Девочка, кот и штурман - Матильда Вудс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти слова не только не разубедили Трин, но лишний раз доказали, что она права, выбирая Юг. Она ничего не знала о морских узлах и не имела ни малейшего понятия, что значит крепить паруса. Да и зрение у нее было не очень. Если Уна росла настоящей северянкой, то Трин так бы про себя не сказала.
– Прости, – произнесла она, обращаясь к младшей сестре. – Но я никак не могу поехать с тобой.
– Ничего страшного, – ответила Уна, хотя в глубине души она расстроилась. Было бы здорово отправиться в такое захватывающее путешествие вместе.
– Я буду скучать по тебе, – продолжила Трин.
– Правда? – удивилась Уна.
– Конечно. Ты не похожа на других сестер. Мне кажется, ты гораздо лучше и умнее их.
На этот раз Уна была поражена. Она хотела спросить Трин, почему та не говорила ей этого раньше, но вместо этого произнесла:
– Я тоже буду скучать по тебе.
Трин подошла к младшей сестре и обняла ее. Впервые кто-то из родных Уны обнял ее, впервые кто-то вообще сделал это. Ощущение было необычное, но приятное, и она обняла сестру в ответ.
Потом они отстранились друг от друга, и Уна осторожно открыла дверь черного хода. Она уже хотела выйти в ночь, как вдруг в ее голове пронеслась одна мысль.
– Трин? – позвала Уна, обернувшись к сестре. – Это ты подарила мне Гилберта на день рождения?
Трин нахмурилась и сказала:
– Нет. Я думала, ты сшила его сама.
– А, забудь.
Уна помахала сестре рукой на прощание и выскользнула за дверь.
* * *
Ночной воздух в Нордлоре был таким холодным, что морская галька заледенела, а заточенные внутри волны застыли. Даже звезды в небе, казалось, замерзли и не мерцали, когда Уна шла под ними.
В деревне было тихо, но когда она подходила к причалу, в морозном воздухе до нее донеслись крики и песни. Девочка испугалась, что команда корабля уже на борту и ей не удастся пробраться незамеченной. Но тут она увидела свет в «Ржавом якоре» и поняла, что все моряки собрались там, чтобы выпить напоследок.
«Отважный леопард» тихо покачивался на волнах у пристани. Название гордо сияло золотом вдоль правого борта. Там мерцали фонари, но из иллюминаторов не доносилось ни звука. Уна посмотрела на огромное китобойное судно, сделала глубокий вдох и впервые в жизни ступила на корабль отца.
Она много лет наблюдала за «Отважным леопардом» с берега Нордлора, но все равно судно оказалось гораздо больше, чем она воображала. Палуба была длиннее семи домов, три мачты, уходившие к звездам, – выше любого здания в их деревне, а деревянные леерные ограждения доходили ей до головы.
Опасаясь, что ее могут заметить, Уна юркнула под палубу. Корабль в целом очень сильно походил на «Смотрящую чайку», преобразившуюся под умелой кистью художника. Темные, мрачные помещения теперь были залиты светом. Вместо обугленных черных досок повсюду сияли отполированные коричневые. А там, где раньше воняло дымом и полусгнившей, заплесневелой одеждой, теперь приятно пахло ароматизированными свечами и свежими, только что упакованными продуктами.
Первая комната, в которую попала Уна, была длинной и узкой, с рядами кроватей, идущих вдоль стен. Тут спали члены команды. За ней находились две двери. Золотая табличка на одной из них гласила: «Капитан», а серебряная на другой – «Штурман». Уна знала, что означают эти должности. Капитан отдает приказы всему экипажу и часто является владельцем корабля, а штурман мастерски читает карты и указывает рулевому верное направление.
Уна попробовала открыть двери, но обе были заперты. Двигаясь к задней части судна, она прошла мимо столовой, камбуза[4] и пяти пустых помещений, использовавшихся для хранения рыбы и внутренностей одного-единственного кита. Прежде чем корабль отчалил, девочка добралась до последней комнаты.
– То что нужно, – прошептала Уна, шагнув внутрь. Помещение было маленьким и сплошь забитым ящиками, кульками и мешками с продуктами. Здесь ее долгое время никто не найдет, и ей не придется голодать. Это уж точно.
Уна открыла ближайший ящик и заглянула внутрь. Там были мука и сахар, а также черничный джем и соленая лосятина. Нашлась даже головка сыра, по весу равная ее собственной голове.
Оглядывая запасы продовольствия, которых было достаточно, чтобы кормить тридцать человек целых полгода, Уна улыбнулась про себя. Она и не представляла, что все будет так просто. И никто ничего не заметил.
* * *
Барнакл сидел на мостике, когда заметил, что на его корабль пробирается какая-то девочка. Он вылизывал свою шерсть. Когда-то она была ярко-рыжая, густая и такая длинная, какой не мог похвастаться ни один морской кот. Теперь же, после двухсот лет плаваний, она стала облезать и тускнеть, становясь скорее серой, нежели рыжей.
Барнакл знал, что никакой девочки на борту не должно было быть. Он просматривал список экипажа только час назад, и ни одного женского имени там не значилось. Да это кот понимал и без списка. Капитан никогда не позволял женщинам подниматься на корабль. Никто раньше не нарушал это неписаное правило.
Но это оказалась не просто какая-то девочка. Барнакл узнал ее. Это была одна из дочерей хозяина – та симпатичная, которая не походила на моржа. Бесчисленное множество раз он видел, как она стояла на берегу и сверлила глазами корабль. Пару раз Барнакл даже ловил ее взгляд на себе. Но сегодня ночью девочка его не заметила. Ни в тот момент, когда взбиралась на судно, ни тогда, когда он наблюдал с лестницы, как она пыталась взломать дверь каюты капитана. Потом он следил, как девочка пробиралась по кладовой, а потом стояла там, оглядывая ящики с продуктами, по-прежнему не обращая на него внимания.
Шерсть у Барнакла встала дыбом, когда он увидел, как она рассматривает еду. Его не интересовало, что это девочка и что она дочь капитана. Важнее всего было то, что она оказалась «зайцем», и этого хватало. Кроме мысли о гибели своего корабля Барнакл терпеть не мог одного: пассажиров, которые не значились в списке.
Правила устанавливаются не просто так. Нарушишь их – жди беды. Он знал
