Эйзенхауэр. Солдат и Президент - СТИВЕН АМБРОЗ

Эта речь Эйзенхауэра содержала конкретное предложение. США, Англия и СССР должны сообща внести части своих запасов расщепляющихся материалов в Международное агентство по атомной энергии. Это агентство должно быть создано под эгидой ООН. Он представлял себе, что первоначальные вклады будут невелики, но "ценность этого предложения заключается в том, что оно может быть реализовано без раздражений и взаимных подозрений, присущих любой попытке создать полностью приемлемую систему глобальной инспекции и контроля".

Предлагаемое агентство будет привлекать талантливых ученых из всех стран мира, и они будут изучать методы использования атомной энергии в мирных целях. "Особое направление — полное удовлетворение потребностей в электроэнергии в энергетически бедных районах мира. Таким образом, страны-участницы направят часть своих ресурсов на человеческие потребности, а не на нагнетание страха". Он остановился и на других положительных моментах: сокращение мировых ядерных запасов, предназначенных для военных нужд; доказательство того, что сверхдержавы "на первое место ставят человеческие интересы"; открытие "нового канала для мирных дискуссий". Свою речь он закончил обещанием, что Соединенные Штаты готовы "отдать все свое сердце и весь свой ум на поддержку чудесной способности человека изобретать, направленной не на уничтожение, а на процветание жизни" *29.

Когда Эйзенхауэр говорил, аплодисментов не было, а когда закончил — воцарилось гробовое молчание. Но потом зал, вмещающий три с половиной тысячи делегатов, буквально взорвался от грома оваций и возгласов одобрения — даже русские присоединились. Подобного еще не знала история ООН. Реакция на это выступление в мире, вне коммунистических стран, была только положительной, даже чрезмерной. Эйзенхауэру, по-видимому, удалось развязать гордиев узел. Вместо страха он сумел вселить в людей надежду.

Но русские молчали. Они не дали ответа ни через несколько дней, ни в последующий год, ни через год. Международное агентство по атомной энергии было создано только в 1957 году. К этому времени гонка вооружений достигла еще более высокой отметки и агентство уже было в стороне от текущих проблем.

Прекрасная возможность была упущена. План Эйзенхауэра о мирном атоме был наиболее серьезным и щедрым предложением по установлению контроля над гонкой вооружений, которое когда-либо было сделано американским президентом. Все предыдущие проекты, так же как и все последующие, содержали пункт об инспекции на месте, которая, и американцы это знали заранее, была неприемлема для русских. Но у предложений Эйзенхауэра, казалось, был реальный шанс быть принятыми, и в этом была сила американского Президента, масштаб его личности и доказательство его готовности искать новые выходы из круговорота гонки вооружений. Предложение не было направлено против русских. Наоборот, как считал Эйзенхауэр, оно должно привлечь их, и он надеялся, что они его примут.

Но коммунисты этого не сделали — их подозрения возобладали над рассудительностью. Они, очевидно, полагали, что сокращение их запасов расщепляющихся материалов приведет к увеличению разрыва с запасами американцев. Но Эйзенхауэр предложил, чтобы американские взносы по объему в пять раз превышали советские, и это была начальная цифра, открытая для обсуждения. Русские это знали, но тем не менее интереса не выразили. Они позволили цифрам запугать себя: Соединенные Штаты могут иметь на две или три тысячи бомб больше, чем они.

Таким образом, логика гонки вооружений взяла верх; уникальная сама по себе, она не соотносилась ни с опытом, ни с реальностью. Каждая сторона утверждала, что единственная цель производства атомного вооружения — сдерживание противника от агрессии. Но все соглашались на том, что для такого сдерживания достаточно угрожать разрушением лишь одному большому городу. (Эйзенхауэр как-то сказал автору этой книги: "В мире нет такой вещи, ради которой коммунисты, несмотря на все их желание ее иметь, были бы готовы рисковать потерей Кремля" *30.) Зачем же создавать арсеналы из тысяч бомб, если достаточно всего нескольких сотен, чтобы превратить угрозу в бессмысленность?

Вопрос этот упирается в игру цифр. Стратеги и лидеры с каждой стороны испытывали ужас при мысли, что противник вырывается слишком далеко вперед. Эйзенхауэр и американцы хотели — нет, требовали! — полного превосходства США. Но как можно использовать это превосходство — за исключением повышения порога сдерживания, которое в любом случае достигается наличием всего ста бомб, — они не знали. Русские никак не могли согласиться с таким большим преимуществом американцев, они были полны решимости если не сравняться с ними, то хотя бы ликвидировать разрыв. Как и американцы, они не знали, что же делать со всеми этими бомбами. Они только знали, что хотят их иметь.

Поэтому они и отвергли план Эйзенхауэра "Атом для мира". И это была настоящая трагедия. Без преувеличения можно сказать, что предложение Эйзенхауэра было наилучшим шансом для человечества в атомный век, замедляющим, а затем направляющим в другое русло гонку вооружений. Если бы русские отнеслись к этому предложению с энтузиазмом, то был бы возможен идиллический сценарий: уже при жизни одного поколения деньги, энергия, научные таланты направляются на использование атомной энергии в мирных целях и обе стороны соглашаются сохранять, но не расширять свой ядерный арсенал. Для Эйзенхауэра наихудшим последствием, как он его оценивал в 1953 году, было продолжение игры в цифры, из которых следовало, что в 80-е годы арсенал каждой стороны вырастет до десятков тысяч бомб, а использование атомной энергии в мирных целях будет незначительным или, при достаточных масштабах, вызовет большие споры и будет очень дорогим. Именно это и произошло на самом деле.

Часть вины за такой исход лежит и на Эйзенхауэре, потому что он сам довольно активно играл в цифры, хотя и не в такой степени, как того хотели Объединенный комитет начальников штабов, почти все демократы и большинство республиканцев. План "Атом для мира" был его серьезной заявкой на выход из игры, которая, как он предвидел, была проигрышной. Он гордился авторством оригинальной идеи, и это усугубило его уныние, когда он узнал: русские отвергли его предложение. Он считал, что идея заслуживает того, чтобы ее проверили, но русские ее, по сути, проигнорировали, и это повлияло на ужесточение позиции Эйзенхауэра в отношении Советского Союза. В осуществлении этой идеи он видел главную цель своего президентства, но его попытка найти новый путь к контролю над вооружением поддержки не получила. Таков был печальный результат "Атома для мира".