Пастыри чудовищ. Книга 3 - Елена Владимировна Кисель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Готовишься, братишка? — Эрли был участлив сверх меры. — И как там твой план? Ты же должен был предложить им какой-то да план, уж я-то тебя знаю.
— Предложил, — признался я и потрогал здоровенный кровоподтёк на скуле. — Можно даже сказать — его приняли. Кхм… с оговорками.
— Хороша оговорочка, Лайли! Но ты им что-то многовато выложил. Прямо как одному законнику из отдела Тайных и Внутренних, а-а-а?
— Он же опять был под зельем правды, — вступился за меня Флористан. — И я бы так сказал, кое-где он не совсем… Но это не главное, главное вот что: мортах. Ты же узнал что-то о мортахе, да, сынок? Выспросил у них или вспомнил?
— В одном уверен — они разбираются в мортахах ещё хуже, чем в травах. И у них точно не было Гриз Арделл в качестве наставника.
— Мортахи — как законники, братишка?
— Мортахи — как законники, ага. Упёртые, как Тербенно. И хитрые, как… ты. Им нужен точный приказ. Тогда они будут ему следовать. Потому что если будет хоть возможность переписать приказ под себя или обойти… Вот о чём говорила Гриз. Вспоминала насчёт мортахов, с которыми приходилось встречаться ей и прочим варгам. Она говорила — умные твари. И останавливаются они в трёх случаях. Когда заказчик произносит формулу подтверждения — то есть изначальный приказ выполнен. Когда заказчик произносит формулу отчуждения — то есть в услугах не нуждаются больше. Но заказчик-то ведь может умереть, а? Или приказ может оказаться неточным. Потому есть третий, самый опасный случай… мортах останавливается, когда сам посчитает, что выполнил приказ. А теперь скажи, Эрли… вот, к примеру, тебе сказали, что нужно повязать контабандиста, чтобы съездить в отпуск. Ты вяжешь одного за другим дюжину, а тебе всё не дают отпуска и повторяют: лови контрабандиста! Если ты повторишь это два десятка раз, а начальство всё недовольно — что ты подумаешь?
— Что я уж как минимум ловлю мелкую шушеру, когда нужно… а-а-а-а…
Я скучал по этому смеху. И по одобрительным взглядам Старого Лиса.
— Ты всегда отлично влезал в чужие шкурки, сынок. Вот, значит, как. И вот, значит, почему… с датами, да?
— Ага, — кивнул я. — Нестыковочка с датами.
— Отлично, сынок, просто отлично. Теперь-то понятно: это решает две проблемы из трёх. Правда, третья проблема… Что ты будешь делать с третьей проблемой? Ведь он, насколько помню, спас тебе жизнь три раза?
— И не посчитать, сколько раз её изгадил, — Эрли почесал за ухом и фыркнул. — А это только увеличивает проблемность. Пара хороших выстрелов…
— Выстрелы — глупости, — твердил Старый Лис, раскачиваясь, будто в такт качке. — Я пересмотрел своё отношение к оружию с Пустошей после своей смерти. Нет-нет, можно проще, изящнее, а? Просто посмотреть со стороны. Отойти в сторону и посмотреть, да…
— Есть другой выход, — прошептал я, и почему-то в оконном стекле пригрезились печальные глаза, наполненные зеленью. — Рискованный выход.
Эрли и Флористан разом расхохотались так, что комната качнулась и размылась.
— Девяносто семь за один выход — и три за другой, — проплыл надо мною голос Старого Лиса. — Ты же не пойдёшь на риск, сынок? План ведь не таков?
— Откуда вы знаете, каков мой план? — голос сорвался в резкий писк, и собеседники зашлись булькающим смехом.
— Потому что не ты приводишь напарников живыми, — сказал рыжий кот с окровавленной грудью и подкинул вверх метательный ножичек. — Нет у тебя такого правила.
— Потому что ты всегда выбираешь простое, — сказал седой лис, на шкурке которого запеклась кровь.
— Потому что ты — это ты, — отскочило от стен каюты, поваленных бутылок рома, я повернул голову и увидел в отражении бутылки серую вытянутую морду с желтоватыми резцами.
— Потому что главное — выжить, — хрипло сказала морда, и я взвизгнул, кинулся бежать, проскочил по гладким, качающимся доскам, протиснулся, обдирая бока, в приоткрытую дверь каюты…
— Главное — выжить! — неслось на два голоса вслед, но я рванулся подальше от них, в объятия давнего кошмара, где — я знал, будут утробные, жадные вздохи «костоломки», горящие паруса и ночное, бурное море, и трупы на палубе…
Но горели не паруса. Пылало небо, и от этого вода вокруг была цвета крови, а может — это и была кровь, кровавое море без конца и края, и утлый, неуклюжий кораблик на волнах. А вокруг были сплошь острые скалы, виры и пропасти, и кораблик сносило прямо к краю разверзшейся бездны. Рычали звери в каютах, и Уна и Фреза лазили по мачтам и пытались что-то творить с парусами, и звучала издалека будто бы дудочка боцмана, а кораблик подскакивал и крутился, неуклюже раскачивался на волнах…
— Нет рулевого, — сказал кто-то тихо.
Гриз Арделл была непохожей на себя: бледная, с распущенными и приглаженными волосами — и ещё она серебрилась, была в струящемся, лёгком одеянии: то ли хламида, то ли сложенные крылья. Брови у неё были нахмурены, взгляд сосредоточен, и походила на кого-то виденного давным-давно, только один раз, в высокой белой башне Акантора…
— Как это нет? — я оглянулся и увидел мотающийся без контроля руль. — Разве ты не можешь?..
— Нет, — тепло от её ладони на щеке показалось ожогом — мне нужно лететь, Лайл. Попытайся ты.
— Но я же не умею рулить, — это показалось до того забавным, что я улыбнулся. Но она не ответила на улыбку — тихо шевельнула губами: «Учись». И взмахнула серебристой накидкой, как крыльями, сорвалась с палубы и затерялась то ли в море крови, то ли в море огня, а над головой плеснули огромные крылья, и я понял, что небо горит из-за феникса…
Паруса подожжёт! Палуба вертелась и выскальзывала из-под ног, но я вцепился в горячее, гладкое дерево штурвала, повис на нём, стремясь отвернуть корабль от бездны…
— Держи ровнее, Пухлик! — заорала Мел, появляясь из ниоткуда и вцепляясь в штурвал. — У меня тут мортахи размножаются!
— Куда держать? — завопил я в ответ. — Я же не умею рулить! Нужно…
— Спрыгнуть, мой сладенький?
Поверх моих пальцев легла тёплая ладонь — и алые волны опали перед носом корабля. Аманда запела что-то на языке нойя, мы удерживали штурвал уже втроём, но непонятно было — куда плыть…
— Кто здесь главный? — крикнул я и завертел головой, пытаясь найти фигуру на капитанском мостике. — Какой курс?
Показалось — на фоне пламенеющего неба обозначился силуэт на мостике — и я почти узнал его, но тут корабль резко вздрогнул, заваливаясь на борт. И я
