Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа - Глен Кук

– А?

– Чем он занимался по службе? Послушайте, Туп, я в курсе, что в ваши обязанности входит больше, чем вы говорите всем, кроме, пожалуй, принца. Хотите произвести сенсацию, когда вам дадут волю. Как бы то ни было, мне все равно. Но в последнее время некоторые ваши подчиненные, как и положено настоящей полиции, проводили серьезную работу. Был ли среди них Уинчелл? Что он делал? Может быть…

– Я понял. – Туп никак не мог решиться, по выражению его лица было видно, что он очень не хочет выкладывать карты на стол. Наконец он произнес: – Лаудермилл! Вызовите Шустера и Шипа. Пусть явятся сюда. Как можно скорее.

Лаудермилл удалился с невероятной для человека такого телосложения быстротой. Он наверняка прослужил уже лет двадцать и беспокоился о пенсии.

Туп сказал:

– Эти два парня, Шустер и Шип, вместе с Уинчеллом и Рипли готовили операцию Ловушка. Шустер и Шип вольнонаемные. Сейчас не их смена, так что, может, мы их не так скоро найдем. Мне не пришло в голову опросить вольнонаемных сотрудников.

Вольнонаемные полицейские явились быстрее, чем ожидал Туп, по-моему, даже слишком быстро, потому что я еще не успокоился. Оба были нелюди. Шустер – метис, какие встречаются редко: наполовину гном, а наполовину смесь еще каких-то кровей. На вид он был безобразный. Но к моему удивлению, он оказался порядочным и приятным в обращении, наследственность и внешность не повлияли на его характер. Видно было, что он фанатично предан идее создания новой Стражи.

Таким же фанатиком был и Шип, происходивший из крысиного народца. Мне не нравится крысиный народец. Моя неприязнь граничит с предрассудком. Я не мог поверить, что передо мной действительно стоит представитель этого вида. Честная крыса – немыслимое сочетание, нонсенс.

Туп сказал:

– Шустер и Шип останутся вольнонаемными, пока нам не увеличат бюджет. Я уже договорился, что нам отпустят достаточно средств, чтобы взять в штат четыре сотни тайных агентов. Эти двое возглавят операцию в одной из частей города, они вас туда отведут.

Страшная штука – тайная полиция. Сначала это будут великие борцы с преступностью – возможно, но пройдет немного времени, и честолюбивый принц поймет, что этих агентов легко использовать для уничтожения существ с сомнительными политическими взглядами. Все будет хорошо до того дня, как…

– Так что же с нашими ребятами? Туп расспросил Шустера и Шипа. Они знали, где могут прятаться Уинчелл и Рипли. При разработке операции они нашли одно укрытие. Они им не воспользовались, но теперь это Уинчелла не смутит.

Туп буркнул:

– Гаррет, идите с ними. Следите за выходом из домика. Произведите разведку. Я подоспею с подкреплением.

И он вылетел за дверь.

Шустер и Шип выжидательно поглядывали на меня, вероятно, принимая за офицера Стражи. Они волновались. Они сделались участниками настоящей крупной операции еще до того, как официально стали полицейскими.

Кивком головы я указал на дверь:

– Пошли.

47

Элвис Уинчелл и его сообщник были смелыми парнями. Шустер и Шип рассказали мне о предприятии, которое они затеяли, прежде чем волею случая капрал Уинчелл и рядовой Рипли столкнулись с тем, что оказалось им не по зубам.

Территория, где они собирались провести операцию, пролегала вдоль берега и огибала городок великанов. Настоящая бесплодная земля. В самых опасных местах Уинчелл должен был плестись, притворяясь пьяным. А Рипли, Шустер и Шип пытались раствориться в унылом пейзаже, чтобы потом, как только кто-нибудь бросится на Уинчелла, выпрыгнуть из тени.

Я восхищался мужеством Уинчелла, но не принимал его методов. Он произвел всего два ареста, да и то арестованы были довольно безобидные молодые грабители. Но отправил домой группу головорезов, перебив им колени, так что они стали калеками на всю жизнь. Уинчелл решил, что об этом наказании пойдут слухи и другим уголовникам неповадно будет.

– Может быть, – сказал я. – Но я думаю, они просто попытаются вас убить.

– Всех четверых? – спросил Шип. Я пришел в замешательство, я просто не привык, чтобы крыса обращалась ко мне как к равному. Через секунду я уже готов был смеяться над собственными предрассудками. Шип продолжал:

– У грабителей нет своей организации, и они не работают бандами. Я много лет жил в этом районе. Грабители никогда не ходят больше, чем вчетвером. В основном по двое. С теми, кто работает по четыре, мы легко справились. Капитан Туп дал нам инструменты.

– Может, лучше не надо? Я не хочу об этом знать.

– Гаррет, грядет Новый Порядок, – сказал Шустер. – Большинство граждан сыты по горло. Маятник качнулся в другую сторону. Некоторые говорят, что, если Корона не решит социальных проблем, граждане сами о себе позаботятся.

Он продолжал распространяться, и я был уже готов послать его вести беседы с теми женщинами, которых однажды натравил на Покойника. Шустер, хоть и был нечеловеческого происхождения, намеревался играть важную роль в обществе. Я сказал:

– По-моему, вы преувеличиваете, приятель. Нелюди находятся в Каренте только по договору. Если они не хотят подчиняться карентийским законам, то не могут требовать защиты от государства.

– Я понимаю вас, Гаррет. И вы правы. Закон должен быть один для всех. Если ты родился в этом городе и живешь в нем, ты обязан помочь сделать этот город достойным местом для жизни. Я внес свой вклад. Отслужил пять лет в Кантарде и принял карентийское гражданство.

Мне стало ясно, что он хочет сказать. Нечего смотреть на него свысока: мол, метис. Он исполняет свой долг так же, как и я.

Я отодвинулся подальше от Шустера. Он был законченным активистом. В каждом третьем предложении говорилось о Новом Порядке с большой буквы.

Политики действуют мне на нервы.

Вернее, я боюсь их до смерти. Они очень странные и верят, что странный бред, который они несут, не думая о его смысле, приведет их к успеху. К счастью, в Танфере политиков немного, да и тех общество презирает и отвергает.

Им надо научиться быть менее опасными, как Брешущий Пес Амато.

Теперь я сообразил, что Шустер просто безотчетно нашел выход гневу и ненависти, которые накопились в нем от унижений из-за того, что он редкого происхождения и к тому же очень уродлив. Он будет продолжать улыбаться, но перекроит мир, чтобы стать в нем звездой.

Прекрасно. Дерзай, приятель. Только избавь меня от революции и ее последствий. Мне и так хорошо.

Шустер и Шип подвели меня к дому, который недавно сгорел, но не целиком. Дом бросили, но подвалы были пригодны для жилья, хотя, конечно, относительно.