Маленькие ошибки больших девочек - Хизер Макэлхаттон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ты начинаешь переписываться с обоими — они разные, как день и ночь. Луис — робкий и чувствительный, потерявший работу дизайнер-график, который играет на гитаре и сам сочиняет песни. Он называет тебя своей Hermosa Reina, прекрасной королевой, и хочет знать, какой у тебя любимый цвет, твое лучшее детское воспоминание, какая еда тебе нравится — словом, хочет знать о тебе все. Он никогда не выезжал дальше Миссисипи, да и не собирается. В его планах — завести жену и детей и маленькую ферму в Северной Калифорнии. Он считает, что, возможно, ты — та, кого он ищет.
Харрингтон умен, напорист и силен. Живет в большом современном городском доме в центральном Лондоне и во время своих частых отпусков путешествует в экзотические места, такие как Бора-Бора и Пхукет. Он опытный дайвер, искатель приключений и авантюрист. Ему нравится твоя анкета и то, что ты о себе рассказала. «Ты настоящая, — говорит он. — И меня всегда тянуло к американкам».
Оба мужчины хотят, чтобы ты приехала к ним для знакомства «вживую».
Если ты поедешь к Луису в Сан-Диего, перейди к главе 62.
Если ты поедешь к Харрингтону в Лондон, перейди к главе 63.
34
Продолжение главы 17Ты решаешь выбрать Нью-Йорк, в котором с самого начала чувствуешь себя неуютно. Поздно вечером твой самолет совершает посадку в международном аэропорту Джона Ф. Кеннеди; от жары и шума у тебя закладывает уши, желудок все еще борется с едой, которую давали на борту, и в течение часа ты не можешь получить свой багаж. Тебя должна была встречать директор ориентационной программы, но выясняется, что она то ли уже уехала, то ли вовсе не приезжала, так что ты берешь такси до Манхэттена. Для тебя это дорого. Водитель такси либо по ошибке, либо просто по глупости высаживает тебя в какой-то странной части города. Может быть, в Гарлеме? Или в малом Бруклине? Ты не знаешь. Мимо проносятся машины, и куда-то спешат бесконечные потоки людей.
Пока ты пытаешься поймать другое такси, к тебе подходят какие-то подростки и заговаривают с тобой. Старший из них похож на боксера — лицо уродливое, нос расквашен. Глаза у него зеленые, как у кошки. «Эй, леди, — спрашивает он, — время знаете?» Его глаза бегают туда-сюда, словно зеленые гоблины по пещере. Ты не обращаешь на него внимания и машешь, как сумасшедшая, чтобы такси остановилось.
Внезапно они совершают быстрый, хорошо отрепетированный выпад: один срывает сумочку у тебя с плеча, а двое других подхватывают чемодан. Полквартала ты пытаешься их догнать (что бы ты стала делать, если бы тебе это удалось?), сердце бешено колотится, ладони потеют. Запыхавшись, ты останавливаешься, и тебя обступает шум города. Все украдено. Пробыла в Нью-Йорке не дольше двух часов и уже потеряла все, что имела.
Начиная с этого момента твоя жизнь катится под откос. Временное жилье напоминает крошечную собачью конуру; хорошо, что есть хотя бы ванная и откидная кровать. Ты должна читать лекции так далеко от общежития, что для того, чтобы туда добраться, тебе требуется три раза пересаживаться с электрички на электричку. Сама классная комната располагается в подвальном помещении местного культурно-развлекательного центра. Твои лекции обязательны для посещения, поэтому студенты обычно на них спят, или занимаются другими делами, или играют в игры на своих мобильных.
Ты находишь утешение в том, чтобы после работы проводить время в компании других преподавателей. Во время одного из таких вечеров, когда настроение паршивое и тянет напиться, в итальянском ресторане ты встречаешь бармена Роки. На вид ему лет восемнадцать, он угощает тебя сладкой, похожей на сироп граппой. У него блестящие карие глаза, аккуратные руки и кривой передний зуб, из-за чего он стесняется улыбаться. Вы флиртуете, подтруниваете друг над другом, в конце концов твоя подруга уходит домой, и вы остаетесь одни.
После того как бар закрывается, вы идете домой вместе, разговариваете и смеетесь. Он целует тебя и приглашает зайти к нему домой. Небо затянуто тучами, в обнаженных кронах деревьев гуляет ветер. Этой холодной ночью Роки согревает тебя, но он незнакомец, это опасно, будь осторожна! Ты не знаешь этого парня — он может оказаться кем угодно и может сделать с тобой все что угодно.
Если ты идешь к Роки, перейди к главе 64.
Если ты идешь домой, перейди к главе 65.
35
Продолжение главы 17…Ты выбираешь Саванну, школу искусств, где у всех студентов сильный южный акцент, а также пирсинг, татуировки, похожие на племенные клейма, и дефекты губ. Такое чувство, будто это труппа мюзикла «Робин Гуд», которую набирал Мэрилин Мэнсон.
Декан школы Дорингтон — довольно неприятная женщина с волосами цвета воронова крыла и злобным взглядом. Она мало пользуется косметикой и носит черные шуршащие костюмы, идеально облегающие ее подтянутую фигуру. У нее плотное мускулистое тело. Она стала деканом, после того как застала своего мужа (прежнего декана) в подсобке с парнем, чистившим их бассейн. После развода она подала на бывшего мужа в суд и по решению суда, не подлежащему разглашению (который был позже по секрету разглашен судебным секретарем Гарриет Лоутон), получила сорок восемь миллионов от состояния своего теперь уже разоренного супруга. «Он на суде ревел, как школьница, — рассказала Гарриет. — Это зрелище не для взрослых женщин».
Дорингтон заняла пост декана и уволила всех, кто способствовал или хотя бы знал о связи ее мужа. Во время публичного выступления она назвала его двуличным психопатом, велела убрать его портрет из актового зала и засунуть куда подальше. Впрочем, она оказалась хваткой деловой женщиной и с течением времени превратила школу искусств в процветающую финансовую империю с международными обменными программами, сделками с городским управлением, студентами, которые вносили за учебу самую высокую плату, и профессорами, которые выстраивались в очередь, чтобы получить здесь работу.
Разумеется, пока твои деньги только утекают, а жилище не выдерживает никакого сравнения с особняком декана Дорингтон. Тебе дали очень неудобное расписание: целый день ты ведешь занятия, а ночью приходится читать студенческие эссе и курсовые работы. Времени на собственное творчество у тебя практически нет. Находясь здесь, ты не нарисовала ни одной картины и не вылепила ни одной скульптуры. В тишине у тебя болят руки, от шума болит голова.
Свободные минуты выдаются только ночью, когда ты сидишь дома, готовишь себе еду и глядишь на звездное небо. Как раз в такую ночь, когда ты жуешь печенье с джемом, сидя за столом у себя на кухне, ты замечаешь на аллее позади своего дома горстку бьющихся серых перьев. Это голубь, застрявший в смоле. (Летом в полдень при высокой температуре смола на асфальте плавится, и в ней застревают всякие живые существа. Потом, когда солнце садится, смола затвердевает, и они не могут выбраться.)
Ты выходишь из дома и с помощью вилки пытаешься освободить голубя. В конце концов тебе это удается, и ты в коробке из-под обуви несешь птицу в ветеринарную клинику. Пока вы ждете своей очереди, кто-то наклоняется и хлопает тебя по плечу. Незнакомая (на первый взгляд) женщина с покрасневшими глазами предлагает тебе хлебнуть виски из ее серебристой фляжки. Нос у нее распух, она выглядит заплаканной. «Я принесла своего мопса, — говорит она. — Его рвет, потому что у него рак». Тогда ты ее узнаешь. Это декан Дорингтон.
Она снова протягивает тебе фляжку. Декан уже настолько пьяна, что не понимает, что ты одна из ее подчиненных и коллег (хотя с чего бы ей тебя узнавать, вы же не встречались один на один). Ты оглядываешься, чтобы понять, узнал ли ее еще кто-нибудь в этой комнате, но, похоже, что нет. Ты делаешь глоток, а потом она делает глоток. Потом еще один и еще один… Время идет. Ты ждешь, когда принесут голубя, она ждет, когда принесут мопса. Наконец медсестра выходит, протягивает тебе коробку из-под обуви и пожимает плечами. «Он мертв», — говорит она, а потом протягивает счет. Семьдесят пять долларов за дозу морфина, которую они ему вкололи. Ты оплачиваешь счет и уходишь. Жизнь иногда бывает на редкость нелепой.
Декан появляется на парковке. «Он умер, — рыдает она. — Малыш Будда умер». Она слишком пьяна и взвинчена, чтобы вести машину, поэтому ты усаживаешь ее в свою. «Поехали, — говоришь ты, — я отвезу тебя домой». Она умудряется объяснить, как добраться до ее огромного дома, стоящего у реки Уилмингтон. «Пойдем выпьем, — предлагает она, вываливаясь из твоей машины. — Этот пес был единственным, кто не покидал меня».
Ее дом напоминает дворец. Гостиная утопает во французском антиквариате, китайских зеркалах, расписанных вручную итальянских сервизах, изящных диванах и мятых золотистых подушках. В соседней комнате, словно в музее, выставлена целая стеклянная витрина яиц Фаберже и фигурок из лиможского фарфора. Откуда, черт побери, у нее столько денег? Конечно, у декана школы зарплата не нищенская, но унитазы из золота — это чересчур!