Тысяча порезов (ЛП) - Малком Энн

Я опустила руку вниз, хватая его член, который был наполовину твердым.

— Мне нравилось сосать член, — пробормотала я. — Чертовски нравилась идея о том, что мужчины нападают на меня. Трахают всеми возможными способами.

Я сделала глубокий вдох, мое тело покалывало от воспоминаний о том, как меня трахали всеми возможными способами.

— Мужчины, — повторила я, заставляя себя вернуться к рассказу. — Я хотела, чтобы мужчины трахали меня. Вот почему не подпускала к себе парней. Знала, что этот опыт будет неловким, грязным и все ради их удовольствия. Кроме того, я знала, что именно этого все от меня ждали. Симпатичная болельщица. Это была моя судьба — либо встречаться с квотербеком с богатыми родителями, забеременеть, чтобы выйти замуж, либо спать с мужиками. Я не хотела делать то, что от меня ожидали. Мне хотелось того, что считалось неправильным. — Я сделала паузу, потирая его бедра. Они были сильными, крепкими, мускулистыми.

— Я хотела табу. Даже тогда.

Мои мысли вернулись в прошлое. К тому трейлеру. Я знала, что это только вопрос времени, когда что-нибудь случится. И едва могла заснуть, думая о том, как это осуществить. Тот факт, что я предавала маму самым отвратительным образом, не давал мне покоя. Это беспокоило меня, но недостаточно. Недостаточно, чтобы игнорировать побуждения.

Оказалось, что Джошуа тоже думал об этом, потому что всего через несколько дней после вечера кино я вернулась домой из школы, а он был там, сидел в гостиной. Мама была на работе, подменяла коллегу в закусочной.

На нем была белая футболка и джинсы с пятнами краски.

Мужчина по-прежнему молчал. Ждал большего. Ему нужна была не просто информация, ему нужны были подробности. Что-то подсказывало мне это.

— Я только вернулась домой с тренировки, — пробормотала я. — Он сидел в старом кресле моего дедушки и ждал. Как только я закрыла дверь, встал. Долгое время единственным звуком был скрип стула.

Мое дыхание было поверхностным, а трусики промокли от предвкушения. Пути назад не было, даже если я попытаюсь пойти в обратную. Мы оба это знали. Он ждал, когда я сделаю первый шаг. Потому что не хотел быть человеком, который приставал к дочери своей девушки. Итак, через несколько секунд, глядя на быстрое поднятие и опускание его груди, твердость его челюсти и заметную выпуклость в его джинсах, я шагнула вперед.

— Мы трахались на полу в гостиной, — сказала я, мой голос был хриплым.

Тяжесть воспоминаний давила мне на грудь, напоминая о том, как он был внутри меня.

— Это было в середине дня, — продолжила я. — Вокруг были люди, в трейлерном парке нет уединения. Но мне было все равно. Мне это чертовски понравилось.

Джошуа был подготовлен. Это не был момент страсти, когда тот просто потерял контроль. Он взял с собой презерватив, потому что хотел быть ответственным, трахая подростка.

Тело незнакомца казалось гранитным, он не произнес ни слова за все это время. Я не знала, нравилось ли ему это или вызывало отвращение. Отчаянно хотелось это узнать. Хотелось дать ему то, что он хотел. Доставить ему удовольствие.

— Было больно? — Его голос был низким, скрипучим, мужским. Я почувствовала его в своей киске.

— Немного, — призналась я. — Но он сначала подготовил меня. Потом накинулся. Прямо там, на полу. Задрал мою юбку чирлидерши и заставил меня кричать. Он нашел подушку, чтобы прикрыть мне рот, потому что мы не хотели, чтобы кто-нибудь пришел и остановил нас.

Я сглотнула, мой лоб был влажным, а сердце бешено колотилось, не только от воспоминаний, но и потому что я впервые произносила все это вслух. Это тайный стыд, который держишь внутри, скрываешь от мира, потому что мы все притворялись нормальными, порядочными. Ведь то, что ты говоришь, определяло тебя. Твои секреты тебя же формировали. И когда ты делишься ими, это сродни вырезанию самых гнилых и кислых частей себя и выкладыванию их на блюдо.

Это давало любому человеку некую силу уничтожить тебя.

И это был незнакомец. Тот, имени которого даже не знала. Я давала ему очень много.

— Это продолжалось месяцами, — сказала я, мой голос был хриплым. — Он находил отговорки, чтобы не проводить ночи с мамой. Был рядом со мной. Засовывал руку мне под юбку, пока мы ужинали. Трахал меня в спальне на четвереньках, пока мама ходила в магазин.

Я сделала неровный вдох.

— Я хотела бы сказать, что это прекратилось, потому что меня переполняли чувство вины и стыда за то, что я делала со своей матерью. Но дело было не в этом. Да, были моменты, когда меня тошнило от всего этого. Но даже это отвратительное чувство возбуждало меня. Это прекратилось только потому, что он мне наскучил. Джошуа слишком привязался. Я хотела нового испытания. Чего-то еще. Кого-то другого. Он порвал с моей мамой, как только я дала это понять.

Она плакала несколько дней. Именно тогда я почувствовала вину. Это одолело меня до такой степени, что мне захотелось содрать с себя кожу, лишь бы избежать своих грехов. Своим голодом по мужчинам я причинила боль матери. Я поклялась, что никогда больше так не поступлю, не причиню боль единственному человеку, которого любила, чтобы удовлетворить свои потребности.

— Следующим был отец одной из чирлидерш, — сказала я. — Он был женат, но подруга рассказала, что их брак показушный. У ее матери был роман с тренером по теннису. Это не заняло много времени. Я пару раз ночевала у нее дома и постаралась дать ему понять, что хочу его. К тому моменту я уже была экспертом в этом деле. И становилась все более дерзкой. Я последовала за ним в ванную, пока остальные приводили себя в порядок. Он наклонил меня над раковиной.

Я облизнула губы при этом воспоминании. В порыве, который я почувствовала, услышав звон падающей косметики и шлепки о кожу, его пальцы, впивающиеся в мои бедра, низкий стон, когда он кончил. На нем был презерватив. Я сунула его в карман, готовая к тому, что должно было произойти.

— Этот секрет так и не стал достоянием общественности, потому что никто не хотел узнать, что кто-то трахает несовершеннолетнюю девочку. Им всем было что терять, — объяснила я. — В конце концов, я переросла это и уехала. В другое развращенное место.

Я сделала паузу, осознав, как много болтаю. Это не я. Мне никогда не хотелось делиться этим со своими партнерами или даже с подругами. Не нравилось, когда меня узнавали. Два самых близких мне человека даже не знали о существовании этого прошлого. Что эта версия меня существовала.

Люди слишком много рассказывали о себе, думая, что незнакомцам не все равно. Однажды женщина в очереди в автоинспекцию, рассказывала мне о том, что ее бросил муж, и что это лучшее событие в ее жизни. Или человек, сидевший рядом со мной в самолете, сказал, что собирается уволиться с работы, потому что ненавидит своего босса и ему нужно что-то сделать со своей жизнью, прежде чем он умрет.

Не говоря уже о бойфрендах, разглагольствующих о том, какой впечатляющей была их жизнь. Женщины делали то же самое с партнерами. Я и представить себе не могла, что этот могущественный, явно богатый и, безусловно, опасный человек захочет знать все подробности моего грязного прошлого.

— Продолжай, Сиенна, — приказал он.

В какой-то момент я назвала ему свое имя. Не помню, когда именно. Он потребовал этого, и я охотно отдала его. И не спросила, как зовут его. У меня не было сил. Или, может быть, я хотела, чтобы он остался незнакомцем.

Мой желудок сжался от приказа, от его глубокого, хриплого голоса. Он снова был тверд. Грехи и порочность заводили его.

— Я переехала, потому что отчаянно хотела сбежать из города, находясь на расстоянии одной пропущенной зарплаты от бедности, — продолжила я, мой голос был грубым и низким. — Я хотела денег. Люди, которые говорят о том, что за деньги не купишь счастья, всегда рождаются богатыми. За деньги можно купить все. Безопасность. Поддержку. Дом. Это все, что нужно, чтобы быть счастливыми. И в любом случае, я не гналась за счастьем. Я гналась за чем-то другим.