Троя. Герои Троянской войны - Ирина Измайлова

Финикиец улыбнулся.

— Да, они любят пугать.

— Если ты, Рамзес, пойдешь говорить с Антифотом, — сказал Гектор, — то разумно будет мне пойти с тобой: во-первых, так безопаснее, а во-вторых, я хотел бы посмотреть на лестригонов поближе.

— А я? — спросил Ахилл удивленно. — Похоже, ты хочешь, чтобы я остался, так, брат?

Вместо Гектора, задумчиво смотревшего в сторону равнины, ответил Рамзес.

— Я уверен, что они не собираются показывать нам Каррика — его явно нет среди свиты Антифота. К чему же мы будем показывать своего бойца? Нет, Гектор прав — тебе не нужно идти с нами. У меня другой вопрос: издали плохо видно, но, по-моему, они идут в боевом облачении. Стоит ли нам надевать доспехи? Я совершенно уверен, что сейчас никакой битвы не будет: Антифот слишком дорожит задуманным зрелищем — поединком великанов, чтобы сорвать его.

— А если он вовсе не задумывает поединка, а собирается убить тебя, Великий Дом, чтобы лишить египтян властителя и военачальника? — предположил Ахилл. — А ты доверчиво выйдешь к нему без оружия и доспехов! Он же не знает тебя в лицо. Пошли вместо себя кого-то из своих военачальников.

Фараон покачал головой.

— Стыдно! Ты сам бы не сделал так, сын Приама, и Гектор бы так не сделал. И я не сказал, что пойду без оружия — оно будет у охраны. А я иду не биться, а говорить с ними.

Произнося эти слова, Рамзес с помощью рабыни надевал поверх легкой набедренной повязки широкую белую рубашку и пояс. Амен-Ка надел ему на шею золотое ожерелье с синей эмалью и черным скарабеем посередине.

— Что до поединка, — продолжал говорить фараон, поводя плечами под тяжелым грузом сверкающего металла, — то я не сомневаюсь: он будет. Этого Антифот хочет сильнее всего — многие из побежденных им народов отступали без сражения, такой ужас наводила чудовищная сила Каррика и легкость, с которой он убивал самых могучих воинов. Нет, нет, Амен-Ка, парика не надо — это не праздничное шествие. Я же не брею голову наголо, так что вполне могу надеть урей на собственные волосы и платок.

Гектор повернулся, чтобы идти к своему шатру.

— Что до меня, — бросил он через плечо, — то я доспехи все же надену — мало ли что…

В прибрежной крепости, куда корабли Сети привезли не так давно троянского царя и его спутников, Гектору, Ахиллу и Пентесилее подарили новое воинское облачение, изготовленное египетскими мастерами точно по их росту и с удивительным мастерством копирующее троянские доспехи. Даже конская грива была укреплена в высоких гребнях шлемов, что очень насмешило Пентесилею: амазонки никогда не носили подобных украшений и не понимали, для чего это нужно.

Надевая мощный кованый нагрудник, выложенный внутри бычьей шкурой, Гектор улыбнулся — воспоминание о Трое, о войне взбудоражило его, будто хороший глоток старого крепкого вина. А ведь были и битвы во главе восставшего против египтян войска нубийцев, и ливийский поход с его отчаянными схватками, но все это не вызывало в душе героя такой резкой и острой дрожи, как память Троянской войны, пробужденная прикосновением к телу доспехов, столь похожих на прежние. Даже шлем сверкал, как зеркало, украшенный червленым луком и стрелой — символами Аполлона, бога-покровителя Трои и всех потомков царя Ила.

Барабаны лестригонов умолкли, когда между ними и египтянами осталось не более ста шагов. Люди бездны, всего семеро, стояли небольшим полукругом, плечо в плечо. Однако было вовсе не трудно определить с первого взгляда, кто их предводитель — над его шлемом торчали два кованых прямых рога, выкрашенных ярко-красной краской — казалось, будто они окровавлены. Это и был царь Антифот.

Рамзес со свитой не спеша подошли вплотную, спокойно разглядывая завоевателей.

Лестригоны, действительно, были высоки ростом — почти все выше рослого фараона, а Антифот был вровень с Гектором и казался даже больше, благодаря своему рогатому шлему. Могучие торсы и мощные ноги, широченные плечи воинов, их осанка, выдававшая уверенность и силу, — все это могло внушить страх уже при первом взгляде на пришельцев.

Доспехи лестригонов тоже производили нешуточное впечатление. Они состояли, прежде всего, из кованых панцирей — именно панцирей, потому что это сооружение нельзя было назвать нагрудником — то была толстая железная скорлупа, сделанная из двух половинок — передней и спинной, соединявшихся кожаными застежками на боках и плечах. Панцирь закрывал грудь и спину до талии, ниже был пояс, толстый, усаженный крупными железными бляхами с толстыми шипами, а от пояса опускалась до колен кожаная юбка, широкая, вся обшитая полукруглыми железными пластинами. Такая же пластинчатая броня прикрывала и руки воинов. На ногах были не сандалии, а высокие краги, также обшитые шипастыми бляхами. Шлем, круглый, толстый, надевался поверх кожаной шапки, которая переходила в защищающий затылок и шею широкий нашлемник, покрытый той же железной чешуей, что и юбка, и застегивающийся пряжкой под подбородком. Таким образом, тело лестригона было почти целиком неуязвимо, во всяком случае, для пущенных издали стрел. Тут же приходило на ум, какова сила воина, способного оставаться подвижным и сражаться, таская на себе эту груду железа, весившего едва ли не столько же, сколько сам воин… И ко всему этому надо было прибавить вес оружия: каждый из лестригонов держал в руке по здоровенному копью с широким наконечником, у пояса висел меч, способный напугать своими размерами, в ножнах из толстой свиной кожи, и булава, весившая, пожалуй, около двух талантов[52]. Она была целиком железная — шар, размером с голову взрослого мужчины, усаженный треугольными шипами, и рукоять — толстый железный стержень длиной в два локтя. Кроме того, на правом боку у каждого болтались по две-три малые метательные булавы, раз в пять меньше большой. Ни у кого не оказалось щита, но Гектор сразу подумал, что воины, скорее всего, просто не взяли их с собой, желая получше показать все остальное.

Доспехи лестригонов были без украшений, без насечек и золочения. У всех, за исключением царя: с его нагрудника смотрела странная морда, не то козла, не то сатира, оскалившая огромные волчьи зубы.

Египтяне и Гектор старались лучше разглядеть лица пришельцев, однако этому мешали надвинутые до переносиц шлемы и края кожаных шапок-подшлемников. Было видно только, что бороды у лестригонов довольно странные: чисто выбритый подбородок, но густая щетина на висках и вокруг лица (Гектору сразу вспомнились огромные обезьяны с собачьими мордами, у которых бороды были примерно такие же. Эти обезьяны доставили им немало неприятностей во время перехода через Черную землю).