Моё смертельное счастье - Елена Кароль

Задумчиво рассматривая мокрое стекло, по которому неустанно барабанили капли дождя, я старательно вспоминала все, что слышала о папиной родне. К сожалению, знала я не очень много. Раньше мне это не надо было, да и жили они в другой стране, аж за океаном, и я следила за ними только по светским хроникам, потому что это было необходимо по иным, не связанным с семьей причинам. Отец никогда и ни о ком из родных не вспоминал с теплотой, предпочитая отшучиваться и заявлять, что в его жизни есть мы, и это бесценно. Сама я пыталась наводить справки лет пять назад, но после того, как один из моих информаторов (естественно, не знавший, кем является мой отец и кто на самом деле я сама), предоставил мне аж три папки с компроматом всего лишь на младшую тетушку и ее супруга, то я поняла, что в чем-то папа был прав.

Обычно говорят: не без паршивой овцы в семье, я же для себя поняла иное – не без любимого папы в паршивой семье. И плюнула. Они не хотели знать нас, а нам было чихать на них.

До последнего времени…

Нет, не думай. Не смей! Не удержавшись, я, как ни пыталась сдержаться, всхлипнула. Чертовы нервы!

Неожиданно резко потемнело, и я не сразу поняла, что мы въехали на подземную стоянку. Приехали?

– Приехали. Возьми. – Кирилл заглушил мотор и, обернувшись, протянул мне платок. Большой хлопковый носовой платок…

Ну, спасибо, что ли…

Старательно вытирая слезы, я предпочла не смотреть на Кирилла, когда он вышел и открыл мне дверь, но все равно дернулась от неожиданности, когда он, вместо того чтобы отодвинуться и позволить мне выйти, подал руку, а затем и вовсе прижал к себе, когда я все-таки вышла.

– Замри.

«Зачем?»

– Затем, – грубо ответив, Кирилл зло прищурился и недовольно добавил: – Помолчи, а? Хотя бы пару минут.

На этот раз он не брал мое лицо в ладони, но я сразу поняла, что он снова пьет мои эмоции – одна его ладонь лежала на моем затылке, и пальцы зарылись в волосы, растрепав косу, а вторая лежала на талии, но при этом я прекрасно чувствовала жжение даже сквозь ткань.

И снова, как и в первый раз, мне было больно. Очень больно.

Но теперь я знала, что он делает, и, зажмурившись, стиснула зубы и терпела.

Опять, как и в первый раз, боль оборвалась на пике. Просто треснуло что-то… и пропало.

– Спасибо… – прошептав, потому что боль потери и горечь утраты ушли далеко-далеко, я открыла глаза и робко улыбнулась, действительно в этот момент чувствуя благодарность.

И самую капельку удивления. Никто и никогда не упоминал, что маршалы не только убивали, подчистую выпивая эмоции жертвы, но и помогали, изымая лишь то, что мешало жить.

– Это секрет, – едва обозначив улыбку, Кирилл сурово закончил: – И ты о нем никому не скажешь.

Не скажу. Я не дура. Даже если ты считаешь иначе.

Глава 6

После того как Кирилл снова проявил слегка непонятное мне благородство, он взял меня за руку, и мы отправились к лифту. Поднялись из подземной стоянки на первый этаж и оказались в большом, богато обставленном холле, судя по всему, той самой клиники, где осмотрят меня и мои голосовые связки.

До сегодняшнего дня я о лечении старалась не думать, предпочла отложить эту проблему на потом, потому что с некоторых пор недолюбливала врачей и медицинские учреждения в целом.

В детстве я никогда не болела, сказывались сильные гены родителей, в юношестве чаша сия тоже меня миновала, и все мои посещения лечебных учреждений сводились к нескольким медосмотрам. Да один раз я навещала в больнице приятеля, которому не повезло сломать ногу в трех местах. При каких обстоятельствах он ее сломал, лучше, конечно, умолчать, потому что они были слегка незаконными – парень сорвался с крыши, когда уходил после удачно завершенного «дела».

Пока я без особой приязни рассматривала бирюзовые стены и многочисленные цветы в больших вазонах, Кирилл подвел меня к стойке регистратуры. Стоило молоденькой медработнице, одетой в строгий голубой костюмчик, нас увидеть, как она тут же напряглась и нервно улыбнулась.

Вот только не успела она открыть рот, как мой спутник с усмешкой кивнул:

– Спасибо за информацию, обувь у нас чистая, обойдемся без бахил. Кабинет двадцать один, Иван Михайлович. Верно? Сообщите врачу о нашем приходе.

– Д… Да… – начав с перепугу заикаться, так как, судя по всему, знала, кто стоит перед ней, девушка суетливо набрала внутренний номер и срывающимся голосом пролепетала: – Иван Михайлович, к вам посетители. Записаны на два часа… Да, уже. Хорошо. – Положив трубку, она вновь насторожено посмотрела на маршала и вдруг сочно покраснела.

И о чем же таком эта дурочка умудрилась подумать?

– Поверь, тебе это неинтересно, – усмехнувшись медсестре, но ответив мне, Кирилл потянул меня в сторону коридора, не дожидаясь, пока Маргарита (имя было написано на бейджике) окончательно впадет в ступор.

«Фу, как невежливо! Мог бы и промолчать. Для нее же день закончен после твоего посещения, да еще и таких намеков не пойми на что».

– А меня это должно волновать? – чуть озадачив меня своим плохим настроением, Кирилл недовольно скривил губы. – Не удивляйся, в этом виновата именно ты. Та эмоция, которую мы пьем, в ближайшие несколько минут после «процедуры» становится основой нашего психологического состояния.

«О-о-о… Как, однако, неудобно. А я думала, что пожиратели пьют эмоции, но при этом получают энергию. Разве нет?»

– Верно. Но для того, чтобы получить эту энергию, необходимо сначала ее переработать. Это занимает время. Поэтому мы предпочитаем пить приятные эмоции, чтобы лишний раз не испытывать дискомфорта. Так, нам сюда, проходи…

Вот так признания!

Но как связаны мое горе и его хамство?

– Ты бы предпочла, чтобы я разрыдался? – Открыв передо мной дверь, но при этом не стесняясь продолжать личный разговор, Кирилл небрежно кивнул врачу, сидящему за своим рабочим столом у окна. – Добрый день, принимайте пациентку. Сирена, полукровка. Сорваны связки около трех недель назад. Потеряла обоих родителей в авиакатастрофе, кричала и рыдала несколько дней. Разговаривать может, но предпочтительнее шепотом. Из кабинета не выпускать, я отлучусь… – Буквально с порога вывалив на чрезвычайно внимательного врача всю подноготную, Кирилл довел меня до кушетки, предназначенной, судя по всему, именно для пациентов, и сурово обратился уже ко мне: – Из кабинета не выходить, выполнять все, что скажет врач. Отвечать на все вопросы максимально полно. Надеюсь на твое благоразумие.

Высказав это все, маршал стремительно покинул кабинет, я успела лишь нервно фыркнуть. Раскомандовался! Вообще-то я себе не враг, и если у меня появилась возможность вылечиться, причем за чужой счет, да еще и в дорогом медучреждении, то я никогда не откажусь и сделаю все, от меня зависящее.

Пару секунд посверлив ироничным взглядом дверь и высказав ей все, что думаю кое о ком сероглазом и деспотичном, я окончательно взяла себя в руки и повернулась к внимательно рассматривающему меня врачу.

Улыбнулась и приветливо прошептала:

– Здравствуйте, меня зовут Анна.

Иван Михайлович, кандидат медицинских наук и невероятно умелый специалист в сфере лучевой диагностики, оказался приветливым дядечкой примерно сорока пяти лет. Задавая грамотные и развернутые вопросы, он в кратчайшие сроки определился с величиной моего недуга, подробно записал каждый мой ответ, и спустя пятнадцать минут мы отправились сквозь межкомнатную перегородку во второй кабинет, где располагался мультиспиральный компьютерный томограф. Это сооружение состояло из двух частей: кушетки, куда мне предложили лечь и по возможности замереть, а также огромного бублика, стоящего на распорках, в отверстие которого потихоньку въезжал пациент и в котором происходили неведомые мне процессы.

Вообще, как вкратце объяснил мне словоохотливый Иван Михайлович, томограф будет просвечивать меня рентгеновскими лучами, а множество датчиков будут систематизировать и анализировать данные. В итоге на экране появится послойное 3D-изображение того органа, который исследуется. В моем случае – шея, потому что необходимо проверить не только связки, но и близлежащие ткани и их состояние.

Ой, да делайте что хотите…

Максимально расслабившись и отрешившись от ненужных мыслей, я снова переключилась на своего «домомучителя». Пока его не было, я хотела сполна окунуться в размышления о том, насколько кардинально изменилась моя жизнь и насколько она еще изменится из-за нелепого стечения обстоятельств.

Сейчас, когда он вновь выпил мое горе, я думала четко и ясно. И пока я это могу, необходимо додуматься до как можно большего.

Итак, первое. Щиты. Они мне необходимы. Я не собираюсь становиться безвольной куклой, в которую он решил поиграть. Причины, побудившие его на это, могут быть какими угодно, но факт остается фактом – Кирилл завел себе игрушку, которая может сделать его счастливым. Его, именно его. Ведь он сам признался – выпив мое счастье, какое-то время он будет испытывать именно эту эмоцию. Удивительно, конечно, что он выбрал такой непростой и затратный способ, но сути это не меняет – я инструмент для достижения его цели.