Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта - Владимир Карагодин

– Эх, жаль, я всегда мечтал там побывать, – с досадой ответил я.

– Не унывай, за свою жизнь ещё успеем.

После того как мы покурили, пропускная способность пункта, значительно возросла, по-видимому из-за чьей-то команды данной сверху, таможенники стали расторопней с досмотром. Вокруг нас появлялись всё новые и новые лица довольных парней. Последним шёл Иавныч, на его лице впервые за несколько часов была улыбка. Подойдя к нам, он с гордостью сказал:

– Ну, всё ребята… я прощаюсь с вами, моя работа выполнена. Вы благополучно доставлены. Теперь следуйте, до дальнего кордона там вас встретят. Прощайте, сынки! – чуть не прослезившись, сказал Иваныч.

Строить нас теперь было некому, поэтому мы шли, растянувшись по два, три человека. Все шли молча, и лишь Фокс, шедший возле Паши тихо бормотал ему:

– Клоун, слезу выдавить артистизма не хватило. «Сухпай» зажал, воды не дал, а у самого «лапатник» во внутреннем кармане туго набитый «баблом» выпирает.

Так как украинский терминал ополченцы брали с боем, электричества на нём не было. В ночной темноте, поглотившей почти все постройки, отчётливо выделялись два жёлтых автобуса с горевшими габаритами. Возле них стояло несколько человек, в руках которых мерцали угольки от сигарет. Наш так называемый строй заметно растянулся, впереди, возглавляя процессию, задрав голову, бодро шагал Бродяга.

Наша компания шла в самом конце из-за Фокса, который нашёптывая Павлу очередной план, не хотел иметь лишних ушей за спиной.

Когда мы подошли к автобусам, которые стояли рядом с «КПП», возле дверей с разбитыми стеклами, на раскладном стуле сидел ополченец. В одной руке он держал веревку, которая служила механизмом для поднимания на треть обломанного шлагбаума. Другой рукой, он придерживал рукоятку ручного пулемёта закинутого на плечо.

– Смотри-ка, – толкнув меня в бок, сказал Паша. – А наши пацаны, «КПП», то с боем взяли. Какие же всё-таки настырные у хохлов пограничники – до последнего держались.

– Кто же от такой кормушки добровольно откажется!

Подойдя к автобусам вплотную, мы увидели Бродягу. Переодевшись в маскировочный халат «берёзка», и надев на голову чёрный берет с кокардой российских войск, он беседовал с ополченцами, стоявшими возле автобусов. Подошедший к нему Кобра, удивившись его новой форме спросил:

– Откуда?

– Да, потому что я дома братан! – закуривая сигарету, ответил тот.

– Ты погляди на него и когда это он успел переодеться? Таким Макаром Бродяга на «КПП» останется, будет здесь новичков встречать и рассказывать им за жизнь.

– Не знаю, не знаю, от такого, что хочешь ожидать можно, – ответил Паша.

Мы подошли к задней дверце автобуса, когда я, собираясь зайти внутрь, поставил ногу на подножку, Павел окликнул меня:

– Постой, давай подождём остальных.

Я закурил, прислушиваясь к тишине июльской ночи. Было настолько тихо и безветренно, что даже ликования Бродяги, о его героическом возращении на родину, не могли заглушить пение сверчков. У меня не было никакого скверного предчувствия на душе, было так спокойно и легко, как будто – это была ночная экскурсия в заповедную зону вместе со старыми приятелями.

Через несколько минут подошёл Фокс с Зевсом, Фокс, подойдя к Паше, почти вплотную шепнул ему:

– Поездка будет отличной…

Он пару раз ударил себя по правому карману, откуда послышался звук удара о пластиковую бутылку. Паша, улыбаясь, деловито сказал:

– Так чего время зря терять, вперёд занимать места, – и толкнув меня в плечо, заскочил в салон.

Заняв первые четыре места перед водителем, мы небрежно затолкнули свои дорожные сумки себе под ноги. Сидевший возле окна Фокс, постоянно вертел головой по сторонам, будто ожидая кого-то, затем обернувшись к Паше, сидевшему за ним, сказал:

– Ну, что? Как только тронемся – начнём. Я договорился! Наши сопровождающие, против нашего мероприятия возражать не будут. Самое главное, чтобы мы не буянили, а то всё-таки территория боевых действий.

Автобус стал наполняться людьми, и вскоре все сидячие места были заняты. Двое парней, вошедшие последними, по привычному для нас сценарию, бросив сумки на пол, уселись в проходе.

Вскоре в проёме дверей передней части автобуса, появился ополченец в камуфляжной футболке и лёгкой разгрузке, в руках у него был «ублюдок6», заглянув вглубь салона, он сказал:

– Парни, посчитайтесь.

Когда закончивший расчёт парень крикнул ему результат, он выскочил из автобуса. Сказав несколько слов сопровождающему, который сидел во втором автобусе он вернулся обратно.

Забежав через заднюю дверь, он прошёлся по автобусу и, присев на переднее место напротив водителя, сказал:

– Нет, парни, не пойдёт, проход загромождён, ребята бегите ко второму автобусу, там есть сидячие места. Серёжа, двери не закрывай, по новому маршруту поедем, старую дорогу уже оставили, мне сейчас Серёга звонил. Другой путь помнишь?

– Ну конечно, – ответил водитель.

– Ну, тогда заводи и в путь, на посты уже передали, нас ждут.

Водитель повернул ключ зажигания, и, не прогревая двигателя, тронулся с места. Впереди всё быстрей и быстрей освещённая желтым светом фар извивалась серая асфальтированная дорога.

Я нагнулся к Паше и тихо сказал ему:

– А если бы не успели по рации передать, о том что дорога занята хохлами?

– Не забивай ты себе этим голову, если при обстреле водителя убьют, выбегай и про вещи забудь, главное от автобуса подальше беги.

Затем наклонившись к Фоксу, он шепнул тому на ухо:

– Ну что? Наливай.

Фокс, как будто только и ждавший этого момента, молча зашуршав бутылкой в кармане, сделав из неё один большой глоток, передал её Зевсу, сидевшему рядом с ним. Зевс, отхлебнув и слегка поморщившись, протянул её Павлу. Придерживая крышку руками, Паша передал бутылку мне.

– Нет, что ты, я не пью, – возразил я.

– Выпей, – настойчиво сказал он. – Такая традиция, – и обернувшись к Фоксу, шепнул ему: – Парень с нами.

– Ну, не возражаю, – не оборачиваясь, ответил Фокс.

После того, как мы на четверых выпили половину бутылки, Зевс, поблагодарив Фокса за угощение, перебрался на сиденье к сопровождающему нас ополченцу. Сопровождающий к тому времени, толи от унылой и однообразной картины, извивающейся в ночи дороги, толи от постоянного недосыпания, уже тихо дремал. И только на кочках подбрасывавших автобус, он, вздрагивая, посматривал на дорогу, затем закрывал глаза снова.

Зевс, осторожно взял автомат, лежавший, возле дремавшего ополченца и со счастливым видом стал кривляться с оружием.

После того как Фокс остался один, он, облокотившись на стекло, задремал. Павел же, под действием алкоголя, стал изливать мне душу о своих недавних отношениях.

– Ты пойми, я с ней уже как два месяца не виделся, отовсюду её удалил, а она как узнала, что я на Донбасс еду, бросила всё и прибежала меня провожать. Любит она меня, и ждать будет, – размахивая пальцем передо мной, утверждал он.

– Я думаю, Паша, она пришла проводить тебя, только из женского любопытства или обычной жалости, и чувства здесь не причём. А может пришла убедиться, что ты точно уезжаешь и больше вас теперь ничего связывать не может.

Прищурив один глаз, он посмотрел на меня и, запинаясь, спросил:

– Ты, правда, так считаешь?

– Это моё мнение, надеюсь, она думала иначе. Я, Паша, разочаровался в девушках, не знаю, может раньше они другими были. Но сейчас они, давая клятвы, чуть ли не на конституции, через неделю могут сказать, что любовь прошла, и никто никому ничем не обязан. Как с ними можно строить отношения? А если родится ребёнок, а она влюбится в другого человека? Тогда что делать? Терпеть измены или платить всю жизнь алименты? Может ты и хороший разведчик, но в девушках я знаю толк. Запомни, Паша, всё сказанное девушкой, не является правдой, а лишь стечением обстоятельств.

– Послушай, или я так сильно напился, или ты так правильно говоришь. А я ещё собирался звонить ей.

– Не советую, прояви терпение, пусть она там переживает. Захочет – сама позвонит.

Павел же воодушевленный нашим разговором, а может алкоголем, без устали рассказывал про работу и жизнь в Краснодаре. Но я, уже не в силах пересиливать накатывающий на меня сон, постепенно засыпал, а голос Павла, смешиваясь с гулом двигателя автобуса, всё отдалялся и отдалялся, как будто я, медленно погружаясь воду, опускался на самое дно.

Очнувшись от резкой остановки автобуса, я взглянул в окно. Автобус, остановившись перед перекрёстком, освещал светом фар дорожные указатели. Сопровождающий нас ополченец, выскочив из автобуса, подбежал к указателям, затем, проверив все канавы возле перекрёстка, вернулся в автобус.

– Не понимаю. Нам нужно налево, а по указателю нужно сворачивать направо, – обратился он к водителю.

– Так это наши при отступлении могли все указатели поменять, «укров» путают, – сняв с ручника, водитель надавил на газ.