Воспоминания о Рерихах - Зинаида Фосдик

31.10.29

Деловые вопросы

<…> Вечером с Н.К. ужинали Ловенстейн и директор музея Амстердама, Луис и Нуця. Директор музея, [как] мне потом рассказал Н.К., говорил, что в Германии ужасно относятся к искусству. Желая узнать, настоящая ли картина, смотрят на нее, перевернув ее вверх ногами.

Я поехала к Светику ужинать, позже приехал Н.К. и сказал, что он мечтает о том, чтобы облигации были распроданы и жильцы заплатили бы за квартиры; когда он видит идущие пароходы, ему тяжело и он хочет уехать домой. Вообще нелегко нам всем теперь.

Увидим, как будет с платой за квартиры. Ведь от этого зависит благосостояние всех Учреждений.

01.11.29

Н.К. сегодня завтракал у миссис Дэйл, говорит, что они прекрасно поговорили и она, возможно, и даст [деньги на учреждения], но нужно перестать думать о получении денег от отдельных личностей — надо расти изнутри и даже не просить больше денег у людей.

Н.К. рассказал, как он вчера задал мисс Венц [вопрос]: живой ли она человек или чековая книга? И когда она сказала ему, что не даст [денег] от своего имени, а лишь анонимно, он спросил, а почему она бережет свое сокровенное имя? Вот Христос — тот отдал свое имя. Потом, дело не в выписке чека, а в работе. Она ему сказала, что знает все, что написано в «Агни-Йоге», а он ей сказал, что это даже страшно и преступно — ибо если она все знает, но не живет по принципам, то как это назвать? Она сказала, что слышать это для нее — шок, а Н.К. ответил, что это здоровый взрыв.

Когда Н.К. заявили, что через три года положение дел уляжется в Америке, — он сказал, что никогда не уляжется, ибо это начало трудных лет. Мучительная атмосфера вокруг. <…>

Юрик поехал в Вашингтон, был вызван телеграммой Пеля по поводу английского посольства. <…>

03.11.29

Утром была группа, [изучающая философию] Спинозы — очень хорошие молодые люди. Н.К. говорил с ними, потом я провела их через Музей. Они симпатичные, и доктор Кеттнер, их учитель, очень славный. <…>

Вечером был Ловенстейн, говорили с ним. Затем мы все поехали к Сутро на ужин. Потом приехал Юрий из Вашингтона. Передал, что Акерсон скоро будет удален и что британское посольство теперь благосклонно.

04.11.29

<…> Сегодня ужинала с Н.К. у Порумы. Говорил он о том, как нам полезна идея тайны, как Учителя ее всегда поддерживали и дали нам в помощь. Ибо люди, что бы мы им ни говорили, все-таки верят в то, что у нас [есть некая] тайна, и не атакуют нас. Это чудо, что не было сильных нападок в прессе после 17-го, а будь мы обыкновенными, как все, нас бы давно разорвали, ибо все галереи и школы — наши враги.

Затем мы говорили, что Пор[ума] поедет в Индию в феврале, а Н.К. и Юр[ий] — в апреле, она же с Ентой вернется обратно к июню. <…>

Затем мы, то есть я и Н.К., беседовали об «Урусвати». <…> Я же сказала Н.К., что надо заботиться о росте «Урусвати», ибо это создание целого города, и я, будучи сотрудником, смогу по отъезде Н.К. и Юрия продолжать работу и думать о созидании. У меня идея пригласить Клемин и Свифт и других дать лекции под покровительство «Урусвати», аденьги на это дать от Школы, ибо это наша образовательная программа. Н.К. это очень понравилось.

Затем говорили, что хорошо бы привлечь богатых людей и их назначить президентами. Но, конечно, тогда будет опасность — служить Рокфеллеру, а не Учителю, как сказал Н.К.

Пригласила Дабо в учителя. Бистран предложил дать курс теоретического дизайна. Отчего нет? <…>

06.11.29

Раз день начинается трудно, то и кончается трудно. Получили ужасное письмо от Эрскайна Луису против Н.К. и Музея. Устроила же эту историю Франсис, тем, что велела Миндлину пойти к Эрскайну, чтобы он был в жюри для выбора кинокартины. Никто не знал про это, и как Н.К. сказал: «Это преглупая и нелепая идея, чтобы видные люди выбирали бы для нас картины каждую неделю целым комитетом».

Вечером Завадский устроил заседание для содействия симфоническому оркестру. Пришло тринадцать человек, в том числе Вел[икий] Князь Александр Михайлович. Было преглупо. Отец Келли тоже был — прехитрый иезуит. Глупая речь произнесена Мореем, и, конечно, все чепуха и без толку. Ничего не выйдет из этого.

Опять ужасная паника на бирже — все упало. Н.К. говорит: «Что это за ужасное правительство, которое позволяет [такое] и помогает разрушению страны?» <…>

07.11.29

Беседа с Н.К. Рерихом о делах и взаимоотношениях между сотрудниками

Имела большой разговор с Н.К. Сказала ему все про Франсис, что она чувствует свою силу, давит на всех, портит дела, душит меня, отравляя атмосферу. Просила Н.К. соединить нас, иначе дела после его отъезда распадутся. Н.К. сказал, что я во всем права. Надо еще больше удалить издательство и ее от всего; ей надо развить это дело, ибо Н.К. подчеркивает его огромные выгоды. [Также он сказал,] что каждый из нас, при всех огромных недостатках, все же выбран Учителем и что лучших на их место Учитель пока еще не нашел. Порума еще более опасна, ибо ее можно окрутить, она не имеет своего мнения. Каждый должен усиленно работать по данному ему делу.

Я сама вижу, что могу писать паблисити без Франсис и должна обходить ее совершенно. <…> Главное — не обращать на нее внимания. <…> «А ей нужно показать, — сказал Н.К., — что она не так уж нужна». Паблисити теперь кончено, флаг Музея — наше паблисити. Памфлеты и книги написаны, теперь она должна их продавать. Н.К. еще сказал, что он часто сидит за Беседами один, намекая, что члены Круга, кроме Франсис, не стараются и встречаться с ним, и слушать его, и спрашивать его мнения. Как больно, что Пор[ума], Логв[ан], Нуця не ловят каждый момент, чтобы быть с ним. Боже мой! Если б я не была так безумно занята!

Затем Н.К. сказал, что было ошибкой уступить Светику и собираться без Пор [умы], Логв[ана] и мамы у них в квартире Светика, вначале с нами, а затем с Франсис. Это принесло много непоправимого вреда. Затем он сказал, что Франсис приносит вредную волну, а через нас перекатываются непоправимые волны, и мы должны соизмерить, какой волны опасаться. И поэтому надо забыть о Франсис, ибо Америка в опасности и мы в опасности и должны об этом думать. Н.К. глубоко прав, и так и нужно действовать. <…>

Маме сегодня снился сон. Н.К. правил лошадьми, сидя в чудесном фаэтоне. Но лошади были ужасны, все тянули в разные стороны и разносили фаэтон на части. Н.К. из последних сил, с огромным напряжением старался остановить фаэтон.