Мир, в котором меня ждут. Ингрид - Екатерина Каптен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, увидимся на ужине, – сказала она, – или уже на молитве… Здесь такой сытный обед.
Обед и вправду был сытный: несколько супов на выбор, салаты, жареный картофель, индейка и треска, брокколи (Ингрид впервые увидела её здесь) и тушёные овощи, хлеб и прочие приятные мелочи типа соусов и приправ. Ингрид хотелось попробовать всё и сразу. На неё во время обеда смотрели так, будто она приехала с голодающих земель.
Прежде чем все разошлись, Эдвард сказал Ингрид:
– Держи свои часы, раз они единственные.
А Артемида сказала:
– Да, ты пропустила месяц занятий, тебе надо сейчас наверстать. Мы подождём, не будем тебя отвлекать.
– О, а тебя в термы записывать? – встрепенулась Хельга.
– Куда? – Ингрид удивлённо приподняла бровь.
Мальчики сделали вид, будто этот вопрос прошёл мимо их ушей. Хельга встала из-за стола и подошла к ней вплотную, сказав чуть тише:
– Мыться вечером пойдёшь? В термы надо записаться до ужина, мест на всех не хватает. Записываются группами заранее. Терму можно посетить дважды в неделю, а в остальное время – душ.
– А-а-а, это типа баня? Да, с удовольствием схожу, это во сколько?
– В девять вечера, после общей молитвы и трапезы.
– Хорошо, запиши, пожалуйста.
После обеда Ингрид дошла до ближайшей двери и через неё вернулась на землю, пока никто не видел. Держа в кулаке свой портал-ручку, девочка с интересом отметила, что среди всех вопросов почему-то не было ни одного о том, как конкретно она сюда попала и как ходит туда-обратно.
На земле она очутилась в классе на уроке истории. Сначала её снова оглушила головная боль, потом нахлынули воспоминания копии за прошедшие сутки, и только потом она включилась в урок. Ингрид сидела за партой, погрузившись в события этого дня. Ведь в Междумирье уроки уже закончились, а здесь подходил к концу последний урок, там обязательные домашние задания были редкостью, а здесь к ежедневной школьной кабале ещё не менее четырёх часов Ингрид тратила на домашку.
В конце урока учитель, по совместительству классный руководитель Антонина Алексеевна задержала класс, заявив, что со следующей недели наконец-то начнутся занятия по химии. Уже месяц с начала учебного года недоставало учителя по этому предмету, последний ушёл в конце августа в другую школу.
Карина восприняла новость не только без энтузиазма, но почти с возмущением, ведь это означало, что теперь дырки в расписании будут заняты и в эти часы нельзя будет слоняться по школе без дела. А то и придётся приходить на занятия пораньше.
– Наконец-то, – тихо пыша сарказмом, сказала Карина, – в нашем захолустье объявилась химичка!
– Не надо так шипеть, в конце концов хоть кто-то согласился учить нас химии, – осадила её Ингрид.
За спиной прозвучал голос ещё одной одноклассницы, Даши:
– Кстати, Ингрид… – Одноклассники знали один приём, что если надо чего-то добиться от Камниной, достаточно назвать её правильно по имени. – Ты позвонишь Ленке?
– Да, надо будет позвонить, её завтра вроде выписывают.
Дело в том, что на одних уроках Ингрид сидела с Кариной, на других – с Леной. С обеими Ингрид общалась лишь потому, что больше было не с кем. Теперь «радость» этого общения плавно переезжала на копию Ингрид, пока она сама счастливо начинала новую жизнь в Междумирье.
Тем временем над гудевшим классом звучал голос Антонины Алексеевны, маленькой кудрявой женщины с серым уставшим лицом:
– И да, нового преподавателя зовут Антон Павлович.
Класс дружно загоготал и почти в один голос спросил:
– ЧЕХОВ?!
– Нет, Тортов.
Класс содрогнулся волной гогота. Учитель. Мужчина. Антон Павлович. Не Чехов. Тортов.
– Боже мой, сколько поводов для смеха, – с каменным лицом сказала Ингрид, ощущая в глубине души странное смятение.
Под конец Антонина Алексеевна сообщила, что химия будет по четвергам и субботам, а потом добавила, будто что-то неважное: «Ваш новый преподаватель только после педагогического». Девочки театрально томно хмыкнули, парни подавились смешками. Класс приглушённо гоготал и собирался на выход.
Ингрид не обрадовалась, словно чуяла что-то очень подозрительное, надвигающееся как неизбежное, как наваждение. Девочка достала часы, которые теперь оказались в её кармане юбки, там же, где и дверная ручка, и они легко включились. Лучше обзавестись механическими часами, а электронные больше с собой не брать, решила она.
04. В термах
После школы Ингрид отправилась домой. Уже похолодало, что для Санкт-Петербурга было нормальным. В эти два дня резко начались промозглые дожди, столь обычные для осени, что Ингрид почти их не замечала. От холода коченели пальцы, дырявая обувь промокла насквозь, а сырая куртка не спасала от ветра.
Сегодня девочке не надо было идти в художественную школу – значит, этот день оставалось посвятить домашним заданиям. Она пришла домой, где были только её тётя и малолетний кузен, пообедала (аппетит притупился, будто желудку разонравилась земная еда) и завалилась на диван. Ингрид чувствовала усталость, но не связанную с прошедшим уроком хореографии. Напротив, прекрасная физическая разминка наполнила её энергией, но вся эта энергия за полчаса пребывания на земле словно канула в Лету. Ингрид села рисовать. Сегодня её темой были костюмы Междумирья: она делала наброски людей в одеждах, которые видела там. Благородные ткани, много длинных одежд в крупных складках, интересный крой – всё хотелось запечатлеть в бумажной памяти. Время за рисованием шло незаметно. Она посмотрела на комнатные часы и подумала о двух вещах: первая – скоро придёт мама и снова будет ругать за то, что она ещё даже не садилась за уроки; вторая – уже пять часов, в Междумирье пора на ранний ужин.
Мысль о еде подогрела аппетит. Ингрид сходила на кухню за чаем и бутербродом, подкрепилась, достала школьные тетради и учебники. Потом позвонила Ленке, рассказала ей новости про нового учителя химии и, наконец, уселась за учёбу. Обычно Ингрид сначала делала письменные задания, затем те, что надо было железно вызубрить, и после, если оставались время и силы, всё остальное. Даже без учёта занятий школы искусств, которые занимали три учебных дня, она много времени тратила на уроки, ей тяжело давалась зубрёжка. А если рядом провокационно лежал ещё не покрытый рисунками лист бумаги, то подготовка растягивались до полуночи. Теперь же ей надо было управиться хотя бы к восьми часам вечера, чтобы успеть в термы. С трудом собрав себя в кучу, Ингрид всё же села за алгебру, русский язык и английский, однако мысли зерном рассыпались в разные стороны. Одолев их, Ингрид успела кое-что к приходу мамы, потом сделала перерыв на общение с семьёй, и уложилась с обязательным минимумом к восьми часам.
Улучив момент, Ингрид через дверь ванной перешла в Древний дворец на молитву и последнюю трапезу. Перемещаясь между Петербургом и Междумирьем, девочка наблюдала смену своей одежды (как и положено, её домашняя одежда сменилась на ту форму, что была на ней надета с самого утра) и думала: можно ли переместить оттуда вещи на землю? Если часы во Дворец она унесла, то действовал ли закон в обратную сторону? Однако дверная ручка всегда оказывалась с ней при возвращении из того мира, не в руке, так в кармане или за пазухой. Может быть, это было особенностью именно портала? Ингрид размышляла, как такое возможно. Тем временем её копия осталась на земле, покорно вымыв руки, вернулась в комнату за уроки, а сама девочка поторопилась в зал на молитву и трапезу.
Хор начал петь, и Ингрид снова не разобрала ни слова. После молитв зал наполнился гулом, но не таким, какой стоял в её школе.
