Приватизация по-российски - Анатолий Чубайс

Конечно, в отдельных случаях создание холдингов было экономически оправданным. Скажем, нефтяная промышленность шла по этому пути: создавались нефтяные компании, которые владели нефтедобывающими, нефтеперерабатывающими, оптовыми предприятиями. И так действительно получалось более логично. Но подобного рода компании были скорее исключением. Как правило, руководители министерств и ведомств пытались создать такие холдинги, куда просто в кучу сваливались многочисленные предприятия.

Был один вопрос в полемике с нашими оппонентами, по которому мы не соглашались идти ни на какие компромиссы, считая его крайне принципиальным: многие руководители министерств и ведомств, а также представители директората настаивали на том, чтобы законом было разрешено создавать закрытые акционерные общества. В таких обществах каждый акционер, решивший продать свои акции, должен получить на это согласие всех других акционеров.

Понятно, что директора хотели контролировать процесс перераспределения собственности, ни в какую не желая допускать к “своим” предприятиям чужаков. Ведь те могли бы установить контроль за деятельностью самих директоров, а там, глядишь, и вообще попросить их из руководящих кресел. Поэтому идея закрытых акционерных обществ навязывалась нам с особым упорством.

Но мы решили не уступать, понимая, что и так пошли на крупный компромисс с директорами и работниками предприятий, отдав им значительную часть собственности. Да, в итоге мы быстро решали задачу отделения предприятий от государства, но существенно тормозили появление эффективного собственника. Можно сказать, жертвовали качеством ради скорости. Но делали мы это сознательно, имея в виду, что в дальнейшем рынок все расставит по местам и отыщет эффективного собственника. И вот теперь нам навязывали вариант, который начисто исключал саму возможность появления такого рынка: если акции нельзя свободно продавать и покупать, какой же может быть рынок?

Мы понимали, что создание в массовом порядке закрытых компаний привело бы к особо тяжелым последствиям. С одной стороны, многие потенциальные покупатели акций опасались бы вкладывать деньги, так как впоследствии были бы лишены возможности продавать свои акции без согласия других акционеров. С другой — директора и рабочие, получившие акции на льготных условиях, навсегда сохранили бы свой контроль над предприятием. Это во многих случаях создало бы непреодолимый барьер для появления эффективного собственника.

Одним словом, если бы не удалось отстоять акционерные общества открытого типа, пришлось бы констатировать: приватизация заведена в тупик, лучше бы такую приватизацию вообще не затевать.

Свою позицию мы отстояли. После целого ряда вынужденных компромиссов можно было облегченно вздохнуть: путь для формирования эффективного собственника открыт, пусть даже двигаться по нему придется небыстро.

И все же читатель вправе спросить: а стоило ли вообще проводить приватизацию, если требовалось идти на такие компромиссы? Может быть, лучше было бы вообще от нее отказаться? Уверен, что нет. Во-первых, даже при всех уступках директорам и рабочим приватизация позволила сделать огромный, гигантский шаг вперед к формированию эффективной системы частной собственности. Конечно, после 75 лет господства тоталитарного экономического строя эффективный собственник не мог появиться в одночасье. Но приватизация запустила в действие мощнейшие экономические процессы, которые обеспечивают движение в этом направлении.

Во-вторых, идя на компромиссы и добиваясь политической поддержки приватизации, мы тем самым обеспечивали поддержку реформам в целом. Думаю, что если бы не приватизация, то и весной 1992 года, и в ходе осеннего кризиса 1993 года, когда стоял вопрос о продолжении экономических и политических преобразований в нашей стране, баланс политических сил мог бы оказаться не в пользу реформ.

Оглядываясь сегодня назад, мы можем с полным основанием говорить: отделение экономики от государства в конце XX века — это первое масштабное событие в истории России, осуществленное не путем насилия и диктата, а в результате проведения политики политических компромиссов. Вспоминая сплошь и рядом кровавую историю государства российского, остается только удивляться, что перераспределение собственности удалось осуществить бескровно и ненасильственно.

Петр МОСТОВОЙ

КАК СОЗДАВАЛАСЬ ПРОГРАММА

В октябре 91-го, когда было принято принципиальное решение “курс — на реформы” и президент это решение озвучил, начались активные консультации. Главными центрами этих консультаций стали администрация президента и комитет по экономической реформе Верховного Совета. Красавченко, Филиппов, Шумейко и я принимали активное участие в консультациях, связанных с формированием правительства Гайдара.

Реформаторское ядро не только первого, но и последующих правительств независимой России складывалось в условиях жесточайшего кадрового дефицита. Мне тоже было предложено перейти в кабинет министров, однако я отказался от этого предложения, так как была необходима координация действий по линии Верховный Совет — правительство. Филиппов остался председателем подкомитета по приватизации, хотя ему предлагали занять пост председателя Российского фонда федерального имущества.

Долго обсуждали, кто будет руководить Госкомимуществом и Фондом имущества. Наконец мнения сошлись и было решено: Госкомимущество возглавит Анатолий Чубайс. При этом, однако, говорили: Чубайса без Дмитрия Васильева вообще ставить нельзя. Чубайс мыслит как политик, занимается выстраиванием отношений. Чтобы тисками держать генеральную линию приватизации, не отклоняясь от нее ни влево, ни вправо под натиском политических обстоятельств, нужен Дима — его несгибаемость была всем известна.

Но все равно сразу приступить к практической приватизации было невозможно — пришлось доделывать то, что не смогли сделать при Малее: технологические документы и государственную программу приватизации. Разрабатывались они одной и той же рабочей группой, которая была создана Госкомимуществом и комитетом по экономической реформе Верховного Совета под руководством Дмитрия Васильева и моим. Сразу же определились и другие основные “игроки” рабочей группы: Игорь Липкин и Максим Бойко. Большой вклад в разработку программы приватизации внесли также Сергей Васильев, Дмитрий Бедняков, Михаил Маневич, Григорий Томчин, Альфред Кох, Георгий Таль и Виктор Голубев, регулярно находившие возможность отложить ради этого текущие дела.

В последние дни декабря 1991 года был принят указ, утверждавший основные положения программы приватизации, — временный документ, действовавший до принятия Верховным Советом госпрограммы приватизации.

29 января 1992 года был подписан подготовленный нашей группой указ № 66, которым утверждались основные нормативные документы, регламентирующие порядок осуществления главных приватизационных процедур: проведение конкурсов и аукционов, порядок оплаты и т. д. Эти документы действовали на протяжении всего чекового и частично денежного этапов приватизации практически до 1996 года. И хотя сейчас многие из них претерпели новую редакцию, основные принципы, идеология и технологии приватизации были сформулированы именно тогда.

Работали чаще всего на Новом Арбате, в кабинете Дмитрия Васильева. Другая точка “тусовки” была на Старой площади, в кабинете у Сергея Васильева, руководившего тогда Рабочим центром экономических реформ. Сергей координировал разработку документов по всем направлениям реформ и очень тесно взаимодействовал с нами.

Здание на Старой площади известно — бывшие помещения ЦК КПСС. У Васильева стоял компьютер, в который нельзя было просто так войти, так как он был связан с какой-то внутренней сетью ЦК, а все пароли были безвозвратно утеряны. Поэтому приходилось проникать в него со взломом и работать с частично вынутыми блоками. Работая над программой приватизации, мы периодически натыкались в этом компьютере на какие-то документы еще из “той жизни”. А для черновиков использовалась оборотная сторона бланков ЦК КПСС. Такая была эпоха…

Работали мы тогда много. Работали “по-ударному”: днем и ночью. Кто мог — и по 24 часа в сутки. Потому что надо было — успеть.

Обогнать время — вот главная цель наших бдений над программой приватизации. Надо было опередить разложение социалистического хозяйства, исподволь нараставшее под покровом партийной лакировки действительности, ставшее явным в период перестройки и катастрофически ускорившееся в результате распада Советского Союза. Жизнеспособные силы в экономике не должны были оказаться под развалинами партийно-государственной машины. Это и поставило приватизацию в ряд первоочередных задач. По существу, только такой тактикой и отличались гайдаровские реформы от реформ “по Явлинскому” и “по Сабурову”. По содержанию же программы разнились мало: да и писали их зачастую одни и те же люди.