Взрыв Секс-бомбы - Валентин Черных

Выслушав его комплименты про то, как она замечательно выглядит, Поскребыш приступила к задуманному.

— Не хотите ли закончить фильм? — спросила она.

— Не хочу, — ответил Инвестор. — Режиссер — самодовольный болван.

— Замените режиссера, — предложила она.

— Боюсь опять проколоться, — покачал он головой.

— Соберите о нем всю возможную информацию.

— Информация не дает гарантий от провала. Кино наполовину создано из мифов. Есть такой анекдот. Встречаются крыса и морская свинка. И крыса спрашивает морскую свинку: «Почему вас любят, покупают, кормят, а нас только травят. А ведь и вы, и мы — крысы». «У вас, наверное, пиар херовый», — ответила ей морская свинка.

— Поясните, — попросила Поскребыш.

— В кино умеют рекламировать себя и внушать, что он самый гениальный. Вы, например, помните о гениальном режиссере Герасимове?

— Фильм «Тихий Дон» помнят все, — кивнула головой Поскребыш.

— Пиар! Внушили. Недавно я включил телевизор и увидел, что вдоль плетней, на которых висят глиняные горшки, ходят ряженые, в шароварах с лампасами, с кудрями из-под фуражек, мужики. Подумал, что это — плохая самодеятельность. Оказалось, показывают «Тихий Дон». А это его лучшая картина! Все остальные — «Журналист», «Люди и Звери», «У озера» — как передовые статьи из газеты «Правда».

— Вы хорошо знаете кино, — похвалила она.

— Я после школы год проработал на «Мосфильме» помощником режиссера. Сейчас этих девочек называют «хлопушками». Но отец заставил меня поступить на экономический в Институт стали и сплавов. Я мечтал вернуться на студию режиссером, но вернулся инвестором, но по сути я был продюсером. Кстати, почему ваш муж-продюсер не вложил деньги в этот проект?

Она ждала этого вопроса и ответила после некоторого раздумья:

— Он не верил в его успешность.

— А сейчас?

— И сейчас тоже.

Она почувствовала, что Инвестор сразу потерял интерес к разговору: посмотрел на часы, на записи в органайзере, что-то вычеркнул.

— Но вас лично этот проект по-прежнему интересует? — спросил Инвестор.

— Только как архивный материал.

— Вы уже собираете архив?

— Еще не собираю. Но этот материал я, может быть, использовала бы в телевизионной передаче. Телевидение собирается снять фильм о нашем курсе.

— Эти съемки мне влетели в копеечку.

— Эту копеечку я вам оплачу. Во сколько копеечек вы оцениваете этот материал?

Инвестор написал цифру и протянул ей листок.

— Извините, — сказала она и встала. — Это был мой каприз. Я хотела иметь возможность в старости смотреть на себя молодую и красивую. Но такой каприз я не потяну. Я могла бы оплатить реальную стоимость пленки, аренду камеры…

— А стоимость сценария?

— Сценарий меня не интересует. Я не собираюсь снимать по этому сценарию. Но какие-то мотивы придется использовать, поэтому я хочу приобрести и права на этот никчемный сценарий, но только за символическую сумму. Подумайте! Но у меня к вам просьба. Не говорите об этом моему мужу. Он считал и считает этот проект барахлом, он был против, чтобы я снималась в этом фильме. Но я себе в этом материале для фильма нравлюсь и готова заплатить, но не больше, чем это стоит. На большее у меня нет денег.

Она знала, что сейчас Инвестор не ответит, попросит время подумать, потом будет торговаться и согласится, чтобы сохранить хотя бы часть вложенных денег, — такая уж психология у не очень умных, хотя и упорных бизнесменов. Умные всегда вкладывают больше, чтобы получить еще больше, ведь выигрывает только тот, кто рискует.

Этот разговор с Инвестором состоялся ранней весной. Как она и предполагала, Инвестор довольно долго торговался и уступил ей снятый материал за сумму, которую она назвала. За летние месяцы она многое успела.

Продюсер

Продюсер позвонил Поскребышу, сказал, что, возможно, заночует в городе и не приедет на дачу.

— Я тоже, возможно, заночую в городе, — сообщила Поскребыш. Это могло быть проверкой. Продюсер уже несколько месяцев снимал однокомнатную квартиру рядом с Измайловским парком. Пусть проверяет. Он всегда возвращался в свою квартиру или на дачу, потому что плохо высыпался в гостиницах, на чужих дачах или в чужих квартирах.

Поскребыш всех секретарш называла пипетками. С предпоследней пипеткой Продюсер проработал несколько лет, но она уехала в Израиль на постоянное место жительства, выйдя замуж за еврея. К этому моменту в Москве уже функционировали несколько десятков школ и курсов, в которых учили на секретарей-референтов. Продюсер попросил прислать ему для отбора по пять девушек из разных учебных центров. Претендентки должны были отвечать следующим требованиям: знание компьютера, знание английского и знание того, кто есть кто в кино. На своем негативном опыте Продюсер убедился: если секретарша совсем не знает кино, она довольно долго осваивается.

Кино могла знать киноманка или девочка из кинематографической семьи.

Из десятерых трое смогли назвать не только известных актеров, но и режиссеров, а теперешняя пипетка назвала даже режиссеров из компании ППШ и его, как продюсера. Даже если она специально подготовилась перед экзаменом, это было ее достоинством. Конечно, она собиралась поступать в Институт кинематографии, но не на киноведческий, а на экономический факультет.

— Почему? — спросил он.

— Хотелось бы стать продюсером.

— А что такое продюсер? — задал он еще один вопрос.

Она ответила довольно толково. Ее отец работал на киностудиях бухгалтером. Продюсеру всегда нравились женщины ее типа: высокие, крепкие. Она со временем заматереет и станет очень видной. Он сразу решил, что женился бы на ней, завел двоих детей, а пока дети подрастали, она бы закончила институт. Но разница в двадцать лет!..

Через месяц он взял ее на кинорынок в Сочи. Они поужинали в ресторане, и она осталась у него в номере. Он сказал:

— Это все равно произойдет. Ты не против, если это произойдет сегодня?

Она улыбнулась и пошла в душ.

Она оказалась хорошей любовницей.

— У тебя были любовники? — спросил он.

— Да, — ответила она. — Два.

— Они кое-чему тебя научили.

— Я хорошо обучаемая, — ответила девушка. — Надеюсь, что у вас я научусь многому.

— Я постараюсь, — заверил он ее.

Осенью он сделал все, чтобы она поступила в институт. Потом снял квартиру.

— Какие у тебя планы на сегодня? — спросил он.

— Какие скажете, такие и будут.

Она по-прежнему называла его на «вы».

— Приготовишь ужин?

— Конечно.

Ему хотелось рассказать ей о том, что его тревожило. Еще весной Поскребыш дала ему прочитать сценарий. Ее пригласили в этот фильм на главную роль, надеясь, вероятно, что он вложит деньги в проект. Он не вложил.

Сегодня он прочитал сценарий для Секс-символа и огорчился. Сценарии оказались очень похожими. Деловые женщины попадали в критические ситуации и выходили из них почти одинаковыми методами — очень жестко, даже по-хамски. Но съемки фильма, в котором снималась Поскребыш, вроде бы приостановлены. То ли деньги закончились, то ли режиссер не справился.

— Прочитай оба сценария, — попросил он Пипетку.

— Я уже читала, — сказала она.

— Поговорим, — сказал он. — Дома.

— Поговорим, — согласилась она. — Но у меня вечерние занятия, я буду позже.

Он впервые назвал снимаемую квартиру домом. Она улыбнулась, когда он сказал «дома». Она ничего не пропускала.

Продюсера всегда удивляли женщины. Достигнув определенного возраста, они потом почти не менялись. Этот определенный возраст он отсчитывал с восемнадцати лет только потому, что не знал более юных. Его однокурсницы в семнадцать-восемнадцать лет были уже абсолютно сформировавшимися личностями и оставались с годами такими же. И Секс-символ, и Поскребыш остались теми же девочками, которые поразили его. Секс-символ так же медленно и упорно добивалась своих целей, Поскребыш быстро все понимала и сегодня так же спешит, как спешила всегда.

Пипетка напоминала ему Секс-символ институтских времен: очаровательную, внимательную и медлительную. А по уму, быстрому и острому, она очень походила на Поскребыша. Может быть, Поскребыш так невзлюбила ее за похожесть!

Продюсер заехал в министерство культуры, узнал, что на государственную поддержку проекта Секс-символа в ближайшие три месяца можно не рассчитывать, деньги из бюджета министерство получит в следующем квартале.

Он вышел из министерства и поехал в Дом кино поужинать, потому что рассудил, что к возвращению Пипетки из института он еще проголодается.

— За рулем, — предупредил он знакомую официантку.

Она принесла ему только пятьдесят граммов водки. Продюсер выпил, закусил селедкой и вареной картошкой, съел солянку, и, понимая, что перебирает, все-таки заказал тушеное мясо в горшочке. Он сел за колонной, поэтому входящие его не видели. Ему хотелось подумать. Этой возможности за целый день у него не было.