Кровь оборотня (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

— Доброе утро, — буркнула Марьяна, появляясь на кухне как ни в чем не бывало.

Сначала Давиду показалось, что у нее в волосах прорезалась седая прядь, но потом он сообразил, что это паутина. Черт ее раздери, где она опять шлялась? Вид у нее был помятый и несвежий, как будто она спала, не раздеваясь. Даже платье не сменила.

— Где ты была? — резко спросил старик и повел ружьем в ее сторону. — Сядь.

— О, мы уже на «ты»?.. — протянула она. — Французы такие странные…

В дверях появилась запыхавшаяся Бернадетт со скалкой наперевес.

— Я не знаю, откуда она взялась, — пожаловалась она хозяину. — Я весь дом обыскала, но ее нигде не было, клянусь.

— Касьенн нашли мертвой, — громко сказал Давид.

Марьяна выгнула бровь, пробормотала что-то на своем языке, потом пожала плечами и спросила у старика:

— Убили? Когда?

— Сядь, — повторил он.

Марьяна склонила голову набок, разглядывая Базиля Шастелли и ружье у него в руках без тени испуга. Давид встал, подошел к ней и силой усадил за стол.

— Лучше не спорь. Полиции как таковой не будет. На Корсике не принято вмешивать полицию в семейные дела.

— Я хочу взглянуть на тело, — сбросила она его руку со своего плеча. — Месье Шастелли, я соболезную вашему горю, однако если это убийство, то нужно выяснить, кто убийца.

Огюст остался недвижим в своем горе, зато старик кивнул ей и спросил.

— Давай начнем с тебя. Где ты была всю ночь?

Марьяна оглянулась на Бернадетт и спросила:

— Можно мне кофе? Дурацкая журналистская привычка… пить кофе литрами во время расследования, — как будто не замечая эффекта, произведенного этими словами, Марьяна откинулась на стуле, заложив ногу за ногу, и обвела внимательным взглядом всех присутствующих. — Значит, убийство?.. Что ж, когда по саду рыскает оборотень, нечто подобное рано или поздно должно произойти.

Давид тоже вытянулся на стуле и попытался под столом ногой пнуть Марьяну. Дура!

— Вы журналистка? — вышел из прострации Огюст. — Но как же?..

— О, не волнуйтесь, наши договоренности о продаже вина в силе. Журналистика у меня давно в прошлом, однако старые привычки так просто не отпускают. Месье Дашкевич попросил меня представлять его интересы при заключении договора в надежде, что я смогу что-то выяснить о «Крови оборотня», однако он явно не предполагал, что придется иметь дело с расследованием убийства.

Старик сел и положил ружье на стол рядом с собой.

— До приезда капитана Мондиелли у тебя есть несколько часов. Попробуй оправдать своего любовника, — и он кивнул в сторону Давида.

Того прошиб холодный пот. Так этот старый мерзавец подозревает его, а не Марьяну?

— Отлично, то есть полиция все-таки будет? — спокойно кивнула Марьяна и встала. — Тогда приступим. Бернадетт, я жду кофе с молоком и без сахара, заранее спасибо. Кто меня проводит к телу?

Марьяна постояла какое-то время возле церкви, прислушиваясь к собственным ощущениям. Она силилась вспомнить те смутные сновиденья, что снились ей этой ночью, сплетаясь в ее сознании со звуками из сада. Вполне вероятно, что она слышала, как убивали Касьенн.

Вступив в прохладный сумрак церкви, Марьяна сразу же заметила зияющий провал. Тяжелые мраморные плиты были варварски вскрыты, разбиты и беспорядочно свалены, а рядом, на куче обломков лицом вниз лежала Касьенн, раскинув руки. На ее светлых волосах запеклась кровь. Марьяна подошла ближе и присела на корточки, разглядывая рану на голове. Базиль Шастелли и Давид стояли позади в молчании.

— Капитан Мондиелли не будет возражать против моего участия в расследовании? Кстати, где-то я слышала эту фамилию… — Марьяна в деланной задумчивости оглядела мужчин.

Теперь родство между ними не вызывало у нее никаких сомнений. У обоих были одинаково непроницаемые лица, не уступающие могильному камню в суровости. Мужчины молчали. Марьяна вздохнула и задала следующий вопрос:

— Кто ее нашел?

— Я, — коротко ответил Давид.

Он больше не улыбался.

— Когда?

— Утром.

— Что ты делал утром в церкви?

Давид всего на секунду замешкался с ответом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Меня разбудил звонок от матери. Заснуть больше не смог, поэтому вышел прогуляться, — он взглянул на Марьяну, ясно давая понять, что знает о ее выходке.

— В котором часу это было?

— В половине восьмого.

Марьяна коснулась шеи Касьенн. Кожа была ледяной, на ней сделались отчетливо заметными пигментные пятна. Женщина явно умерла несколько часов назад или даже больше.

— Скорее всего, она убита ночью, тело успело окоченеть. Знаете, хоть я некоторое время и вела криминальную хронику, моих познаний явно недостаточно, чтобы установить точное время смерти. Я надеюсь, вскрытие все же будет сделано?

— Пусть тебя это не волнует.

— Ну ладно… Кстати, а где ее кольцо?

Скрюченные пальцы выглядели ухоженным, маникюр был безупречен, однако… Кольца с бриллиантом видно не было. Марьяна приподняла левую руку, потом правую и осмотрела пальцы более внимательно. Под ногтями была грязь, но сломаны они не были. Странно. Если Касьенн в предсмертной агонии царапала землю, то почему ногти целы? А если она умерла мгновенно, а судя по положению тела, именно так и было, то откуда грязь?

— Где кольцо с бриллиантом? — повторила она свой вопрос.

Старший Шастелли пожал плечами. Марьяна подавила вздох раздражения и достала телефон.

— Я сфотографирую тело для капитана Мондиелли и переверну, чтобы осмотреть, хорошо? Вы же не против?

Старик смерил ее взглядом, в котором явно читалось, что он точно не против прикопать ее рядом с невесткой, но в ответ лишь кивнул. Марьяна перевернула труп. На лице Касьенн застыло выражение беспомощного удивления, а не ужаса, как ожидала Марьяна. Кажется, оборотень здесь ни при чем. Тогда кто?..

На убитой были темно-синие брючки, босоножки на высоком каблуке и нарядная шелковая блузка, в вырезе которой виднелся черный кружевной лифчик. Интересный выбор одежды для ночного похода в церковь.

— А что она вообще здесь делала? Почему пришла сюда? — Марьяна задала свой вопрос вслух и тут же осеклась, ответ был очевиден.

— Встречалась с любовником, — хмыкнул старик и кивнул в сторону Давида.

— Я не был ее любовником, — спокойно ответил тот.

— Может, мой сын и идиот, но я не слепой. Ты шастал сюда каждый божий день, мороча Огюсту голову своим проектом и трахая его жену.

— Пожалуй, я соглашусь… — сказала Марьяна, — соглашусь в том, что она пришла сюда на встречу с любовником, однако им определенно был не Давид.

— Да ну? А кто тогда?

— Есть некоторые соображения, но я лучше объясню, почему это вряд ли мог быть Давид. Во-первых, для человека, который, по вашим словам, каждый день трахает соседскую жену, он был слишком изголодавшимся в сексуальных аппетитах со мной.

Шастелли опять хмыкнул и оперся на ствол ружья, словно на костыль.

— Это ты так говоришь…

— Месье Шастелли, давайте будем последовательны. Вы заявили, что он каждый день сюда приходил и занимался с ней любовью? Заявили. Отвечайте за свои слова. Как минимум, не каждый день. Да, я могу допустить высокое либидо и всякое такое, но все-таки… Давайте будем честны. У мужчин после тридцати снижается уровень тестостерона, они становятся… более привередливыми в выборе партнерши… Скажем так, количество переходит в качество. У нас с месье Сигу вчера был достаточно бурный секс, и я не верю, что ему захотелось… эмм… добавки. Давид, пожалуйста, хватит стоять каменным истуканом, сними рубашку и покажи спину.

— Иди к черту.

— Месье Шастелли, заставьте его это сделать и убедитесь сами. Кроме того…

Шастелли идея явно пришлась по вкусу. Он взял ружье наизготовку и кивнул Давиду. Тот чертыхнулся и стянул с себя рубашку, поворачиваясь спиной. Царапины успели поджить, однако спина все равно выглядела удручающе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кроме того, — продолжала Марьяна, — у Давида дома даже не было презервативов, он купил их у старой Катены. О чем это говорит? Неужели они с Касьенн занимались небезопасным сексом? Нет, я могу предположить, что Касьенн использовала другие способы контрацепции, однако также уверена, что Давид такой человек, который не стал бы полагаться только на слово женщины в этом вопросе. Он бы непременно перестраховался.