Порох из драконьих костей - Владимир Аренев

— Так это ж здорово! — хмыкнул Чистюля. Приналёг, нажал. Откинул стальную челюсть и принялся вытряхивать обломки в миску, из которой их потом выбирала Марта. — Значит, все довольны. Егеря раскрыли крупное дело, Губатый не сдал своих приятелей…

— Но кто-то, — тихо завершил Стефан-Николай, — вбросил ошибочную информацию. Про обыск после обеда. Понимаешь?

Челюсти отвисли: и та, которой Чистюля собирался расколоть ещё один драконов зуб, и собственно Чистюлина.

— Но ведь за нами… за нами же никто не следил.

— Или мы никого не заметили.

Марта плотно закрутила и передала Стефану-Николаю заполненную доверху кофейную банку.

— Слушайте, — сказала, — какая теперь разница? Если это случайность, смысла нет дёргаться. А если кто-то действительно хотел… ну, я не знаю, спугнуть там нас или не нас, — ладно, спугнули. Дальше что? Дома у нас ничего нет, в гараже тоже. Придут проверять — да пожалуйста! А вы вообще не при чём, главное — тебе, Чистюля, не таскать порошок с собой. Стефа вряд ли будут проверять, им просто в голову не придёт. Да и наглости не хватит.

И тут она подумала про Людвига. Про Людвига, про отца, про то, как легко при обыске можно подбросить что-нибудь в дом. Был бы повод.

Но и здесь она уже ничего не могла поделать, верно? Ведь не могла же?!

Чистюля вдруг откашлялся и встал. Судя по его лицу, дело было серьёзное, так что на сей раз даже Стефан-Николай воздержался от едких комментариев.

— Я вот думаю… а может, ну его? — Бен вздохнул так глубоко и надрывно, словно собирался наконец-то признаться в любви Терезе Когут из параллельного «В». — Это, конечно, деньги. И большие, да. Я понимаю. Но если уж так всё пошло — выбросить к чёрту, сейчас прям пойти — и в унитаз. Или нет, в унитаз плохо, люди могут пострадать… Зарыть тогда! Взять и зарыть, а?

Стефан-Николай пожал плечами:

— Да я не против. Мне для опытов много не нужно, я отложу, а остальное — как хотите. Я думал, это тебе и Марте необходимо.

— Но подставляем-то мы тебя!

Он улыбнулся:

— Серьёзно? Если ты только из-за этого — забудь. Марта правильно сказала: им наглости не хватит сюда сунуться. Обыск в доме господина Штальбаума? Хочу на это посмотреть. Отец им головы поотрывает.

Марта слушала их, закусив губу. Прикидывала, взвешивала. Решала.

Стефан-Николай, щёлкнув пультом, выключил телик и повернулся к ним, серьёзный как никогда.

— Слушайте, давайте начистоту: ситуация — хуже некуда. Она и раньше-то… сами знаете: если связался с костями, по-другому не бывает. Но сейчас — просто абзац. И становится только хуже. И что Губатый…

— Я знаю, знаю! — не выдержала Марта. — Ты мне говорил… вы оба говорили, чтобы я с ним не связывалась. Но это моё решение, понятно!

— И что Губатый попался, мне не нравится, — как ни в чём не бывало продолжал Стефан-Николай, — и что обыски начались, и что вдруг всплыл странный Чистюлин многознающий ванхельсинг. И это, кажется мне, ещё не конец. Но посмотрим с другой стороны. Для Бена кости — реальный шанс подсобрать хоть немного денег.

Дело, впрочем, было не в шансе даже — в необходимости. Чистюля никогда не брал в долг у Стефана-Николая, хотя тот предлагал, Марта знала. А с учётом пьющего отца и матери, которая вкалывала с утра до вечера, но зарабатывала гроши, — перспективы на поступление у Бена были аховые. Значит — армия. Со всем, что из этого вытекало.

— Дальше — Марта. Та же история: Губатый, каким бы мерзавцем ни был, позволял ей зарабатывать. А Инкубатор это хорошо, но так, на карманные расходы, верно? И теперь, когда Губатый попался, много ли появится других вариантов?

Он помолчал, обвёл их вглядом.

— Осталось меньше года. К концу весны…

— Или мы выкарабкаемся отсюда, — подытожил Чистюля, — или — уже никогда.

— Что предлагаешь? — спросила у Стефана-Николая Марта.

Тот взял со стола самый крупный зуб, развернул плёнку, взвесил его в руках.

— Предлагаю…

И в этот момент дверь распахнулась, в комнату вошёл господин Клеменс. Он улыбался и катил перед собой тележку, какие бывают в кино — на них обычно привозят в номер отеля ужин. Здесь, конечно, сервировка не блистала, но приготовлено всё было с любовью и вкусом, дед Стефана-Николая обожал заниматься стряпнёй и не упускал случая побаловать друзей своего внука чем-нибудь вкусненьким. Одно время глава семейства, господин Георг Штальбаум, пытался, чтоб всё было как у правильных людей: нанял повариху, с лучшими рекомендательными письмами, — но та в конце концов сдалась и уволилась: делать ей в этом доме было решительно нечего.

На сей раз посреди тележки разлёгся — Марта это сразу поняла — цыплёнок по-тульски, в пикантном соусе. Фирменное блюдо господина Клеменса, который, согласно семейной легенде, в артыке познакомился с одним выходцем из Крайней Туле — а уж тот обучил его нескольким экзотическим рецептам. Разумеется, в артыках ничего такого не готовили — да и не могли; рецепты пересказывали друг другу как диковинные истории. Как заклинание — в надежде на то, что когда-нибудь выберутся и всё это сумеют попробовать.

— Что ж вы на стук-то не отвеча… — Голос господина Клеменса вдруг прервался. Дед — высокий, седой красавец, всегда сохранявший армейскую выправку, — замер и как будто стал меньше ростом. Лицо его сделалось бледным, неживым, губы задрожали. Он рывком, не оглядываясь, захлопнул дверь и привалился к ней спиной.

— Деда?.. — аккуратно спросил Стефан-Николай. — Ты чего?

Господин Клеменс помолчал, наконец заставил себя выпрямиться и оторваться от двери. Он задвинул защёлку — обычную, хлипкую, такую вышибить хватит одного удара — и осторожно пересёк комнату. Как будто шёл по полю, усеянному… ну да, драконьими костями.

— Давно это здесь? — спросил он, не глядя ни на Марту, ни на Чистюлю. Лишь на собственного внука. — Давно это находится в нашем доме?

— Только что принесли, — быстро сказала Марта. — Мы только что…

Он вскинул руку — Марта замолчала.

Тогда старик протянул ладонь и взял у Стефана-Николая этот зуб.

— Мы обезвредили их, деда. Мы же не дураки.

Господин Клеменс повертел зуб так и сяк, глядя на него, словно на старинного знакомого. Или — на голову заклятого врага.

Он провёл корявым пальцем по волнистому краю, сверху вниз, повторяя каждый изгиб. Ладони у него, как и у Стефа, были в шрамах — вот только вряд ли шрамы господина Клеменса остались после химических опытов.

Зуб был чёрным, как и все прочие, но там, где его касалась человеческая плоть, из глубины словно проступали, проявлялись изумрудные искорки.

— «Обезвредили»? — Господин Клеменс опустил зуб на обрывки плёнки и фольги. — И как, позволь тебя спросить?

Ребята переглянулись. Марта хотела было ответить, но Стефан-Николай опередил её:

— Неважно, как. Ты же не об этом хочешь поговорить, верно?

Старик отряхнул ладони, тщательно вытер их носовым платком.

— Умные, — произнёс устало. — Не дураки. И что вы планировали со всем этим делать? Сдать егерям? Перекупщикам? Новости-то вы смотрели, а?

Он поглядел на них и коротко кивнул:

— Значит, смотрели. Это всё… как-то связано с тем делом?

— И да, и нет. К лаборатории мы не причастны, клянусь.

— Просто хотели им перепродать, — снова кивнул старик. Он пристукнул пальцами по столу, несколько обломков закачались из стороны в сторону, один даже подпрыгнул. — Кто-то знал?

Тишина.

— Стало быть, знал. Когда вы их добыли? Да не молчите же, чтоб вас… — В последний момент он сам прервал себя и жахнул по столу, на этот раз всем кулаком.

— В воскресенье, — сказала Марта.

Терять уже было нечего. Да и врать не хотелось — господин Клеменс всегда хорошо к ним относился.

— Примерно после обеда, если это важно.

— Хранили где?

— У нас в гараже. В смысле — у меня.

Он пожевал нижнюю губу, вздохнул.

— Много народу с тех пор перебыло рядом с ними?

— Туда вообще никто не ходил до сегодняшнего утра, — вмешался Стефан-Николай. — И будь добр, не разговаривай с нами так, словно мы… словно мы младенцы какие-нибудь!

Господин Клеменс внезапно успокоился и даже, кажется, воспрял духом. Он пригладил изломанной своей пятернёй снежно-белую шевелюру, потом сложил руки на груди и заявил:

— Младенцы и есть. Собирайте всё это, живо. И аккуратней, ни крошки чтоб не осталось.

— Хотите отдать егерям? — сдавленным голосом произнёс Чистюля. — Но они же спросят, где мы нашли. И когда. И почему сразу не сообщили… О-о-ох…

— В гробу я видал егерей. Но этого … в доме быть не должно.

Стефан-Николай покачал головой:

— Только не начинай. Это всего лишь кости… ну, токсичные. Но не более того. Или ты тоже веришь в то, что «драконы были материализованным абсолютным злом, воплощением хаоса и нестабильности»?