрагивая от корявых падежей и спряжений, начала было прикидывать, хватит ли ей сааланских денег на ужин и на портал к Старому дворцу, но бросила это занятие, когда поняла, что именно слышит. Развернулась лицом к сааланцу и начала слушать уже внимательно.

   - За один год я тонул два раза, да, - подтвердил тот важно. - Первый раз, когда Гавриил крестил меня. Я и не думал, что переживу этот день. Меня казнили и присудили мне войти в воду. А второй раз в вашей Неве. Волна и течение вместе, ох, это было тяжело. Я думал, что ящер тащит меня, и искал его под дном, пока волна не перевернула лодку. И тогда я молился и держался за борт, пока не подошел катер и меня не вытащили. Они не думали, что достают из воды сааланца, потому что я молился Богу по-русски, как меня научили в обители. И очень удивились. Когда меня спросили, откуда я знаю ваши молитвы, я рассказал, как меня казнили и крестили, и тогда мне дали водку и чай. Я даже не заболел! А потом спросили про семью, и я сказал, что семьи больше нет, я же казнен и умер. И меня научили пойти за звезды и забрать Эльну с детьми сюда к вам, здесь-то я живой. И я не монах, как Гавриил, мне можно иметь семью, это мне подтвердили и ваши досточтимые, то есть святители-отцы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})