"Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Рау Александр Сергеевич

— Приказ короля — закон, если слово дал. Не я собирал экспедицию, не я старший. Скажи, твой титул «виник» — то он значит? Чему равен: герцог, граф?

— Наместник области. У турубаров графьев нет. В деревнях и городах выборные советы старейшин, которые из своего числа, опять же, избирают на срок правителей-виников. Совет Виников, в который входят и высшие жрецы и ветераны-ягуары определяет достойного звания — халач-виника — военного вождя. Здесь титул достается потом и кровью, за знания и полезные для народа дела, а не от рождения.

И означает он лишь новую ступень ответственности, — разоткровенничался Жозеф, вспомнив, сколько дел ждет его в Герубе, — Готовность умереть первым. А зазнаешься, или украдешь чего — быстро на корм крокодилам пойдешь, у нас с этим строго.

Гийом улыбнулся, услышав «у нас».

— Мне нравится твоя страна, Жозеф, — признался он, — В ней есть много достойного честной зависти.

Виник Герубы покраснел.

— Стареемся, маг. Десять лет учим их, чему можем, отдаем все силы, жизней не жалеем. Было нас тридцать два корабела — сейчас лишь девять осталось. Турубара это видят и ценят. Поэтому: и я наместник, и Пабло — военный вождь.

— Вы турубаров смягчить не пытались? — поинтересовался маг, — Жесткий народ — скармливают людей крокадилам…

— Зачем? Это просто местный аналог виселицы. А вот к Богу истинному их приобщить — сделать ратофолками — мысли были. Только вот трудное дело это, терпения, знания и благословения Господа требующее. А у нас ни знаний, ни сил, не времени заняться этим нет. Здесь миссионеры нужны грамотные. Турубары народ добрый, хорошее слово любящий. Может, и поверят. Все у нас хорошо, только орехоны мешают. Да остияки — дьяволы-работорговцы.

— Дьяволы-работорговцы? Так ведь рабы и у вас есть.

— У нас за дело. За воровство. На время. А они у «ушастых» пленных покупают и в рудниках или на плантациях до смерти работой изводят. Месяца три-четыре и нет человека. У меня племянник в плен попал, чудом бежал. Разговорились мы с тобой, маг, а привал уж закончился. Вставай.

Глава 12

Мало кто любит ранний подъем. Душа витает во снах, тело нежится на перине, все существо человеческое расслабленно; а тут слуга орет под ухом, пользуется моментом и мстит за все обиды.

— Вставайте, масса! Утро!

Сэр Роберт Пил вздрогнул, так что сердце екнуло и мигом лишился сладостного наваждения. Разморенное тело слушалось плохо, но он все же сумел схватить сильной жилистой рукой негодного денщика.

Мальчишка-туземец, закусив губу, без стона сносил тяжелые удары. Масса Роберт не любил, когда рабы кричат.

— Получай, засранец! — крепкий кулак взрезался под дых, — Будешь знать! — удар в ухо валил мальчишку на пол, — Уф! — сэр Роберт повел ладонью по лицу, — Что разлегся! Бренди и поживей!

Слуга, захваченный орехонами еще малышом и после купленный за смышленость Робертом, не помнил своего настоящего имени и откликался на Манки.

Сэр Роберт Пил — генерал-губернатор Остийского Юга — потянулся. Злость от пробуждения он выместил на Манки и теперь чувствовал себя прекрасно. День предстоял нелегкий: сначала осмотреть новый рудник, потом съездить к туземному царьку сапа-инке — длинноухой обезьяне, которой вновь понадобилась помощь Великой Остии. Что бы он делал без нашей стали!

Но говорить сапа-инке о том, что он обезьяна не стоит, без копий и луков покорных его воле орехонов не покорить турубар, не набрать рабов на новые рудники и плантации, не вести выгодную торговлю меняя золото на сталь. Королю Стивену нужно много золота, он строит дворцы и ведет бесконечные войны.

Одевался Роберт медленно, без спешки, так, словно он был в родном поместье. Настоящий джентльмен не должен меняться под обстоятельства. Он должен их менять под себя. Сэр Пил был в самом расцвете сил — тридцать лет, и твердо верил в свою удачливую звезду.

Завтрак был тоже настоящий остийский: овсянка, тосты с маслом и яичница с ветчиной. Местные фрукты при всем их изобилии сэр Роберт терпеть не мог, пять лет назад прибыв сюда вместе с адмиралом Гилбертом, отравился, объевшись. Вместо воды он часто пил виски или бренди. Непривычно поначалу — но здоровье дороже, сколько его товарищей погибло от лихорадки, утолив жажду здешней дурной водой.

После завтрака Роберт лично отправился на конюшню и оседлал своего коня. Дома он счел бы для себя позором взобраться на этого чалого жеребчика, но здесь лошадей было мало, едва ли два полсотни на всю остийскую колонию, поэтому приходилось довольствоваться этим.

Пусть генерал-губернатора лежал к вновь открытому руднику. Корона купила у сапа-инки целое горное плато вблизи побережья и теперь вела интенсивную добычу железной руды, чтобы на месте плавить сталь. Золото для обмена орехоны приносили сами, отбирая у подвластных народов.

Надсмотрщик-орехон, посланный высматривать гостей заметил кортеж генерал-губернатора издалека. Невозможно было проглядеть конвой из двух десятков белых мечников и арбалетчиков, полусотни копьеносцев-орехонов и стольких же слуг, несущих все необходимое на случай внезапной остановки. Сэр Роберт, прозванный орехонами жидковолосым стервятником, любил комфорт.

Ушастый воин спустился с деревянной вышки вниз. Рудник представлял собой огороженный деревянным частоколом участок вокруг темневших в скале дырок шахт. Построек было немного: пять крепких бараков для четырех сотен рабов, барак для полусотни охранников, кухня и дом смотрителя. Добытую руду валили прямо на землю в специальном углу.

Единственный остияк на руднике — Джон — тут выбежал к воротам встречать кортеж. Прочие надсмотрщики-орехоны, вооруженные длинными кнутами и серповидными мечами, не оставили свою работу.

— Ваше Высоко Превосходительство! — он выпрямился и попытался втянуть огромный живот.

Роберт Пил удостоил его коротким кивком и легко спрыгнул с лошади.

— Признавайся, воруешь сукин сын! — он внезапно схватил Джона за жирное горло.

— Нет, что вы, ваша милость, как можно, — прохрипел он, даже не делая попыток к сопротивлению.

— Смотри у меня, — неприятно рассмеялся Роберт, отпуская его, — У меня везде уши есть, попробуй продай хоть кусок руды орехонам — шкуру живьем сдеру.

Джон сглотнул, это не было пустой угрозой.

— Ну, а рабынь помоложе можешь таскать, — смилостивился генерал-губернатор. — Показывай.

— Сюда, ваша милость, — главный надсмотрщик ссутулился и повел показывать свое хозяйство.

Солнце стремилось к полудню, работы была в самом разгаре. Рабы-янакуны[41] в деревянных колодках на руках и ногах из числа племен, подвластных орехонам, вереницей выходили из шахт, шатаясь под тяжестью корзин с рудой. Надсмотрщики нещадно били их кнутами и плетьми. Роберт Пил подсчитал, что раб окупает себя за неделю труда, так нуждались орехоны в железе, и так много рабов у них было. Отсюда, нет и смысла заботиться о нем: кормить хорошо, беречь, тратится на надежное обустройство шахт.

Караваны с новыми янакунами приходили на рудники каждые две недели. Молодого сильного раба хватало на месяц непосильной работы и издевательств, редко кто протягивал больше. Даже сами орехоны удивлялись расточительности их белых друзей, что так дешево ценили рабов, и покупали пленниц не для утех или жертв своему богу, а потому что они стоили дешевле, а работали так же. Бог Остияков, как поняли орехоны, признавал лишь одну жертву — золото. И, видимо, очень сильно провинились перед ним белые, если так жадно скупали его.

Роберт внимательно смотрел на рабов. Внезапно — он все делал резко, порывисто — криком остановил одного из них.

— Сюда, скотина! — он присел рядом с рабом и дернул его за колодку.

Янакун — молодой еще крепкий парень, как и большинство здесь, — скривился лицом от боли, но не шевельнулся, боясь разгневать орехонов-надсмотрщиков. Они любили наказывать провинившихся, мстя им за свою скуку от однообразной работы. Любимая шутка ушастых была такой: вспороть янакуну живот, выколоть глаза и отпустить. Они делали ставки на то, сколько несчастный пройдет.