Белка в колесе фортуны - Юлия Климова

До вечера она себя развлекала охотой на рыб (ну-ка стой, стой бессовестная, куда поплыла!), поиском вчерашней обезьяны, в панике оставившей ей недоеденный банан, и благоустройством своего жилища. Она подумала о полочке, на которой будут храниться макароны, варенье и чипсы. А с наступлением темноты Катя стала нервно нарезать круги на берегу. Сколько ждать? С какой стороны лучше подкрасться? Не взять ли с собой чемодан, чтобы уж одним махом вынести все?..

Последующего гнева Архипова она тоже не боялась – пусть докажет, что это ее рук дело, может, это обезьяны слопали его запасы – спать надо меньше и думать головой, куда прятать ценный провиант!

Мысль о том, что съестное хранится в палатке, Катя гнала прочь – к такому разочарованию она не была готова.

Дождавшись темноты, лесочком пробралась к владениям Архипова и притаилась за объемным кустом, покрытым мелкими острыми листочками. Это было прекрасное место для засады – ее не видно, а угол палатки как раз находится в поле зрения.

– Читает, наверное, – фыркнула Катя, глядя на полоску света, тянущуюся от палатки. – Или работает… Сальдо, бульдо… чем там еще может быть забита голова у этих помешанных на своем бизнесе скупердяев?..

Свет погас приблизительно через полчаса. Просидев в засаде еще примерно столько же времени, Катя, соблюдая осторожность, двинулась вдоль кромки кустов к палатке. Сквозь москитную сетку она увидела силуэт Архипова. Спит себе человек и не подозревает, что завтра ему будет нечего кушать…

«Надо было все-таки взять чемодан», – подумала Катя, борясь с приступом жадности.

Включив фонарик и направив его в землю, она стала изучать каждый камень, каждый кустик, каждый пучок травы, каждое дерево, находящиеся от дрыхнущего Архипова в радиусе пяти метров – углубляться дальше, по ее мнению, смысла не было, там – в лесу, дикие звери, и они-то уж точно ходить вокруг да около не станут, унюхают добычу, и – прощай завтрак, обед и ужин.

Но никакого мешка, никакого пакета нигде не было…

«Неужели он спит в обнимку с этими несчастными макаронами…» – прошептала Катя и в ответ услышала тактичный наигранный кашель. В голове сразу вспыхнуло отчетливое воспоминание: она в доме Карла Августа крадется в комнату «жениха», чтобы заглянуть в его паспорт, и в самый важный момент, когда она уже почти добралась до листочка с надписью «семейное положение», Архипов прямо-таки вырос за ее спиной! И вот опять…

Катя вздрогнула, почувствовала, как по спине дорожкой пополз страх, торопливо выключила фонарик и, не оглядываясь, бросилась на свою половину острова. Неужели застукал? Неужели завтра опять голодать? Да почему же так не везет?!!

Нет, в эту ночь Федор не похрапывал в обнимку с макаронами, он вообще не собирался спать. Притворно закрыв глаза, он терпеливо ждал появления наследницы. Он не сомневался – Катя, нарушив ею же установленную границу, попытается стащить что-нибудь из продуктов в самое ближайшее время.

– Да… – насмешливо протянул Федор, наблюдая, с какой ловкостью незваная гостья перепрыгивает через колючие кусты. – О такой жене можно только мечтать…

Глава 10

Предчувствуя скорый конец, он отчаянно перебирал тонкими ножками. В душе плескалась паника, и именно из-за нее на некоторое время он совершенно потерял ориентиры и вместо того, чтобы броситься к морю, рванул вдоль берега по прохладному песку.

Вспоминая братьев и сестер, он кидался из стороны в сторону, с трудом уже соображая, где именно его может ожидать спасение. «Мамо-о-чка!» – кричал про себя краб, прибавляя скорость и вращая глазами.

– Стой! Стой! – раздавался за его спиной громовой голос. – Стой, кому говорят, блин многоногий! Я есть хочу! Я тебя нашла, и, значит, ты мой!

Краб вильнул за камень, обогнул скрюченную сухую ветку, вздрогнул, наткнувшись на прожаренную солнцем ракушку, и, подпрыгнув, припустил к поваленному дереву.

Катя споткнулась, упала на колено и тут же поднялась, продолжая преследовать несчастного.

– Как тебе не стыдно убегать – ты же мой завтрак! – крикнула она, пытаясь достучаться до разума краба. Должен же он ее понять!

Но краб ничего понимать не хотел, он просто хотел жить.

Катя с налету перепрыгнула через дерево и уже занесла ногу над границей-чертой, как тут же раздался до боли знакомый спокойный голос:

– А куда это ты собралась?

– Я за крабом, – притормозив, выпалила Катя.

Обернувшись, она посмотрела на Архипова. Развалившись в гамаке, свесив одну ногу почти до примятой травы, он отдыхал в тени деревьев с неизменной книгой в руках.

– Это моя территория, или ты уже забыла об этом? – произнес он, переворачивая страницу.

– Но краб-то мой!

– Он был твоим, пока не пересек границу.

– Да я его почти догнала!

– «Почти» в таких делах не считается.

– Вы это серьезно? – спросила Катя, поглядывая в сторону добравшегося до воды краба. Еще же есть шанс его догнать!

– Очень даже серьезно. К тому же, я лояльно отношусь к беженцам, и если он попросил у меня политического убежища…

– Это краб! Мой завтрак! Сырой или отварной – он мой и только мой! – в рифму выкрикнула Катя и продырявила Архипова гневным взглядом насквозь.

– Отойди на шаг назад, – строго сказал он, кивая на Катину босую ногу. – Ты уже переступила сантиметров пятнадцать, и мне это очень не нравится. Кстати, ты не знаешь, кто разгуливал ночью около моей палатки?

Катя фыркнула и раздраженно дернула плечом. К этому вопросу она была готова – все утро репетировала равнодушную позу и, как оказалось, не зря – пригодилось.

– Не знаю, может, какая-нибудь обезьяна влюбилась в вас и, мечтая познакомиться, заглянула в гости.

– Я даже знаю, как зовут эту обезьяну, – усмехнулся Архипов и, оттолкнувшись ногой от земли, стал раскачиваться в гамаке.

Катя уперла руки в бока и поджала губы.

Это он сейчас назвал ее обезьяной, что ли?

Нахал!

Да она ни за что бы не пошла на его половину острова – ни за что! У нее есть гордость и все, что к ней прилагается! Ну, если бы, конечно, не так сильно хотелось есть…

Приняв решение больше никогда не разговаривать с этим «отвратительным человеком и просто жадиной», она развернулась и, гордо вздернув нос, завиляла бедрами в сторону своего жилища. Зачем она завиляла бедрами, она и сама понять не могла, но на секунду в голове промелькнула мысль, что независимые и роскошные женщины обычно именно так и поступают. Они холодны, прекрасны и недоступны.

– Отличная походка! – крикнул вслед Архипов, и она увеличила амплитуду движений – назло!

Прошествовав несколько метров, Катя резко остановилась – ее, точно стрела, проткнула одна идея, которая в этот момент показалась замечательной. Вернувшись к границе, склонив голову набок, она весьма миролюбиво предложила:

– А давайте я куплю у вас продукты по очень высокой цене.

Правая бровь Архипова удивленно поползла вверх. Ему, можно сказать владельцу заводов и пароходов, предлагают немножко подзаработать торговлей рисом и чипсами. Супердевчонка, вот просто – супер!

– По высокой, это по какой? – поинтересовался он, вылезая из гамака. Разговор деловой и лучше вести его в соответствии с этикетом.

– Тысяча долларов за пакет крупы.

– А у тебя есть такие деньги?

– Карл Антонович должен мне двадцать тысяч долларов.

– То есть, по сути, ты не располагаешь этой суммой, и у нас есть только обещание твоего дядюшки.

– Да, – утвердительно кивнула Катя. – Но вы же не думаете, что он может меня обмануть…

– Нет, не думаю, – снисходительно улыбнулся Федор. – Но так как речь идет не о наличных, и все же существует риск, что я не получу объявленную сумму…

– Какой еще риск? – возмутилась Катя. – Вы же сами согласились с тем, что великий и могучий граф Карл Август фон Пфлюгге мне эту сумму отдаст.

– Это да, но не будем забывать о том, что ты, например, можешь попросту не дожить до этого прекрасного дня… Змеи, скорпионы… они иногда очень значительно укорачивают жизнь.

– Что? Я вас не понимаю… – голова у Кати пошла кругом. – Вы хотите повысить цену? Хорошо, за пачку крупы я готова заплатить две тысячи долларов и даже две с половиной, если вы так нервничаете и боитесь остаться с пустым карманом!

– Нет, это я клоню к тому, что деньги все же плохое средство оплаты в данном случае. Лучше давай вернемся к поцелуям.

– Пять тысяч долларов за пакет крупы! – закричала Катя, точно она была на торгах и изо всех сил старалась, чтобы ее услышали на последних рядах зала.

– Десять поцелуев, и мы мирно расходимся, – вкрадчиво ответил Федор и сделал шаг вперед.

– Шесть тысяч!

– Нет.

– Восемь.

– Нет. Десять поцелуев.