Пятеро ребят и одна собака - Рене Реджани

Встречные с любопытством разглядывали странную компанию: юношу, горбуна, пятерых ребят и собаку, которые направлялись к поезду Сиракузы - Рим. Однако все ещё больше удивились, когда трое ребятишек, оставшихся на перроне, достали из чехлов инструменты и принялись играть, а Розалия запела:

Бродят туристы толпой по Сицилии,Всё любопытно для взгляда их острого:Горы, вулканы, долин изобилие,-В мире не сыщешь прекраснее острова.Конка[5] сверкает золотом цитрусов,Смех Монджибелло[6] доносится с кряжей,Анапо[7] волны катит средь папирусов,Фаро,[8] как воин, стоит на страже.

Время шло, а поезд не отходил. Орест решил выяснить у начальника станции причину опоздания. Ему ответили: сначала отправится товарный состав с апельсинами, а потом уже пассажирский. Пассажирам, дескать, спешить некуда, а вот апельсины могут испортиться.

Когда Орест вернулся к поезду, Тури, высунувшись из окна, тревожно спросил его, не видел ли он Мантеллину и остальных ребят: они сказали, что идут искать Ореста. Но Орест никого не видел.

Тури волновался, особенно за Аугусто, и попросил пекаря следить за ним. Орест ещё раз пообещал присматривать за мальчишкой.

- Передай привет Антонио, Розалии и Карчофо! - крикнул Тури, когда поезд, в конце концов, тронулся.

Орест остался на платформе один и долго махал рукой вслед уходящему поезду.

Тури беспокоило исчезновение Мантеллины. Неужели он не захотел попрощаться с ним перед отъездом?

Миновали мрачную Катанию[9], длинные причудливые дворцы богатых аристократов, с балконами, выступающими вдоль фасадов, утопали в темноте. Мысли Тури то и дело возвращались к Мантеллине.

Молодой человек поднял голову и вдруг увидел перед собой глубокие, грустные и внимательные глаза Аугусто. «Что это? Уж не приснилось ли мне?» Тури взглянул на Джанджи: ребёнок спал, прижав к себе собаку. Том забеспокоился: он навострил уши и поднял кверху нос, однако с места не двигался, чтобы не разбудить малыша, хотя всем своим существом тянулся к окошку, выходящему в коридор. Теперь Тури больше не сомневался в том, что Мантеллина действительно едет в поезде.

Молодой человек бросился в коридор.

- Что ты тут делаешь?

Сиракузы остались далеко позади, а Мардзамеми ещё дальше. Поезд мчался вдоль тёмной полосы морского берега.

- Что ты тут делаешь? - повторил Тури, но для Мантеллины этого было достаточно.

- Антонио заплатил за мой билет, - сказал он.

Тури был ошеломлён. Что станет делать Мантеллина в Милане? Прежде всего Тури подумал о ботинках, - ведь в Милане холодно, а у Мантеллины нет обуви. Молодой человек взглянул на ноги Аугусто: они утопали в огромных женских туфлях. О боже, где он их раздобыл?

Тури провёл рукой по лбу. Мантеллина в шапке, нахлобученной на уши, укутанный до самого носа шарфом, невозмутимый стоял перед ним в коридоре, засунув руки в карманы пальто, готовый встретить cypoвыe морозы северной зимы.

- Билеты покупал Антонио, - сказал он.

- Я уже слышал,- ответил Тури. Он привлёк мальчика к себе и поднял глаза кверху: легче и радостнее стало у него на душе.

Но тут произошло нечто невероятное. Мантеллина взял Тури за руку и потащил в конец вагона.

- Они все там, - сказал Аугусто.

- Все? Что это значит?

В купе соседнего вагона, съёжившись. сидели Антонио, Розалия и Карчофо.

Тури так и замер на месте. Он отворил дверь в купе.

- Что вы тут делаете? Что вы тут делаете?

Бедный Тури, ему не удавалось произнести ничего другого; он был ошарашен.

- Билеты у нас есть! - торжествующим тоном заявил Карчофо и поднял их высоко над головой.

- И инструменты тоже! - сказала Розалия, кутаясь в огромную чёрную шаль, которая покрывала её с головы до ног. На багажной сетке лежали гитара, бубен и аккордеон.

Тури почувствовал, как в глазах у него потемнело, и он прямо грохнулся на диван. Дети тотчас же окружили его.

- Тури, мы едем с тобой в Милан, мы не пустим тебя одного, - тарахтели они наперебой.

- На ближайшей станции вы сойдёте и сядете в первый же встречный поезд, идущий на Пакино, - сделав над собой усилие, произнёс молодой человек.

Дети сразу посмотрели на него враждебно, лица их вытянулись.

- Мы поедем с тобой, - раздался голос Антонио.

- Ребята, ну посудите сами, разве могу я взять вас с собой? Вы представляете себе, с какими трудностями мне придётся столкнуться в Милане? Если вы все поедете со мной, я ведь не смогу вас прокормить.

- А мы сами себя прокормим.

- Что вы будете делать в Милане? В этом огромном городе никто не примет на работу таких малышей, как вы. А что скажут дома?

Дети пожали плечами. С Тури им лучше, чем дома. Розалия, несколько смутившись, огляделась вокруг. Тури положил ей руку на плечо и спросил:

- Розалия, ты ведь хочешь вернуться домой, - не правда ли? Ну признайся, ты ведь хочешь вернуться домой?

Розалия, вот-вот готовая расплакаться, ответила:

- Моя сестра вышла замуж; что мне делать дома одной?

Сердце Тури сжималось от тоски, и всё же он решил воспользоваться последним доводом.

- Ребята, у меня нет денег, - сказал он. - Если вы не хотите на первой же остановке выйти и вернуться домой, запомните мои слова: в Милане вам придётся устраиваться самим.

Он взглянул на каждого из них в отдельности: до чего наивны были их детские лица.

- Или я передам вас полицейским и насильно отправлю домой, - добавил Тури.

Что за разговоры? Он должен был сделать это сразу, немедленно, позвать начальника поезда, объяснить ему всё и отправить детей обратно домой. Почему он этою не сделал? Почему он этого не делает сейчас? Это был бы вполне логичный поступок взрослого, здравомыслящего человека. Но Тури был далеко не таким, как все взрослые. Он не сомневался, что подобный поступок, преисполненный здравого смысла, навсегда лишит его доверия и любви четверых ребятишек, которые прекрасно знали, на что они шли, решившись ни в коем случае не покидать его. Совершить такой поступок Тури не мог, это было свыше его сил.

- Вы ели? - спросил он неожиданно усталым голосом.

Оказывается, Розалия взяла хлеб, Карчофо - колбасу, которую он стащил на кухне у матери. Антонио тоже захватил хлеб. Кроме того, они поели перед дорогой.

Подумать только, ребята позаботились обо всём! Дружной гурьбой они вернулись в купе, где спал Джанджи. Том от радости завилял хвостом, не двигаясь, однако, с места, чтобы не разбудить своего друга. Вскоре все уснули.

Только Тури не спал. Он смотрел в окно широко раскрытыми глазами и видел, как приближается, становясь постепенно всё больше и больше, высокая и грозная гора, целиком покрытая льдом и снегом.

Часть II

Глава 1. Привратница дома № 15

Наступило утро, но было ещё темно словно продолжалась бесконечно длинная ночь. На жёстких вокзальных скамейках мороз щипал ребят своими тонкими ледяными пальцами и проникал не только под одежду, но впивался в самую кожу, и казалось, останется в ней навсегда.

Дома на большущей ледяной горе громоздились друг над другом и доходили до неба. Ой, но что это? Высоко, прямо в воздухе висят глаза, излучающие электрический свет.

Другие светящиеся глаза проносятся с грохотом мимо, и дети, затаив дыхание, в испуге шарахаются в стороны. Вдруг во тьме показалась извозчичья коляска, единственная, быть может, последняя в этом городе. Из ноздрей лошади вырывался пар.

Тури что-то спросил у извозчика, но они разговаривали на разных наречиях и с трудом понимали друг друга; всё же под конец Тури узнал, куда надо идти.

И они направились на окраину.

Небо… нет, неба не было видно... воздух постепенно светлел, но не становился прозрачнее, пропитанный какой-то грязной, серой, словно осязаемой пылью.

Вдоль широких улиц проносились трамваи. Гигантские платаны, которые росли здесь, казались не деревьями, а какими-то искусственными, неживыми столбами, с огромными серовато-серебристыми кронами.

Вой сирены заставил всех вздрогнуть. На углу, возле caмой стены, слезали с велосипедов мужчины и женщины в рабочих комбинезонах. Люди вошли в здание с огромными окнами, скрылись из виду, и тогда сирена, как бы удовлетворённая их поведением, загудела снова. Ей ответили другие сирены, и на какое-то мгновение почудилось, будто с башен спускается серый покров города: дымовые трубы заводов, фабрик, колёса велосипедов, размеренный ритм машин торопил детей и Тури, гнал их, словно преступников, вперёд, в зимнее утро.

- Вы говорите, он здесь больше не живёт? - не веря своим ушам, переспросил Тури, когда они подъехали к дому, который искали.