Призрачный сфинкс - Алексей Корепанов

– Так то умный, а мы – не умные, мы просто – лучшие! Красавцы!

…Потратив часа полтора на скалолазание и убедившись в том же, в чем ранее уже убедились разведчики-нокеры, «красавцы» вернулись в исходную точку. Утро разгулялось вовсю, чистое небо предвещало погожий день, и вокруг стояла первозданная тишина. В такое утро хорошо бы просто побродить по лесу или посидеть у реки, или, испив кофейку, постоять на балконе, лениво созерцая перемещение людей и автомобилей внизу, или погонять мяч, а потом всем кагалом расположиться под тентом ближайшего бара и, потягивая пиво, обсуждать вчерашний бокс или футбольные матчи прошедшего тура…

Но бойцам этим дивным утром предстояло заниматься совсем другим делом.

– Давайте, парни, на штурм, – вновь проявил себя командиром Гусев. – Будем Зимний брать.

– Неплохо бы, чтобы как Зимний, – заметил Сергей. – Так же быстро и бескровно.

– С Богом! – Гусев перекрестился. – Поехали!

Они на несколько шагов отступили от стены и встали за деревьями. Приготовили оружие.

– Давай! – выдохнул Гусев.

Три гранаты, кувыркаясь в воздухе, полетели к серой стене. И – как ветром, как грозным нездешним ветром сдуло царящую в этом уголке эдемскую прозрачную тишину. Троекратный грохот прокатился над лесом, гулким дробным эхом заметался, отскакивая от скал, вспыхнули ужасные цветы дымного пламени – и запахло войной. Беспокойно запрядали ушами кони в лагере таэльринцев и далеко-далеко внизу, за рекой, покинув гнезда, взмыли в небо потревоженные птицы. Дрожь земли добралась до Огненного Сфинкса – и протяжный угрожающий рык пронесся над владениями Подземных Мастеров, и глухим отзвуком долетел до пригнувшихся под деревьями бойцов ГБР. В стене Истинного Источника возникла большая дыра – словно ткнули горящей сигаретой в листок бумаги – и там, в полумраке, шевелились какие-то полутени, извивались, отступали под напором хлынувшего внутрь куба чистого утреннего света.

– Вперед! – крикнул Гусев, выхватывая еще одну гранату, и бросился к образовавшейся бреши, сжимая в другой руке автомат. Сергей и Саня, не замешкавшись ни на мгновение, помчались вслед за ним.

С ходу влетев в наполненный хаотичным движением теней полумрак, они остановились, образовав треугольник: Гусев впереди, оба напарника позади, слева и справа от него – и начали поливать из автоматов свои сектора обстрела. Действовали собранно, четко и быстро, но без суеты – руки сами выполняли привычную работу.

– Гранаты! – сквозь грохот автоматных очередей проорал Гусев, и полумрак разметали в клочья еще три вспышки, и грохот, отразившись от стен, ударил по барабанным перепонкам.

Шаг за шагом они продвигались вперед, непрерывно стреляя в парящие в отдалении тени, похожие на сгустки тумана, и вокруг постепенно светлело, и все отчетливее было видно, что база скоддов – это огромный пустой зал; стены его словно истончались на глазах, превращаясь из темных сначала в матовые, а потом в полупрозрачные, и мечущиеся в воздухе неясные тени исчезали, как исчезает болотный туман при ярком солнечном свете.

Они, не прекращая поливать автоматным огнем редеющие темные сгустки, добрались до центра зала. Сквозь тающие весенними льдинками стены все более четко проступали очертания окружающих скал, а под полом виднелись поваленные, сломанные стволы вдавленных в землю деревьев.

Из-за далекой горной вершины выглянул краешек солнца – и невесомой яркой волной хлынул в лица бойцов солнечный свет, окончательно уничтожив остатки призрачных стен и последние бледные тени. Серый куб исчез как сказочный замок злого чародея, сраженного могучей рукой доброго молодца, исчез, открыв лощину между скал. Никакого движения не видно было вокруг – и бойцы прекратили стрельбу.

Со скоддами, судя по всему, было покончено. Или же они просто убрались восвояси.

Однако бойцы не спешили опускать оружие. Они молча вглядывались в окружающее и были готовы отразить любую атаку. Но серый куб безвозвратно растворился в воздухе, и в ничто превратились серые тени, впервые, видимо, напоровшись на силу, превосходящую их собственную.

– Пять минут… – приглушенно сказал Гусев, обводя напарников ошалело-восторженным взглядом. – И скоддам кранты! Всего за пять минут… За пять минут! – вдруг заорал он и, вскинув автомат, выпустил в небо короткую очередь.

Вновь всполошенно покатилось по скалам угомонившееся было эхо, и Саня Веремеев запрыгал на месте, как болельщик после долгожданного гола любимой команды, радостно улыбаясь и приговаривая:

– Кран-ты! Кран-ты! Кран-ты!

Сергей почувствовал, как вмиг исчезла ставшая уже привычной тяжесть на сердце и тело стало невесомым, и краешком сознания удивился, почему он до сих пор стоит на земле, а не парит в небесах. «Господи, как все классно-то, а?» – с умилением подумал он, ощущая нечто похожее на нисхождение в душу благодати. Хорош был что-то выкрикивающий Гусев, хорош был танцующий Саня Веремеев, прекрасно было небо над головой и прекрасна была земля под ногами, вернее, не земля, а расплющенные ветви деревьев, и чудесными были скалы вокруг – прочные, основательные, устойчивые, такие скалы не по зубам скоддам… да весь этот мир не по зубам скоддам! Потому что этот мир есть кому защитить!

– Ниспро-вергли печаль! Ниспро-вергли печаль! – пританцовывал Саня Веремеев.

– Мы сделали это! – явно подражая персонажам кинобоевиков, выкрикивал Гусев.

И тут в отдалении, под боком скалы, шевельнулась, поднимаясь, серая тень.

Гусев даже в приступе эйфории оставался Гусевым – он мгновенно наставил автомат на последнего врага и уже собрался спустить курок, но Сергей успел схватить его за рукав:

– Погоди, Геныч! Давай хоть рассмотрим.

– Ага, а он нас прихлопнет, – возразил Гусев, но стрелять все-таки не стал.

– Он нас не видит, – сказал Саня Веремеев, тоже держа серую тень под прицелом. – Однако рисковать не стоит. И отсюда видно.

– Ничего-ничего, пусть только дернется, я его на ноль помножу! – пообещал Гусев.

Изменив свое решение, он поправил шапочку и крадущимся шагом начал приближаться к серой тени. Сергей, переступая через вмятые в землю стволы, последовал за ним, краем глаза заметив, что Саня Веремеев держится сбоку и чуть сзади.

То, что слабо колыхалось под скалой, не имело четких очертаний – это был полупрозрачный сгусток какой-то субстанции, формой своей напоминающий крест полутораметровой высоты с короткой поперечиной, расположенной гораздо ближе к вершине, чем к основанию. Крест медленно, словно нехотя, извивался – возможно, это была агония, и становился все более неразличимым на фоне скалы. Клубилась, двигалась легкая дымка – медленнее, медленнее, словно уходили последние силы, словно садилась батарейка, словно кончался бензин…