Короткое время бородатых - Борис Екимов

Она обхватила стакан ладонями, грела их, и, глядя куда-то мимо Андрея, продолжала:

- Я книжкам про революцию верю и кино. Хорошее было время. Люди старались... - она запнулась и взглянула на Андрея: не смеется ли. Андрей был серьезен. - Старались не только для себя, для всех вместе. Я как-то лежала ночью, приемник слушала. Передача была про Дзержинского. Письма его читали. И вообще про него рассказывали. Письма-то настоящие ведь читали. Он не знал, что их когда-нибудь по радио будут читать. Его родные уговаривали, чтоб он бросил все это дело. Они богатые были. Но он им прямо сказал, что будет до конца бороться. Я, конечно, не помню, но он там очень хорошо говорил. Прямо реветь хотелось...

Она посидела еще мгновение задумавшись, а потом вдруг усмехнулась, покачала головой.

- Гос-споди, застрочила... Вы про это, наверное, сто раз читали.

- Нет, не читал. - солгал Андрей.

- Давайте, я вам еще чайку налью. И варенья побольше кладите.

Андрею хотелось вернуться к прежнему разговору, да сдерживала боязнь показаться навязчивым.

- Варенье-то ох как хорошо, - причмокнула губами Наташа и зажмурилась. - Мама варила. Мы в Серове живем. Еле отпустила меня сюда. Уж я уговаривала, уговаривала. Мне и самой не очень хотелось уезжать из дому, да подзаработать хочется, - объяснила она с бесхитростной откровенностью. Здесь, знаете, хорошо платят.

Андрей рад был этой откровенности. Он даже не заметил, когда стали говорить они друг другу ты. Случилось это невольно и естественно.

А когда, неловко шевельнувшись, он уронил на колени с ложечки несколько капель варенья и, Наташа заохала: "Испачкался", хотя на нем были зеленые, чуть ли не брезентовые брюки, в которых работал, и наклонилась над ним с тряпкой в руках, осторожно вытирая варенье, Андрей не остановил ее, не сказал: "Что ты, это ж рабочие брюки, больше чем они вымазаны, их не запачкаешь", а сидел беспомощно опустив руки и улыбался растерянно-глупой, довольной улыбкой. И радовался возможности ближе обычного увидеть ее лицо, чувствовать тепло ее тела.

- Все в порядке, - объявила Наташа, поднимаясь и откидывая тыльной стороной ладони волосы со лба.

И они снова пили чай, разговаривали, а потом играли в шашки. И лишь когда заскрипели ступени крыльца: пришли Наташины подруги, Андрей вспомнил про время и ахнул: шел двенадцатый час.

"Ребята теперь что только не подумают", - мелькнуло у него в голове. Попрощавшись, выбежал он из комнаты, спрыгнул с крыльца и, наткнувшись на какой-то пенек, чуть не упал на землю.

- Лоб не расшибите, сударь, - раздался голос.

Андрей вздрогнул, но уже в следующую секунду понял, что это Григорий.

- Откуда вы здесь? - удивился он, различая рядом с Григорием Славика. Чего бродите? Почему не спите?

- Бродите, - жалобно проговорил Славик. - Ты, значит, развлекаешься... С дамами. А товарищи твои, как собаки, под углами сидят. Чтоб завтра же купил нам литруху... яблочного сока. Нет, два литра, - передумал вдруг он.

- Пошли, - позвал Григорий. - А мы часов в десять спохватились, нет тебя. По всем вагончикам прошарили - нету. Вот тут нас и стукнуло. Ну, думаю, перехватили где-то Андрюху. И понеслись со Славиком. Решили командиру пока не говорить. Пробежим, думаем, по поселку. Не найдем - тогда уж скажем.

- Ну, я-то сразу почувствовал, - перебил его Славик, - где этот ловелас увивается. Приходим - точно. Сидят голубки. Чай с вареньем распивают. А какое варенье было? - толкнул он Андрея.

- Смородиновое. А что?

- Ой-ой-ой! - закричал Славик. - Я же это варенье до смерти люблю, - и, внезапно успокоившись, махнул рукой. - Грише спасибо скажи, что он жалостливый. Я бы враз вашу идиллию нарушил и все варенье сожрал.

- На это ты скорый.

- Спасибо, ребята. И простите меня, дурака, - сказал Андрей.

- Чего уж там, - отозвался Славик. - Сами молодыми были. Предупреждай только.

Григорий шел молча и только в вагончике, когда Володя, увидев входящего Андрея, воскликнул: "Вот, я же говорил, что все будет в порядке!" - сказал:

- Конечно. Ты у нас ясновидец.

Тут Зоя прибежала, затарахтела.

- Где, где... Где он был?

Славик приподнялся, ехидную физиономию состроил и начал:

- А был-то он, наш голубок...

Но Григорий перебил:

- Слушай, ты, мандолина, гитара и бас, помнишь, - когда приехали, о чем ночью орал?

- Когда орал? Чего?

Григорий медленно прикурил, скуластое лицо сощурилось в улыбке, глаза узкими стали.

- Вон Андрей скажет. Ты же кричал, что на концертах будем зарабатывать. Так? Как вечер - пятьсот рублей на стол. Еще вечер - тысяча. Про фотографию говорил - тоже золотое дно.

Славик обомлел.

- Точно! Я с этим лесом, с этой древесиной, сам дубиной стал. Слушай, заегозил он. - А ведь это можно, да? Это ж не запрещается? Ведь ребята на Камчатке в прошлом году так делали. И ничего.

- Почему же нельзя, - успокоил его Григорий. - Готовьте программу. Первый раз в этом клубе прогоним. Триста мест. По полтиннику. Ты по полтиннику говорил?

- Ага.

- Сто пятьдесят рублей. Тоже негде взять.

- Железно... - шепотом проговорил Славик. - Сейчас побегу ребятам скажу, - бросился он к двери.

- Да спят уже все, - остановила его Зоя. - Двенадцать часов. Ой, пойду... Как подумаю, что завтра подниматься... Мама-а...

Улеглись спать. Вместе с легкой дремотой полусна пришла мысль о Наташе. Андрей пожалел, что так скоро попрощался с ней, не договорился о новой встрече. Хотя к чему договариваться? Пойти к ней, вот и все. Ему представилось, как входит он завтра в Наташину комнату, как встречает она его. Явь постепенно перешла в сон, который не прерывался до самого утра, и потому Андрей спал и проснулся легко.

7

Володина бригада неожиданно удвоилась. Только за работу принялись десяток деревьев повалили, не более, - как, перекрывая натужный вой бензопил и стук топоров, раздался леденящий душу вопль. Ничего не понимая, ребята оглядывались недоуменно.

- Ты, что ли, дурака валяешь? - спросил Володя у Славика.

- Чего ты все на меня! Я что, дурной...

И снова, теперь уже в тишине, повторился многоголосый вопль. А вслед за ним из-за ближних кустов и деревьев, из вороха ветвей, лежащих рядом, вылетела ватага Колькиных индейцев. Сегодня они не султанами перьев были украшены. Одежду их прикрывали хвойные лапы, березовые ветви, даже на фуражках и кепчонках тоже кустики зелени были пристроены.

Промчавшись с боевым кличем по порубке, "индейцы" подбежали к ребятам и смолкли.

- Законно мы замаскировались? - спросил Колька. - Никто не заметил. Зоя на меня чуть не наступила. Я вон в той куче сидел. Прямо под носом.

- Законно, - одобрил Володя. - Хоть сейчас в морской десант бери.

- Зеленые привидения... - сообщил Славик.

- Меня комары жрут, жрут, - почесываясь, с гордостью сказал один из мальчишек, - а я все равно не пошевелился.

- Молодец.

- Мы вам помогать будем, - сказал Колька.

- А матери вас не заругают?

- Не-а. А чего дома делать?

- Значит, помощники, - задумался Григорий и Володю спросил: - Как, бригадир, нужны люди?

- А что... Пусть ветки стаскивают в кучи.

- Итак, - назидательно произнес Григорий, - обрубленные ветви и макушки стаскивать в кучи. Не спешите, поспокойнее. Задача ясна?

- Ясна-а-а! - нестройным радостным хором отозвались "индейцы" и принялись за работу.

Мальчишки старались один перед другим. За каждой обрубленной веткой бросались, чуть не сталкиваясь лбами. Колька, ухватив отпиленную еловую вершину, еле сдвинул ее с места, но подоспевшего помощника отогнал: "Не трожь, чур, моя. Я первый захватил!" Еловая вершина, закрыв собою носильщика, казалось, сама двигалась вперед.

- Не надорвись! - крикнул Андрей. - Чего пыжишься?!

- Я еще не такую могу! - отозвался Колька.

Прораба увидели издали. От лагеря и клуба он двинулся не напрямую к бригаде, а порубкой, с того места, где начали работать в первый день. Шел он не спеша, осматривая кучи веток, штабеля дров, и, когда подошел к ребятам, они ждали его.

- Что скажет начальство? - спросил Володя.

Усевшись на пенек, Валерий Никитич оглядел бригаду и ее пополнение, очки неторопливо протер, расстегнул куртку.

- Начальство скажет, что жара сегодня будет градусов тридцать, не меньше. А второе... Товарищи индейцы, так вас кажется зовут, а ну-ка постройтесь.

Мальчишки выстроились мигом. Колька стоял на правом фланге. Во главе шеренги. Вид у него был очень гордый.

- Так вот, товарищи индейцы, - поднялся Валерий Никитич. - Я ценю ваши добрые намерения, спасибо. Но... чтобы больше, - строго погрозил он пальцем, - я вас и близко от лесоповала не видел. Вырастайте, и тогда "добро пожаловать". А пока... Напра-во! В поселок шагом марш!

"Индейцы" команды не выполнили. И направо не повернулись, и маршировать не стали. Они поплелись к поселку вразброд, на ходу срывая с одежды зеленые ветви маскировки. Последним брел Колька.