Лукиан Самосатский. Сочинения - Лукиан

23. Если ты так поступишь, решишься на некоторое время сам засвидетельствовать собственное невежество и не будешь стыдиться необходимости переучиваться, — тогда смело разговаривай с читателями: ты перестанешь быть предметом насмешек, как сейчас, когда ты, на свою беду, не сходишь с языка у людей образованных, величающих тебя знатоком эллинской и аттической речи, хотя, если говорить без насмешки, ты и к варварам-то не заслуживаешь быть причисленным! Прежде же всего запомни хорошенько следующее: не подражай дрянным писаниям тех краснобаев, что народились в недавнее время, не обсасывай их, как ты теперь делаешь, растопчи все это, а образцов ищи у древних. И пусть не обольщают тебя одуванчики их речей; по примеру борцов привыкай к здоровой крепкой пище, особливо же Изяществу и Ясности приноси жертвы, ныне совершенно тобой покинутым.

24. И пусть отступят от тебя надменность, хвастливость, злость, спесивость и горлодерство. Не вышучивай чужих произведений и не воображай, что сам станешь первым, если будешь клеветать на чужое. И еще ты делаешь вот какую не малую, а, лучше даже сказать, очень большую ошибку: вместо того, чтобы сначала подготовиться, выяснить точный смысл каждого выражения, а потом уже украшать свою речь разными словами и оборотами, ты поступаешь как раз обратно тому: стоит тебе найти где-нибудь слово, не помнящее родства, или самому слепить слово и вообразить, что оно прекрасно, как ты сейчас же стараешься приладить к нему значение и ущербом почитаешь, если не удается тебе куда-нибудь его заткнуть, хотя бы в нем никакой не было нужды по ходу рассказа; так, недавно ты, не зная совершенно значения слова «ушица», кинул его, вложив в него смысл, не имеющий никакого сходства с действительным. Конечно, на невежд столбняк находит, когда незнакомое слово поразит их ухо, но люди образованные смеются вдвойне: и над тобой, и над твоими почитателями.

25. Но всего смешнее то, что, считая свой язык сверхаттическим и всячески под наистариннейший лад его отделывая, ты иной раз, вернее, много-много раз, возьмешь и ввернешь такое слово, что и новичок-школьник не допустил бы подобной ошибки. Да вот, например: ты думаешь, мне не хотелось сквозь землю провалиться, слушая твое изложение, когда кафтан у тебя оказался кофточкой, а «сенными» ты величал и слуг мужского пола, хотя кто же не знает, что кофта — одежда женская, а «сенными» называют только прислужниц-женщин? Да бывали и другие, еще более разительные случаи, когда ты употреблял слова, которых даже афинский ремесленник не скажет! Мы не одобряем даже поэтов, когда они пишут стихотворения, как лакомки обсасывая диковинные слова. Твои же неразмеренные речи, стихам уподобляясь, могли бы сравниться разве с «Жертвенником» Досиада, с «Александрой» Ликофрона или с каким-нибудь еще более злополучным по языку произведением.

Если ты будешь старательно следовать моим словам и работать над собой, ты наилучшим образом разрешишь вопрос о себе. Если же снова незаметно соскользнешь в ряды тех, для кого слово — только лакомство, то знай: я исполнил свой долг и предупредил тебя. Пеняй же на себя, если когда-нибудь вдруг поймешь, что ты сделался еще хуже.

ЛЖЕУЧЕНЫЙ, ИЛИ ОБ ОШИБКАХ В ЯЗЫКЕ

Перевод Н. П. Баранова

1. Ликин. Кто силен в распознавании ошибки в речах другого, тот и сам способен уберечься от того, чтобы не ошибаться, — не так ли?

Собеседник. Я думаю.

Ликин. А кто не сумеет уберечься, тот равным образом не сможет распознать чужих ошибок?

Собеседник. Ты прав.

Ликин. Ну, а ты? Ты утверждаешь, что говоришь безукоризненно? Или нет? Как прикажешь думать о тебе?

Собеседник. Невеждой надо быть, чтоб ошибаться, доживши до моих лет.

Ликин. Так, значит, и другого, кто так поступает, можешь поймать и уличить, если станет отрекаться?

Собеседник. Всенепременно!

Ликин. Ну, что ж. Тогда — лови меня! Незадолго начну.

Собеседник. Согласен, говори.

Ликин. Но я сделал уже тяжелую ошибку, а ты и не заметил!

Собеседник. Шутишь?

Ликин. Видят боги, сделал! Я ошибся незаметно для тебя, поскольку ты не разумеешь, в чем дело. Ну, снова, смотри! Да помни: я утверждаю, что ты не можешь заметить, потому что одного — знаешь, а другого — нет.

Собеседник. Знай говори!

Ликин. Да и сейчас ведь было неверно сказано. Опять ты не заметил!

Собеседник. Как так, когда ты ничего не сказал?

Ликин. Нет, я говорю и выражаюсь неверно, а ты не следишь за мною, когда я это делаю. Ах, если хоть сейчас ты сумел следить за мной бы!

2. Собеседник. Дивлюсь твоим речам. Неужто я не в состоянии заметить неточность слов?

Ликин. Где тебе заметить одну неточность, проглядевши целых три.

Собеседник. Каких там — три?

Ликин. Все — свежерожденные!

Собеседник. Ты, кажется, смеешься надо мною.

Ликин. А ты, мне кажется, не различаешь, кто делает ошибки на словах.

Собеседник. Да кто ж узнает, если собеседник ничего не говорит?

Ликин. Четыре раза сказано, четыре ошибки сделано, а ты и не заметил. Конечно! Великий то подвиг, заметивши.

Собеседник. Нисколько не великий, но обязательный для всякого, кто согласился на него.

Ликин. Однако и сейчас ты не заметил!

Собеседник. Когда — сейчас?

Ликин. Да вот, когда я говорил, что был бы подвиг, заметивши.

Собеседник. Не понимаю, что ты говоришь.

Ликин. Ты прав: не понимаешь! Ну, что же, тогда — иди вперед, встречай мои слова. Ведь по следам искать мои ошибки ты не хочешь. А то бы, если захочешь только, — наверное найдешь!

3. Собеседник. Да я- то хочу, но ты ничего не молвил такого, что говорят обычно те, кто плохо владеет языком.

Ликин. А только что мною изреченное не так уж плохо, по-твоему? Однако снова! Не отставай же: сейчас ты не приметил, как улетело слово.

Собеседник. Я не приметил? Невозможно, боги свидетели!

Ликин. Смотри же, лови: я пущу быстро бежать зайчонок!.. Ай пролетел? Но вот теперь можно увидеть зайчонок! А если нет, то многие, конечно, в ошибки впавши, как зайчонки запрыгают вокруг тебя, — и не поймаешь.

Собеседник. Поймаю!

Ликин. Однако не поймал!

Собеседник. Странно! Странно!

Ликин. Все оттого, что ты в науках чересчур трудящий, так что даже вот этой самой ошибки не замечаешь. Но я уже замечал ошибки многих говорящих.

4. Собеседник. Последнее я что-то плохо понимаю.

Ликин. Ну, значит, и меня поймешь, когда выйдет что-то из младенцев, ныне еще сосущих грудь. Или, поскольку ты сейчас не распознал ошибок моей речи, — как ни расти младенцы, ошибка ошибкою не станет для того, кто ничего не знает?

Собеседник. Ты прав.

Ликин. И, конечно, если чужих не будем различать, то никогда нам не познать и собственных, так как и в этом случае погрешность от тебя укроется. Итак, не говори мне больше, что ты способен распознать ошибки в речах других и сам их не допустишь.

5. Это я и хотел сказать тебе. Сократ же, что из Мопса родом, — я с ним познакомился в Египте, — сам говорил, не подвергаясь обвинениям подобным, и другого не стыдил за ошибки. И все же на вопрос одного человека: "Где сейчас ты будешь завтра?" он сказал: "Да кто же тебе ответит «сейчас» про завтра?" Другой, показывая подарок, только что полученный от отца, заявил: "Это мне досталось от отца". — "Что ты говоришь, — заметил Сократ, — так, значит, умер твой отец?" Другой раз кто-то назвал гражданина одного с Сократом города своим «соплеменником». "А я и не знал, что ты из варваров", — насмешливо сказал Сократ. И еще: про человека, жившего вдвоем с матерью и любившего выпить, кто-то сказал: "Вчера я встретил эту пьяницу". Сократ с видом изумления спросил: "Ты хочешь сказать, что и матушка у него пьет?" Некий грамотей, покупая кусок ткани и опасаясь, не короток ли он для него, нерешительно произнес: "А как длинна?" Сократ тотчас успокоил его: "Ну, раз длинна, то наверно хватит!" Некто сказал: "Вон идет юноша. Это мой друг, мы с ним давно в связи". — "Ты о друге, — удивился Сократ, — отзываешься так дурно?" Сказавшему: "Ужасающий, я избегаю этого человека" — Сократ заметил: "Этак ты и устрашаемый пустишься преследовать". Услышав от другого: "Я люблю его превыше головы", Сократ сказал: "Это очень мило: ценить что-нибудь больше головы". Некто, собираясь уходить, сказал: "Ну, я двинул". — "Кого?" — спросил Сократ. "В вперед", — сказал кто-то. "В вперед, — поправил Сократ, — как — "в бочку"". Один человек заявил: "Я построил намеренье". — "А Ксенофонт говорил, — добавил Сократ, — я построил взвод". Другой, хвалясь своею хитростью, сказал: "Я обступил его, а он и не заметил". — "Изумительно! — воскликнул Сократ. — Как ты ухитрился один обступить человека со всех сторон?" "Он подумал и рассудился", — рассказывал кто-то. Сократ сейчас же дополнил: "И бесповоротно осудился".

6. Слыша ошибки в аттической речи, он обычно отпускал беззлобные шутки. "Мне так кажется", — сказал один. "А тебе не кажется, что мы говорим неверно?" — спросил Сократ. Другой горячо рассказывал какое-то местное предание и между прочим сказал: "Она совокупилась с Гераклом". — "А-а-а, — сказал Сократ. — Я думал до сих пор, что Геракл — с нею". Услышав от кого-то, собиравшегося идти в цирюльню: "Я хочу остричь главу", Сократ спросил сочувственно: "Что за проступок ты совершил, навлекающий на тебя лишение прав гражданства?" — "Я воюю под моим ярмом", — хвалился кто-то. "С врагом, конечно?" — последовал вопрос Сократа. Один отец, рассказывая о болезни сына, заметил: "Он вынес пытку". — "За что? — спросил Сократ. — Что было нужно палачу?" "Я препобеждаю в науках" — хвалился кто-то. "По Платону, — сказал Сократ, — это называется просто: "успевать в учении"".