Раса и этнос - Владимир Авдеев

Итак, если от расовых типов и подтипов, представляющих собой осколки больших рас или варианты их смешения, подняться к т. н. «большим» расам, о которых пишет современная нам наука, то их, по признанию многих ученых, оказывается пять. Их называют, в зависимости от стиля: белая (европеоиды), желтая (монголоиды), черная (негроиды), красная (американоиды) и аборигены (австралоиды). В связи с тем, что по весьма многим маркерам, в т. ч. дерматоглифическим и биохимическим, обнаруживается полное совпадение или большая близость между монголоидами и американскими индейцами, некоторые ученые (мы с ними солидарны) сокращают число больших рас до четырех: европеоиды, монголоиды, негроиды, австралоиды.

Такое деление, помимо всяческих иных удобств, предоставляет возможность обратиться к эпохе палеолита и установить ясную и простую преемственность от трех достоверно известных науке проторас: кроманьонцев (европеоиды), неандертальцев (негроиды и австралоиды) и синантропов или иных, неуточненных предков (монголоиды). Подчеркнем при этом еще раз, что наука принципиально не может сегодня ответить на вопросы о времени, месте и обстоятельствах возникновения этих проторас, а порой берет под сомнение и преемственность второй и третьей из них.

НАШИ ПРЕДКИ КРОМАНЬОНЦЫ

КРОМАНЬОНЦА не случайно все единогласно именуют также «человеком современным».[14] (Имея в виду, конечно же, современного европеоида.) Название «кроманьонец» — условно: оно от места Кро-Маньон во Франции, где был найден первый такой скелет. Нет никаких биологических оснований не называть кроманьонца ранним европеоидом — или нас с вами поздними кроманьонцами. Если вопрос о прямом происхождении негров от неандертальцев ставится пока не очень уверенно (более уверенно — о происхождении от них же австралоидов; мы лично уверены в том и другом), то здесь нет никаких сомнений. Каждый представитель европейских народов и даже некоторых иных (более поздних) может сказать: кроманьонец — мой пра-пра-пра… — прадедушка.

Это понимали уже на заре антропологии. Крупный немецкий антрополог Александр Эккер (1818–1887) в 60-х годах XIX века обнаружил черепа «северного типа» в могилах Южной Германии и установил их тождество с черепами современных немцев. Черепа чистого «северного типа» повсюду в Скандинавии и Северной Германии обнаружил и крупнейший шведский антрополог Андерс Ретциус (1796–1860). Именно на основе этих многочисленных краниологических серий и было высказано предположение, что современный «северный тип» по своей структуре восходит к кроманьонскому типу палеолитической Европы. Классик французской антропологической школы Арман де Катрфаж (1810–1892) даже назвал древнего кроманьонца блондином в современном смысле этого слова. Идеально прямоходящие, очень высокие (средний рост 187 см) и большеголовые (объем мозга от 1600 до 1900 см³), они, как и мы, имели прямой лоб, высокий черепной свод, резко выступающий подбородок. Со временем, обнаружив отпечатки пальцев древних скульпторов на глиняных фигурках эпохи палеолита, ученые установили их полную расовую идентичность с современным европеоидом.

Данные краниологии — серьезнейший аргумент, о чем немало уже было сказано выше. Поэтому заслуживают не только доверия, но и особого внимания и раздумий данные науки о распространении кроманьонского черепа по Земному шару.

Как писал еще Ойген Фишер в работе «Раса и возникновение рас у человека» (1927): «Одна из наиболее обоснованных гипотез такова: от кроманьонской расы произошла нордическая раса, строители мегалитов, дольменных погребений Скандинавии, Дании и т. д. Согласно названной гипотезе, нордическая раса возникла в результате модификации позднепалеолитической расы на Севере по мере освобождения ото льда обитаемых ныне мест. Здесь возникла нордическая раса, тогда же она приобрела и свои типичные качества. Это наилучшее объяснение происхождения нордической расы». Оставим в этом пассаже вопрос о месте этногенеза кроманьонца для дальнейшего обсуждения (как стоящий пока вне компетенции антропологов) и примем главное: европеоиды заселили Север именно как модификанты кроманьонца.

Были ли они уже тогда разделены на расовые подтипы? Началось ли у подтипов уже тогда языковое обособление? В том, что рано или поздно это произошло — сомневаться не приходится. Об этом вполне аргументированно заявляет учение Дарвина: следствием естественного отбора является расхождение признаков. Это значит, что один родоначальный вид может дать начало нескольким новым видам. Именно об этом же говорят и волны миграций с Севера на Юг, которые осуществлялись кроманьонцами периодически в течение всей обозримой исторической и доисторической ретроспективы. Образно говоря, кроманьонцы вплоть до ХХ века нашей эры «квантами» выпрыскивались на Юг, Восток и Запад из своей северной экологической ниши по мере ее переполнения.

Но кроманьонцами они себя, конечно, не называли. Какими же были имена экспансивных «квантов»? Их называют разные источники по-разному, и имена многих забытых мы сегодня опустим. В Средние века, Новое и Новейшее время это, к примеру, были немцы, испанцы, англичане, французы, голландцы, бельгийцы, русские. В более отдаленные времена — франки, викинги, готы, норманны, лангобарды. До них — германцы, кельты, гунны, скифы, славяне. До них — этруски, протоэллины, протоиталики. До них индоарии, до них — протоиранцы, до них — хетты… Все они говорили на языках индоевропейской группы, но за время, протекшее от «кванта» до «кванта», успевших видоизмениться до полной невозможности взаимопонимания.

Всегда «сверху вниз», всегда с Севера на Юг катились одна за одной волны массовых миграций («нашествий»), представленных все новыми потомками кроманьонца.[15] Поздняя волна при этом нередко накатывала на раннюю; вспыхивала братоубийственная война, тем более страшная, что воюющие уже не видели друг в друге братьев, ведь время и метисация с встречными расами и народами порой до неузнаваемости изменяли их облик и язык. Брат не узнавал и не понимал брата. Один «квант» говорил по-хеттеянски, другой — на санскрите, третий на зендском и авестийском языках, четвертый, пятый, шестой, седьмой — на греческом, латинском, финском, славянском… Языковые барьеры уже обрели жесткость, и расовые подтипы — результат метисации — уже сложились: как было восстановить родство? В те времена ведь никому еще не приходило в голову мерять черепа, чтобы решить эту задачу!

Черепа померяли в Новейшее время — и ахнули: потомки кроманьонца, оказывается (судя по протонордическим черепам в захоронениях), добрались до Центральной Африки, Индии, Океании и Полинезии, не говоря уж о Сибири, Урале, Алтае, Казахстане, Китае, Средней Азии, Памире и всем Средиземноморье, включая Северную Африку и Переднюю Азию. И т. д.

Сегодня эти потомки носят самые разные имена, говорят на разных языках, не понимают друг друга и не считаются родством. Но все они вышли из Великой Северной Платформы, все имеют общего предка — кроманьонца.

КУДА ДЕВАЛИСЬ НЕАНДЕРТАЛЬЦЫ

КАК ВСЕМ известно, неандертальцы некогда населяли всю Европу, кроме Скандинавии и северной России: их останки находят в Англии, Германии, Франции, Италии, Югославии, южной России (в скифских курганах) и т. д. Это автохтоны, старожилы Европы. Находили их и в Средней и Юго-Восточной Азии, и в Южной Сибири, в Китае, в Крыму, в Палестине, в Африке (вплоть до далекой Родезии) и на острове Ява. Не будем пока касаться вопроса о том, как они туда попали или откуда там взялись.[16] Возраст неандертальца разные специалисты датируют по-разному: по одним данным ему 50-100 тыс. лет, по другим, менее достоверным, — аж 200, 250 и даже 300 тыс. лет. Нам достаточно пока принять к сведению тезис: «Антропологи констатируют наличие в упомянутый период антропогенеза в Европе трех вариантов ископаемых людей: 1) неандертальцев; 2) людей современного типа; 3) промежуточных форм»,[17] уточнив, что под современным человеком мы понимаем кроманьонца, а под промежуточными формами — гибрид первых двух, а отнюдь не «переходное звено».

Первый неандерталец найден под Дюссельдорфом в 1856 г. В 1997 году исследователи из Мюнхенского университета проанализировали ДНК останков этого самого первого неандертальца. Возраст находки определили в 50 тыс. лет. Изучение 328 выявленных нуклеотидных цепочек привели палеонтолога С. Паабо к выводу: различия в генах между неандертальцами и современным человеком слишком велики, чтобы считать их родственниками. Эту мысль подтвердили исследования М. Понсе де Леон и К. Цолликофер (университет Цюриха), которые сравнили черепа двухлетнего неандертальца и соответствующего по возрасту маленького кроманьонца. Вывод был однозначен: эти черепа формировались совершенно по-разному.