Фрилансер. Абсолютный хищник (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

— Ты же меня никогда не видела?

— Ну и что? — Серьёзный взгляд мне в лицо. — Я до дыр изучила твоё досье. И, кстати, мне больше нравится Мерседес. Буду болеть за неё.

Я аж поперхнулся.

— Переведи?

— Ну…? — Она нахмурилась. «А что я такого сказала?» — Ну как же? Из всех твоих девушек из моих сестрёнок буду болеть за Мерседес. Она самая серьёзная. И боевитая. Лучшая для тебя пара.

— А Фрейя? — Это я спросил? Я уже играю на поле этой мелкой паршивки?

— Она слишком пафосная. — Носик чудовища презрительно скривился. — Ладно, пошли, покажешь мне город. Только предупреждаю, я дальше Веракруса нигде не была и большой город вижу впервые! И столько народу… В общем, держи меня за руку, ладно?

Испуг непритворный. Она и вправду в толпе людей впервые? Дикарка, получается? Боже, в какой дыре её держали?

— Пойдём, чудовище! — хохотнул я и взял её за руку. — Что бы ни случилось, главное держись меня, я всё расскажу и покажу!

— Я не чудовище! — произнесла она, когда мы подходили к аркам выхода из вокзала. Девочка всё время оглядывалась, рассматривая всё: группы людей вокруг, багажный робопоезд. Патруль гвардии. Группу китайских туристов с флажками Срединной республики в руках. Архитектуру и колонны самого вокзала. Идущего мимо пожилого сеньора с большим чемоданом на колёсах. Маму с коляской и двумя детьми постарше… Её интересовало буквально всё! Даже рыбки в огромном аквариуме зала ожидания, хотя это место как раз для ребятни, чтобы взрослые хоть на миг от детворы отдохнули.

— О, я в переносном смысле! — пояснил я, когда дошло, о чём она. — Я в том смысле, что когда ты вырастешь, станешь просто чудовищно красива! Как твоя мама. Как обе… Твоих мамы. — От этих слов непроизвольно нахмурился и вздохнул. — Все мужчины этого города падут к твоим ногам.

— Правда? — Недоверие и надежда в голосе. Мысль ей понравилась. Женщины в любом возрасте женщины.

— Ага. Потому и говорю, «маленькое чудовище». Что мужчинам надо заранее держаться от тебя подальше, пока ты не разбила им сердце.

Она хохотнула, но задумалась, и до машины дошли молча.

— Так, а теперь рассказывай! — наехал я, когда люк закрылся, а Маркиза, сегодня она была за штурвалом, двинула дальше на подвиги. Я сказал гнать в Берлогу, и побыстрее.

— Что рассказывать? — растерялась девочка. Видимо вид мой был грозным.

— Что ты здесь делаешь? В Альфе? В то время, как тебя прячут в Омеге?

— Тебе честно или как есть?

Охренеть дилемма. Я сразу и не смог сформулировать, что на такое сказать. Но всё же нашёлся:

— Честно как есть! И не ври.

Я не собирался снижать градус напряжённости в тональности. Пронзал глазами насквозь.

— Я… — Сиби смутилась, опустив в пол свои антрацитовые колодцы. — Хуан, я убежала…

Я почему-то так и подумал. Взгляд мой стал ещё более суровым и давящим. Она не выдержала и заорала, видимо, выплёскивая скопившуюся за годы заточения злость, боль и ненависть:

— Я устала! Устала, понимаешь? Ты знаешь, что такое Карденас? Где находится Идальго? Ты даже представить не можешь, какая это жопа мира! Это город, где живёт ДВЕСТИ человек! Двести, Хуан! С детьми и стариками! Я знаю всё про гидропонику, про почвы и подкормки, чем отличается питательный раствор с бета-эсгемом от раствора с альфа-оксилом! Я могу с закрытыми глазами починить грёбанного тепличного робота и приготовить компост для тепличной зоны любого типа… Но я, мать твою, никогдан не видела… Людей. — Она опала и съёжилась. — Я устала. Я просто устала…

Она заплакала. И я не нашёл ничего лучшего, чем уткнуть её в своё плечо. Пусть выгонит из себя эту дрянь. Слёзы — хорошее лекарство.

— Я знаю всё, что творится на этой планете, — продолжила она, выплакав первые, самые горькие слёзы обиды. — У меня доступ к любым базам данных. У меня в избранном три сотни крутых планетарных порталов… Кстати, включая ваш. Но стоит выйти из шлюза родного дома, и я увижу одни и те же кислые рожиы соседей. Людей, которые МОГУТ куда-то уехать. Кто хоть раз в жизни был в Бразилии. Кто регулярно ездит не только в Вальядолид, но и за пределы Идальго, и в Омега-полис. Да и в Альфе многие бывают. Одна я всю жизнь в шести стенах, как рабыня. Я…

Дальше она просто плакала. А я утешал.

Когда подъезжали, она сидела в моих объятиях и молчала. Уже не плакала, но покидать убежище из суровых мужских рук не спешила, как та мышка, почувствовавшая защиту.

— Почему сейчас? — нарушил я молчание. Машина встала, Маркиза отчиталась, что «Конечная точка», но я сидел и не двигался, не открывая люк.

— Я сдала госэкзамен, — шмыгнула она носом. — Получила грант.

Я нахмурился. Кажется, на грант сдают в последнем классе средней школы. Перед трёхлеткой старшей. То есть лет в семнадцать. Ну ладно, шестнадцать — уникумов хватает. Но пятнадцать?

— Да, на два года раньше. — Она улыбнулась. — Но, Хуан, мне просто надоело. Если ты как мама, скажешь, про испорченное детство — я тебя покусаю. Я ж чудовище. Какое у меня детство в Карденасе! А тут хоть побуду среди людей.

— Которые старше тебя на два года. — Я был пасмурнее тучи, ибо это чудо, свалившееся мне на голову, это МОЯ проблема. Потому, что я до сих пор не сообщил о ней ни одной из её мам. Хотя должен был первым делом. А значит взял под своё крылышко, под свою защиту. В том числе и от гнева сеньоры Гарсия.

— Справлюсь. — Она пожала плечами, пересела на противоположный диван. — Хуан, не гони меня. Пожалуйста. Мне больше не к кому пойти.

— Я? — Моё изумление было искренним. — Да при чём тут вообще я! Сиби, мама заберёт тебя и вернёт назад не спрашивая! И ата-тай по попке нашлёпает. И мне за компанию нашлёпает. Я ничего не решаю, только усугубляю! Ты зря думаешь, что поступила правильно, приехав ко мне и втянув меня в свои шпионские игры!

— Если ты будешь защищать — она не тронет. Ни меня, ни тебя, — уверенно покачало чудовище головой. — Если верно всё, что она о тебе рассказывала.

— Она обо мне рассказывала? — Я непроизвольно нахмурился.

— Ага. — Кивок. — Она гордится тобой. Что ты… Не такой, как остальные Веласкесы. Тебе можно доверять. А главное, тебе можно довериться. Она не может ошибаться, она проницательная.

— И ты решила довериться, — констатировал я. — Человеку, который никто. Никем не признанный, не имеющий никаких покровителей и рычагов власти.

— Ну, не к Эдуардо же было стучаться! — иронично хмыкнула она.

— Фрейя серьёзная, — заметил я. — И могущественная.

— Нет. — Уверенное покачивание головой. — Для Фрейи я обуза. Лишняя. А вот ты… Для тебя я как раз и стану сестрёнкой. И ты меня защитишь.

— Так что всё продумано, Хуан! — весело похлопала она меня по плечу. — Я знала, куда еду и кому стучусь. Пошли. Это та самая «Берлога», да? — кивок за окно.

— Да.

— Познакомишь с парнями? — загорелись глаза паршивки. — А ты, наверное, хочешь мне новые документы выправить, да?

Я говорил, что женщины проницательные? Так вот, они проницательные в любом возрасте.

— Нет, чувак, всё тип-топ, — выдал идиому на собственном сленге Дэн, который сегодня был за дежурного. — Сибилла Идальго. Всё чпоки, по всем фронтам. Чисто и чище не придумаешь. Не советую хоть что-то в её биографии трогать.

Я ходил по главному залу «Берлоги» взад-вперёд, раздумывая, что предпринять. Ибо палить хату легенды сеньоры Гарсия — нарваться на неприятности. По этой легенде после этого она девочку больше не спрячет. А легенда нереально шикарная. Стоит хоть мимоходом, мимолётом её засветить, и…

Надо же, Сибилла Идальго! И округ, где находился их фермерский городок, называется Идальго. Имя Гарсия вообще нигде не нашли, хотя она именно Гарсия, и на это имя тоже показала документы. Которые пикнули, что они настоящие.

А, чёрт с ним! Пусть сеньора новую легенду думает. Девочка САМА сбежала и всё порушила. Из-за её внутренней семейной политики. А если начнём тереть досье, то кто-то обязательно обнаружит, что в многолетнем информационном массиве из данных девочки, как то её школьной карты, карты здоровья, прививок и прочей мутотени, есть дыры. А раз есть дыры — надо копать. А блаженны ищущие, ибо они находят. К чёрту!