Чуффеттино - Энрико Новелли

— Мне нечего стыдиться, что я бежал, а вот вам нужно было бы лучше править своими волами. А если вы не выспались, то оставались бы дома.

Возница с недовольным видом зажал уши и проговорил посла небольшого зевка:

— Ой! как ты кричишь!.. Нельзя ли потише… Ты говоришь, что я не выспался? Но я только что встал… А вот ты, должно быть, не знаешь еще, что в нашей стране бегать запрещено. Ты, очевидно, не здешний?

— Да, я не здешний… Но все равно, мой папа никогда мне не говорил, что существуют страны, где запрещается бегать…

— Ты находишься сейчас в «Царстве Лентяев», малютка, и нужно, чтобы ты знал законы страны. Жаль, что твой папа…

— Что?!. Что ты сказал?!. Я в «Стране Лентяев»?! В стране, где детей не заставляют ни читать, ни писать, ни считать?! В стране, где можно спать с утра до вечера и с вечера до утра? Где нет ни учителей, ни классных наставников, ни школ, ни тетрадей, ни книг?!.

На все эти вопросы, возница с тихим смехом утвердительно кивал родовой.

— О! Какое счастье! — воскликнул Чуффеттино, у которого сердце прыгало от радости.

— Наконец-то я попал в страну, о которой столько времени мечтал! Какой восторг! Какое блаженство! Это не то, что «Город Ученых», это — «Царство Лентяев»! Я никогда, никогда не уйду отсюда. Если даже меня будут тащить на веревке, все равно не уйду!!. Кстати, объясни мне: как же мне добраться сейчас до города, если нельзя итти быстро пешком?

— Прежде туда ходил трамвай, — отвечал возница, снова зевая и удобнее укладываясь на сене. — Но потом его упразднили, так как он чересчур быстро бегал. Если бы я ехал туда, я бы тебя прихватил…

— А скажи, сколько до него отсюда?

Возница пожал плечами, как бы желая сказать: «А кто его знает».

— Ну, делать нечего, — сказал Чуффеттино, слегка омрачившись, — пойду тихонько пешком… Как это скучно.

— Только предупреждаю тебя, будь осторожен. Не попадись городским сторожам. Иностранцев, застигнутых на месте преступления, т.-е. если они шли пешком, не имея на то специального разрешения от нашего короля, отправляют в Верховный Суд, и к ним применяют строгие меры наказания, согласно с законами страны. Только уроженцам этого острова в исключительных случаях разрешается ходить пешком. И только очень тихо. Шаг за шагом.

— Тогда значит здесь довольно-таки странные законы! — воскликнул Чуффеттино, и, после минутного молчания, прибавил: — Ну, будем надеяться, что меня не увидят и не схватят… Чорт возьми! Этого только бы еще не доставало! До свиданья, добрый человек.

Но добрый человек не слышал этого приветствия, так как храпел уже во-всю. Его примеру последовали и его волы. Они разлеглись на пыльной дороге и сладко дремали. Чуффеттино отправился дальше. Сначала он помнил о словах возницы и шел очень медленно, но с каждой минутой желание его поскорее очутиться в столице «Царства Лентяев» все увеличивалось. Он начал ускорять шаги все больше и больше и скоро снова принялся бежать во весь дух…

— Стой! Ни с места! — услышал он вдруг у самых городских ворот чей-то возглас, произнесенный глухим, хриплым голосом.

«Вот тебе и раз! — подумал со страхом Чуффеттино, — попал-таки в руки сторожам. Приятно, нечего сказать…»

— А!.. Ты бежал?!. — продолжал тот же голос. — Ты иностранец?

— Да, я приезжий — ответил Чуффеттино.

— Разрешение у тебя есть?

— Я забыл его дома.

— В таком случае потрудись следовать за мной.

— За тобой? Но куда?..

— В тюрьму!

Тщетно плакал Чуффеттино и умолял его не трогать. Человек, который с ним разговаривал (сам начальник городской стражи), был неумолим, да он и не слышал всех слов мальчика, так как, едва только он объявил ему, что отошлет его в тюрьму, тотчас же опустил голову на грудь и захрапел, как контрабас. Приказание его было, однако, услышано одним из младших сторожей, который и явился с веревкой в руке и, обвязав ею шею Чуффеттино, потащил его за собой. Мальчик был брошен в сырой темный чулан и ему было объявлено, что он там останется до разбирательства его дела в Верховном Суде.

Обыкновенно обвиняемые держались в этом предварительном заключении в течение 6–8 месяцев, но так как дело касалось иностранца, то король, который был в одно и то же время и Верховным Судьей, сделал исключение из общего правила и вызвал Чуффеттино всего только на 13 день его предварительного заключения.

В зале суда, куда ввели Чуффеттино, все поголовно спали. Не спал только король, восседавший в особом судейском кресле. Он изо всех сил старался не давать себе заснуть и таращил глаза, желая разглядеть подсудимого, но это королю Лентяев — Пепино Косому (он был косоглаз) удалось не сразу, и он принужден был разбудить своего секретаря, крепко спавшего у его ног.

— Скажи… где тут этот иностранец… — шепотом спросил его царь.

— Где?!. Да вот он там… посреди залы.

— Ах да, да! Вижу… Теперь вижу! Только что же это такое? Жук?

— Извините, — закричал взбешенный таким замечанием Чуффеттино. — Я — мальчик. И все находят меня даже очень симпатичным.

— Гм!.. Может быть, — ответил Пепино Косой, выпивая стакан вина, чтобы отогнать от себя сон, который все сильней и сильней охватывал его. — Может быть. Но мне ты кажешься точь-в-точь жуком. Что же вы на это скажете, мои почтенные коллеги? — Ответом на эти слева был только общий громкий храп. — Они говорят, что согласны. В таком случае перейдем теперь к рассмотрению обвинения.

Но в эту минуту захрапел и сам секретарь, к разбирательство дела было отложено до следующего дня.

На следующем заседании знаменитый Пепино спросил мальчика, как его зовут.

— Чуффеттино, — ответил тот.

— Придвинься поближе, чтобы я мог получше тебя рассмотреть, что ты такое.

— Да, ведь, я уж сказал вам, что я мальчик… Сколько же раз вам надо это повторять?..

— Клянусь всеми знаменитыми Пепинами моей династии, что я ничего не понимаю!.. А что говорят мои почтенные коллеги?

Судьи храпели так же громко, как и накануне, и король Лентяев произнес с довольным видом:

— Они со мной согласны. Скажи же мне теперь: чего ты ходишь по белу свету пешком?

— О, опять!.. Простите, пожалуйста, но нужно иметь уши, заткнутые наклей, чтобы не слышать, что я вам говорю вот уж который раз: я — мальчик и хожу пешком, потому что у меня две ноги.

— Клянусь богами! Ты должен был сказать мне это раньше. А разрешение у тебя есть?

— Откуда же ему у меня быть?

— В таком случае ты обвиняешься по 30725-ой статье Кодекса наших законов…

С этими словами знаменитый судья уткнулся носом в толстенный фолиант, и перелистование этого последнего заняло более 2 часов. Подняв, наконец, голову и тараща глаза он спросил:

— Эй ты!.. Обвиняемый. Куда же ты девался? Почему ничего не отвечаешь?

Чуффеттино молчал, потому что, заразившись общим храпом, он тоже кончил тем, что крепко заснул. Тогда король Лентяев, обращаясь к храпевшему собранию, заявил:

— Обвиняемый ничего не протестует. Он согласен. Что же касается меня, то, беря во внимание, что дело идет о жуке, — я считал бы нужным проявить бо́льшую снисходительность. Что скажут на это мои почтенные коллеги?

Но как раз в эту самую минуту секретарь опять захрапел, и дело было снова отложено до следующего дня.

После восьми дней такой работы, король Лентяев, за отсутствием достаточных улик, решил обвиняемого помиловать и, в доказательство своей необычайной доброты, Пепино Косой заявил нашему приятелю:

— Так как в течение всего процесса ты выказал себя в достаточной степени толковым и так как ты мне нравишься, потому что похож на маленькую обезьянку, а я давно уже хочу иметь ученую обезьянку, то я предлагаю тебе остаться при моем дворе и занять должность моего придворного шута.

Польщенный таким предложением, Чуффеттино в трогательных словах поблагодарил короля и потом спросил его:

— А что же я должен буду делать, чтобы исполнять обязанности шута?

— Ничего, мой милейший, ровно ничего!.. В моем королевстве никогда ничего не делают… Разве ты не знаешь?! Кодекс законов говорит об этом вполне определенно!..

— Понимаю, — произнес мальчик с задумчивым видом.

— Тебе это улыбается, обезьянка? — спросил ласковым тоном король.

— Еще бы нет, можно будет спать с утра до вечера, не правда ли?

— Разумеется.

— И никогда не нужно будет брать в руки книг?

— Конечно нет, чорт возьми!

— И ни карандаша, ни пера?

— Употребление тех и других в моем государство не обязательно.

— О, как я счастлив! — хотел было радостно воскликнуть Чуффеттино, но в эту минуту Пепино Косой, свесив голову на грудь и склонившись так низко, что его подбородок коснулся его колен, захрапел не менее громко, чем все его подданные.

Чуффеттино замолчал и, в ожидании пробуждения короля, занялся складыванием бумажных петушков из страниц толстого фолианта Коммерческих Уставов, выпавшего из рук повелителя Страны Лентяев.