05-Мой престол - Небо (Дилогия) - Сергей Абрамов

И еще — кстати! А сообразят ли ученики, что Петр и Иоанн не станут дожидаться их всех, чтобы похоронить Иешуа? В канонических текстах их присутствие никак специально не оговаривается, но нигде и не упоминается, что их не было. Придут — значит, придут. Петра это не волновало.

Но вернемся к Иосифу из Аримафеи.

Он намного опередил Левия, появившись оттуда же, откуда пришла недавно процессия с осужденными, он торопился, как мог, опираясь на длинный, под стать собственному росту, черный посох с золотым круглым набалдашником, он боялся, что кто-то — ученики скорее всего — снимет Машиаха с креста без официально выправленного разрешения, которое он, пользуясь своим немалым весом в иерусалимском обществе, без труда получил у прокуратора. Пилат, как Иосиф позже сказал Петру, напутствовал его:

— Похорони нацеретянина по-человечески. Он был толковым мужиком…

Лаконично сказано, но это же — Пилат!..

Разрешение было обязательным в традиционно бюрократическом иудейском мире. Не на снятие с креста, конечно, но — на официальные похороны в официальной могиле, выдолбленной в родной для покойного земле Израильской. Ученикам пришлось бы нести тело Учителя в Назарет, где раввин местной синагоги выдал бы им таковое с обязательной для бюрократического процесса взяткой, но все же без особых проблем, поскольку Иешуа родом из Назарета, там и имеет право быть захороненным — в семейной могиле. Но на дворе — июнь, путь до Назарета длинен. Что донесли бы ученики до деревни и сумели бы что-нибудь донести?.. Вопрос не слишком тактичный и не корректно сформулированный, но зато вполне по существу. А хоронить по дороге — последнее дело?..

Клэр права: во всех четыре синоптических текстах нашелся всего один персонаж, который отдал Христу не драгоценные камни, не груду золотых монет, не бутыль с редкими благовониями — он отдал ему самое дорогое, что приобретает человек к закату жизни: он отдал ему свою могилу. Как и положено в этом краю, заранее, задолго до смерти выбитую в склоне Елеонской горы, просторную, сухую, с хорошо обтесанным, большим круглым каменным диском, который мертво закроет вход, достаточно высоко расположенную и имеющую большую ровную площадку перед входом, где могут отдохнуть родственники умершего, полюбоваться успокаивающим видом Иершалаима с величественным Храмом впереди, вспомнить ушедшего от них.

Не всяк имел право на захоронение на Елеонской горе, повыше долины Иосафата с могилами царей, но почтенный Иосиф, член Санхедрина, имел его и получил от реального хозяина Иудеи отдать это право безвестному проповеднику из Галилеи.

И Петр, и мать Мария, и ученики, даже не самая среди всех образованная Мария из крохотной Магдалы, понимали: этот поступок безвестного доселе почитателя Машиаха дорогого стоил. Хотя Петр и вспомнил слова Господа, произнесенные пророком Исайей задо-о-олго до нынешних событий, слова о грядущем Мессии: «Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь… Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах его».

Это вам не евангелические тексты со всеми их ошибками, домыслами, перепутанной хронологией. Это уже написано, уже пред-сказано, и не надо даже традиционно обвинять евангелистов в том, что они большинство событий спроецировали с тех, что давно имели законное место в Торе, соединив таким чисто литературным методом жизнь прошлых героев Религии с жизнью героя нынешнего. Как там у Екклесиаста: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем»… Действительно, прав проповедник или все-таки царь Соломон, которому приписывают эту книгу: все повторяется, «и возвращается ветер на круги свои». История многократно подтверждала эту однажды сформулированную, но всегда существовавшую истину.

Иосиф Аримафейский сказал Петру:

— Я много слышал о Машиахе, а потом однажды услыхал его самого — на горе Фавор, когда он вдруг позвал меня туда. Именно вдруг! Будто глас свыше прозвучал у меня в голове: встань и иди ко мне… И я пошел. Ты видел: мы все пришли, насбыло многое множество! И грядущая жизнь всем нам и мне, старому барану, стала видеться иной — лучше, ярче и, главное, честнее. А потом… Знаешь, я выступал против приговора, Кайафа говорил со мной, но не послушал и не пригласил на то заседание Совета, где меньшинство объявило смерть Машиаху. Я ничего не мог поделать, уважаемый ученик Великого, но я решил осуществить предсказание пророка Ешаягу и отдать Машиаху свою скромную могилу… И вновь возвращается ветер на круги свои…

А Кайафа с ним, оказывается, говорил и получил полный отлуп. Пустячок, но приятно.

Намечалось, правда, еще одно — категорическое! — несоответствие Канона реальности. Место захоронения Христа стремительно отдалялось от места распятия, от Голгофы, и переносилось даже не в так называемую «Садовую могилу», которую «открыл» аж в конце восемнадцатого века британский генерал Гордон и которая стала любимым местом верующих протестантов, не допущенных, естественно, к греко-коптско-армяно-католическому «пирогу» Храма Святого Гроба Господня. Могила переносилась через ущелье Кидрон и возникала среди множества прочих могил на Елеонской горе. И сей факт казался Петру очень логичным! Да, Матфей почему-то наврал: никакой могилы в скале Иосиф не высекал, поскольку не было скал вокруг места казни, а настоящую не он высек — люди, ему служащие, но сердечный подвиг его не стал меньше от простой перемены мест. Тем более что в легитимизированной Церковью могиле Спасителя никакого Спасителя нет. Опять, как и в дни Храма с его самой главной, абсолютно пустой комнатой, называемой Святая Святых, люди искренне поклоняются пустоте. Видимо, она притягивает. Как некая дверь в космос, в бесконечность… А время между тем перевалило за четыре пополудни. Никого вокруг не осталось, все ушли. Шабат наступал, время субботы, седьмого дня, святое время святого безделья…

Выслушав высокого благодетеля и высказав ему необходимые благодарения, Петр с Иоанном начали опускать крест с распятым Иешуа на землю. Было непросто. Его следовало выдернуть из земли, а потом осторожно, чтобы не принести вреда Иешуа, перехватить за перекладину и опустить. Поднапряглись, выдернули, перехватили, положили. Безо всякого телекинеза — на одной природной силе, благо у обоих ее-с избытком. Иоанн, мощно напрягшись, рукой выдернул гвозди из запястий и ног Христа. Обильно пошла кровь, что, мягко говоря, не могло произойти после смерти. Но никто этого не заметил, кроме Иоанна.

Тот посмотрел на Петра с немым вопросом Петр кивнул: мол, да, ты все правильно увидел и понял, но не спрашивай сейчас ничего, не время задавать вопросы и особенно искать ответы на них…