За всеми зайцами - Дарья Донцова

– И упрекает родственничков в мотовстве, – захихикал Денька. Селина устало вздохнула.

– Оставьте меня здесь спать.

– Надо подготовить постель, – сказала Наташка.

– Я посижу около нее, – вызвалась Оксанка.

– Ты же не знаешь языка, – возразил Дима.

– Ничего, как-нибудь договоримся, чем меньше слушаешь больного, тем лучше его лечишь, – отмахнулся наш хирург.

И она, аккуратно подхватив Селину под мышки, повела ее наверх.

ГЛАВА 13

Напичканная снотворным, гостья мирно спала. Дима куда-то исчез. Мы же с Наташкой не могли прийти в себя от изумления.

– Слушай, – проговорила моя подруга, – поезжай к Жоржу, пусть попробует узнать, что там у Роуэнов происходит.

Я нашла эту идею привлекательной и пошла заводить машину.

У комиссара было отвратительное настроение. Тихо посмеиваясь, его секретарша Поллет рассказала, в чем дело:

– В девять утра явился какой-то ненормальный и полтора часа мучил господина комиссара. А когда ушел, раздался телефонный звонок. – Поллет весело улыбнулась. – Какая-то странная старушка долго объясняла господину комиссару, что у нее десять дней тому назад пропала дочь. Да так подробно все описывала: глаза карие, волосы белокурые, вьющиеся. А потом понесла чушь: рост – 35 сантиметров. Чтобы отвязаться, господин Перье велел приехать и привезти фото пропавшей. И вот, пожалуйста, бабуля только что здесь побывала и оставила карточки. Прямо и не знаю, как передать их комиссару, может, вы выручите, а то он меня убьет. Главное, уже зарегистрировала их как входящие документы, и теперь надо давать письменный отчет о работе, – с этими словами секретарша протянула мне конверт.

Я вытащила глянцевый прямоугольник и захохотала во весь голос. С листа бумаги кокетливо глядела мальтийская болонка.

– Будете смеяться еще больше, когда узнаете, как ее зовут!

– А как?

– Поллет.

Я чуть не подавилась от хохота. Дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге возник озлобленный Жорж.

– Даша, – произнес он, – только тебя не хватало.

– Очень мило, – обиделась я, протискиваясь в кабинет. – Кстати, сегодня звонила старушка, у которой пропала дочь?

– Ну!

– Так вот, она привезла фотографии.

Жорж заглянул в конверт и злобно уставился на стол, где стояли сравнительно легкие папки. После того как комиссар запустил однажды в одного из работников прокуратуры бронзовым пресс-папье, Поллет тщательно следит, чтобы у него под рукой не было ничего тяжелого, острого, режущего или колющего. Жорж еще раз покосился на стол и заорал:

– Поллет!

– Да, шеф?

– Я провел сегодня милое утро, выслушивая приметы дурацкой болонки, надеюсь, ты не зарегистрировала это поступление!

Поллет потупилась.

– Уйди с глаз долой, – прошипел Жорж, – подчиненные меня в гроб загонят. А ты зачем явилась, кого на этот раз надо перетащить через границу?

Я попыталась спокойно объяснить ему цель визита. Комиссар шумно вздохнул:

– Интересно, как ты себе представляешь работу полиции? Я не имею права явиться в частный дом и спросить: "Что тут у вас происходит?" Вот если поступит официальный вызов, только тогда. Сама позвони матери Селины! Она наверняка обеспокоена исчезновением дочери, и твое желание ее успокоить вполне естественно. А меня уволь, дел по горло. Как там Хуч поживает, весь запас сладостей съел?

– Почти, ему помогают дети.

Жорж галантно проводил меня к выходу. Мне показалось, что его вежливость имела только одну цель: убедиться, что я спокойно покинула здание и не шляюсь по коридорам, пытаясь что-то узнать о Роуэнах…

Дома царило спокойствие. Селина все еще спала, дети мыли во дворе Снапа. Привязанный неподалеку Банди выл в ожидании такой же участи, Наташка и Оля укатили по магазинам, Дима испарился в неизвестном направлении. В гостиной в полном одиночестве смотрел телевизор Аркадий.

– Мамуля, – обрадовался он, – где пропадала?

Пришлось рассказать о визите к комиссару. Аркашка хмыкнул:

– А может, Селина – наркоманка? Знаешь, какие глюки под кайфом бывают? Обкурилась или таблеток наелась, вот и мерещится всякая чертовщина, разгуливающие покойники и злобные вампиры.

Мысль интересная. Наркоманка! Почему бы и нет, я ведь совершенно не знаю эту девушку. Но Жорж прав, нужно позвонить домашним, они, наверное, ищут ее.

На мой звонок ответил приятный грудной голос:

– Алло.

– Мадам Роуэн?

– Нет, это ее дочь Луиза.

– Вас беспокоит мадам Васильева, помните, я привозила портсигар?

– Да, да, конечно, я вас узнала. Мама плохо себя чувствует и не подходит к телефону.

– Собственно говоря, могу и вам все рассказать! Сегодня утром к нам пришла перепуганная Селина. Ночь она провела, бродя по улицам. Что-то вчера вечером напугало девушку до потери сознания. Сейчас пока она спит.

Луиза молчала. Удивленная отсутствием какой-либо реакции с ее стороны, я ринулась напролом:

– Скажите, ваша сестра никогда не употребляла наркотики? То, что она рассказывает, похоже на бред. Вроде встретила в гостиной покойного Роуэна, тот ужасно ругался…

Луиза бесцеремонно перебила меня:

– Давайте адрес, сейчас приеду, лучше поговорить с глазу на глаз. Я посмотрела на сына.

– Знаешь, а ты, наверное, прав. Стоило мне заговорить о наркотиках, как ее сестра перепугалась и уже мчится сюда.

Аркашка пошел к двери.

– Жаль Селину, может, сумеет завязать, если родственники помогут.

Луиза, наверное, наняла самолет. Не прошло и пятнадцати минут, как она вбежала в холл.

– Где Селина?

Я еще раз удивилась тому, как непохожи сестры. Красавицу Селину не портили ни грязное платье, ни спутанные волосы, ни отсутствие макияжа. Аккуратно причесанная, в дорогом шелковом костюме, с серьгами от Картье и сумочкой от Тиффани, Луиза казалась разряженной нищенкой. Костюм сидел плохо и не скрывал полноватых ног, руки, сжимавшие сумочку, были короткопалые и широкие, ногти, ровно покрытые лаком, имели квадратную форму. Хорош только голос – мягкий, грудной, этакое завораживающее меццо-сопрано.

– Где Селина? – взволнованно повторила Луиза.

– Еще спит.

Луиза облегченно вздохнула. В комнате повисло напряженное молчание.

– Может, кофе? – вспомнила я обязанности хозяйки.

Луиза отрицательно помотала головой и продолжала молчать. Положение становилось идиотским.

– Думается, следует показать Селину домашнему врачу, – попыталась я возобновить разговор, – если вовремя начать лечение, положить в клинику…

Луиза перебила меня:

– Она не наркоманка и не пьяница. Все, что сестра рассказала, – правда.

От удивления у меня глаза полезли на лоб. Ну вот, еще одна ненормальная, у них, наверное, семейное сумасшествие.

– Хотите сказать, что ваш отец вчера вернулся домой и устроил домашним разнос?

Луиза закивала головой:

– Понимаю, что в это трудно поверить. Мы сами до сих пор не можем прийти в себя… Вчера, где-то около девяти вечера, Пьер принес торт, и мы сели пить чай. Мама не нарадуется, что наконец-то осталась одна. И вот, глядя на торт, она говорит: "Представляете, входит отец и возмущается: торт в будний день…" Не успела бедная мадам Роуэн захлопнуть рот, как за ее спиной кто-то забубнил: "Это что же такое, все переделали, уйму денег просадили".

Сначала женщины засмеялись, подумав, что их дурачит Пьер. Но муж Луизы только беззвучно шевелил губами и в ужасе тряс головой. Луиза и Каролина повернулись к двери и онемели. К ним, размахивая руками от возмущения, шел Франциск Роуэн. С Каролиной случилась истерика, Луиза зарыдала, а Пьер лишился дара речи.

Почти всю ночь Роуэны бурно выясняли отношения. Где-то часа в два в столовую вошла Селина. Увидев ожившего мертвеца, девушка дико закричала и выскочила вон из дома. Травмированные мать, сестра и зять даже не остановили ее. Ближе к утру все немного успокоились, Франциск прекратил сыпать упреками и рассказал леденящую кровь историю.

Родители Франциска Роуэна были бедными и неудачливыми людьми. Отец пил горькую, мать перебивалась поденной работой. В семье регулярно появлялись дети, но то ли от побоев, которыми отец Франциска награждал беременную жену, то ли от сырости, вечно царившей в их убогой квартирке, все младенцы умирали, не прожив и нескольких дней.

Выжили только двое – Франциск и его брат Анри. Когда отец увидел, что близнецы остались в живых и, более того, растут здоровыми, он поднял дикий скандал и велел матери отдать одного из мальчишек на воспитание. Бедная женщина не посмела перечить мужу, и свой второй день рождения Анри встречал с новыми мамой и папой.

Органы социальной защиты крепко держали язык за зубами, и матери сообщили только, что Анри попал в семью очень обеспеченных людей и за его судьбу не стоит беспокоиться.

Так Франциск стал единственным сыном. Детство его было голодное и нищее. Иногда мать брала мальчишку с собой в богатый дом, где убиралась. Там, сидя на теплой уютной кухне, пробуя еду, которой никогда не было у Роуэнов, надевая чужие сношенные ботинки, Франциск решил: никогда, никогда он не будет бедным.