Воспоминания о Рерихах - Зинаида Фосдик

Днем был майор Рапикаволи, который вчера приехал из Италии специально к открытию Музея. Вечером ужинали у Н.К., потом все сидели на Беседе вместе. <…>

16.10.29

Прибыли телеграммы от президента Французской Республики, Генерального прокурора. Изумительные послания и приветствия. Но пропадает масса писем для прессы, и было Указано оповестить прессу больше. Пропало важное письмо о Музее как национальной собственности в кабинете Франсис. Н.К. знает все, но все же поддерживает ее при всех и поднимает. Очевидно, так нужно.

Сегодня за ланчем были с майором Рапикаволи — премилый человек. Вечером смотрели театр и электричество. Дай бог, чтобы завтра все прошло благополучно.

17.10.29

День открытия Музея в новом здании

Изумительный вечер — около пяти тысяч человек посетило Музей. Свыше семисот в театре присутствовали на программе речей. Все говорили хорошо и стройно; когда Логван сказал свою речь и вручил медаль Н.К., и тот встал, чтобы ему ответить, поднялась вся толпа в театре и стоя прослушала его речь. Говорил он изумительно, просто, ясно. Чувство у всех было самое возвышенное. Все чувствовали силу этого исторического события — открытия Музея опять в новом Доме.

После того как толпа разошлась, мы немного побеседовали с Логв[аном], Пор[умой], Таней, Тарух[аном], а затем Франсис, Нуця и я поехали проводить Н.К. домой и у него посидели до 2. Н.К. особенно ласков с Франсис и ее явно выделяет.

Маме сегодня снилось, что Дедушка принес Н.К. белое одеяние и сказал: «Сегодня ты надень его, брат, и носи с сегодняшнего дня».

Дивный, великий, полный красоты и значения день сегодня — 17 октября 1929 года, четверг, 9 часов вечера!!!

18.10.29

Деловые вопросы

От Акерсона получена телеграмма, что канцелярия Гувера теперь очень занята и не могли прислать приветствие. Возмутительно! В каких руках президент! Ведь это опасно для администрации — Н.К. говорит, что все знают, что президент сам на почту не ходит и телеграмм не пишет, как и король или император. И что это за секретарь, который обещал послать приветствие от имени президента, а потом отказался. Пель, друг Юрия, подымет теперь целое дело.

От Рокфеллера отказ, — он не дает своего имени для Музейного зала. Сегодня вечером все удрали без Франсис, и мы поехали

к ним ужинать с Н.К. и мальчиками. Она звонила, требовала Н.К. к телефону, но все же ее не пригласили.

Потом мы сидели, имели Беседу и ответы на вопросы. Н.К. говорит, что теперь самое трудное — финансовое положение.

19.10.29

Сегодня Дэвис и Бринтон приехали из Филадельфии, встречались с Н.К., и Дэвис сказал, что хочет часть картин из Музея выставить в своем доме в Филадельфии, а на их месте устроить выставку своей русской и французской коллекции в Музее. Возмутительная идея, поддержанная миссис Аттватер! Н.К. им сказал, что он не против, ибо ничего другого не мог сказать. А затем мы сообща решили, что ужасно и думать [об этом], и объяснили Аттватер, что Н.К. согласен, но попечители по конституции Музея не могут согласиться, ибо мы в прошлом отказали видным Музеям. <…>

Вечером у нас была Беседа с Учителем. Потом открывали Будду Порумы. Разошлись поздно. Мисс Джонсон составила преинтересный гороскоп Н.К. Я ей дам и свой составить.

20.10.29

Беседа с Н.К. Рерихом

<…> Днем разговаривала с Н.К. Сказала ему про ужасное отношение ко мне Франсис и про то, что все это видят и это плохо влияет надела. Н.К. говорил, что у нее невероятная ревность, но она сама создает свою карму, и мне лучше от нее отойти и действовать в Школе самостоятельно; не говорить при ней ни о чем, что я и делаю, а искать новых людей и действовать повсюду, приводить группы [посетителей] в Музей, встречаться с людьми, но никому не сообщать.

Затем Н.К. сказал, что учитель — это точка в центре, а от него радиусы по всем направлениям, но далеко, на расстоянии друг от друга — это ученики. «От меня и вперед, не ко мне, а именно от меня вперед».

«Почему апостолы Христа разошлись по всем странам? — Может быть, они не могли быть вместе не только духовно, но и физически. И Франсис, может быть, навсегда уедет в Южную Америку.

И Порума буквально то же самое говорила мне о Франсис, что и вы, но только по-английски». Так говорил Н.К. <…>

Потом Н.К. сказал, что она говорила про издателя, что он обещал и она [была] уверена, что книги выйдут, но все-таки они не вышли, а мы теряем на сотни долларов продажи, ибо сегодня было около пяти тысяч человек в Музее. Н.К. очень недоволен Франсис, что книги не вышли. А у нее в контракте и не стояло, когда они должны были быть готовы.

Затем он нас всех собрал и указал, чтобы мы имели одно центральное управление финансами всех дел — Дома и всех Учреждений. Одного эксперта-бухгалтера. И деньги все идут в общее управление — в одну казну, и расход оттуда контролируется. Все были в восторге, кроме Франсис.

Н.К. сказал, чтобы я больше интересовалась учениками, нежели учителями. Вечером мы поехали с Нуцей к ним ужинать, Франсис не было. Н.К. очень хочет переехать, ибо, живя в Доме, все его будут видеть и не будет тайн, с кем он и что он делает.

21.10.29

Деловые вопросы

Получили письмо от Стивена Хёрша с отказом быть у нас на факультете. Н.К. сразу сказал, что это нападение на нас американских художников. Велел мне с ним хорошо [по]говорить, что я и сделала, но он явно завидует Н.К., его успеху, Музею. Увидим, что он теперь напишет.

Затем я говорила с Бородиным в Музее, он нагло допытывался о поездке Н.К. Я говорила с ним очень холодно и указала, чтобы он читал «Altai — Himalaya».

Сегодня у меня были Форест Грант и Джайлс и мы совещались и получили от доктора Фореста Гранта обещание дать кредиты от Министерства просвещения на курсы по искусству. Вечером мы все и майор Рапикаволи были вместе с доктором Стоддартом, и он прекрасно отвечал на вопросы. Затем Юрий, по обыкновению, зашел к нам вечером выпить валериану, и мы славно побеседовали.

Н.К. говорил с Джайлсом сегодня и сказал, что тот произнес чудную формулу: «Все за одного и один за всех». И что его нужно будет в будущем сделать деканом факультета искусства.

22.10.29

Утром пришло письмо от Дэвиса с отказом выставить свою коллекцию, ибо он не может получить комнат в Музее. <…>

Днем пришли изумительные письма от Е.И. и Енточки, особенно письмо Е.И. к Поруме. Мастер объявил ее Сестрой Белого Братства. Я при чтении письма Е.И. совершенно преобразилась — все мелкое отпало, и я, говоря с Н.К., сказала ему, как мы его не понимаем. Он сказал: «Главное — идите широко, во все стороны, дела слишком огромные. Не так важны враги на листе, которых мы знаем, как внутренние враги. Их надо опасаться».