Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире - Галина Калинина

Прп. Иоанн Дамаскин так определил душевные страсти: «Страсть есть чувственное движе­ние елательной способности, вследствие вооб­ражения блага или зла»[21].

Если проанализировать схему постепенного развития в человеке греха и страсти: помысел — прилог — сочетание — сосложение, то мы при­дем к выводу, что все без исключения страсти — не только душевные, но и телесные — своим источником имеют именно душу. Вот почему и аскетическое отношение к питательной и поло­вой функциям принадлежит именно к психичес­кой области борьбы духа не с телом, а именно с помыслом. Для нас это очень важная мысль, потому что она объясняет собой всю систему православной аскетики и в то же время показы­вает, что христианство в целом и православие в особенности никогда не имели к телу ненависти или презрения. Такие аскетические подвиги, как пост, малоспание или бодрствование, воздер­жание от половой близости, — это средства воздействия на душу человека через тело[22]. С этой точки зрения оказывается, что основная причина подчинения души плотским страстям указывается многими аскетами именно в удале­нии души от созерцания Бога. Сами по себе отправления организма ни в коем случае не мо­гут быть названы страстями в этически дурном, отрицательном смысле: страстями являются только душевные состояния сластолюбия и сладострастия. Так что мы смело можем снять с христианства и православной аскетики столь модные обвинения в человеконенавистничестве, в ненависти к своему телу или к процессу раз­множения (половому акту как таковому). По учению аскетов[23] чревоугодие и блуд осуждению подлежат не в качестве естественных функций человеческого организма (как физиологические процессы), а как психические состояния после грехопадения, греховные именно потому, что по­мысел примешивается к духу.

Говоря по-простому, еда и половой акт пре­вратились у нас в самоцель, когда получение ес­тественного удовольствия от ^тих процессов тре­бует все большего и большего усложнения са­мих процессов еды и полового акта. Когда влюб­ленные первый раз целуются, они выражают так свою любовь друг к другу, и для них поцелуй — естественный способ выразить свои чувства. Но когда мужчина платит проститутке, он пользуется ею как бездушным орудием для достижения определенной эмоции и чувства удовольствия. То есть в первом случае мы видим близость душ, выражаемую телесно, а во втором — грубое и безличное удовлетворение животной похоти. В этом и заключается грех.

Стало быть, и специфические особенности «телесных (плотских) страстей» не объясняются нормальными телесными потребностями в еде и половом акте. Эти потребности служат лишь поводом, исходным пунктом для страстей чрево­угодия и блуда, а развиваются они и доставляют удовольствие душе, в которой действуют.

По учению св. Немезия Эмесского[24], удо­вольствия называются «телесными» потому, что они обращены к пище и половому общению, а не потому, что они — проявления телесной жизни. Телу принадлежат только органы потребностей (желудок, половые органы и т.п.), а удоволь­ствия — проявления именно душевной жизни.

Отсюда мы и говорим о противоестествен­ности страстей. По определению прп. Иоанна Дамаскина, действие называется страстью, ког­да оно возбуждается несогласно с природой[25].

Это значит, что особенности страстей не объяс­нимы потребностями телесной жизни. Напри­мер, чревоугодник хочет что-нибудь съесть вовсе не потому, что голоден. Блудник жаждет сексу­альной близости не оттого, что его организм нуждается в этом. Именно душевное желание возбуждает тело к действию. Еще замечатель­ный богослов проф. Н.Н. Голубинский заметил что, по учению апостола Павла, грех не есть исконное и необходимое свойство человеческой природы и по существу он мало связан с матери­альным, видимым и телесным миром. Несмотря на то, что грех выражается в плотяности, мы можем заметить, что и тело и дух подчинены душевному движению,

В зачаточном виде в душе каждого взрослого человека, как правило, существуют все восемь страстей. Какая из них доминирует — это уже зависит от обстоятельств. Интересно заметить, что когда одна из страстей однозначно берет верх, остальные отступают, отходят на второй план, хотя и не исчезают вовсе. Так, сребролю­бец не пойдет в публичный дом, где сможет предаться блуду, потому что за это удовольствие надо платить. И не будет чревоугодничать, пото­му что еда тоже стоит денег. Вспомнить хотя бы столь популярные литературные образы скряг, которые, имея огромные сундуки с золотом, от­казывали себе и своим близким в самом необхо­димом, ограничивали себя в пище и были скром­ны в одеяниях. Деньги для них перестали быть средством самоублажения, а превратились в са­моцель. Блудник же, напротив, готов пожертво­вать деньгами, и порой немалыми, ради блуда, а записная кокетка, одержимая желанием нра­виться, готова голодать, чтобы не испортить фи­гуру. Или взять хотя бы гневливого человека, который, поддаваясь порывам гнева, нередко совершает поступки себе же во вред. Он лиша­ется работы, жены, карьеры, принося все это в жертву своей страсти.

Но пока ни одна из страстей не одержала победу, они все вместе теснятся в душе человека, превращая его в раба, отдаляя от Бога.

Для каждой страсти существует красивое прикрытие, своеобразная яркая, цветастая обер­тка, которая вызывает восхищение или даже зависть у окружающих.

Так, чревоугодник с гордостью называет себя гурманом; блудник говорит о большой и светлой любви; сребролюбца уважают как человека, на­жившего целое состояние собственным тру­дом; в гневливце видят человека независимого или правдолюбца; одержимого печалью считают ответственным и серьезным; впавшего в уныние, которое гонит из дома, — рубахой-парнем и хорошим товарищем; человека тщеславного вос­хваляют за упорство, за то, что он многого до­бился; а гордость в повседневных своих проявле­ниях считается одним из главных достоинств че­ловека.

Красивые обертки страстям необходимы, ибо человек, будучи от природы добродетелен, так или иначе стремится к добру и красоте. Если демон-искуситель покажет своей жертве ис­тинное лицо страсти, то жертва в ужасе от­шатнется от искушения. Многие из нас содрога­ются от омерзения, узнав о разных видах сексу­альных извращений. Но мы сами — дело другое, наши мелкие похотливые мыслишки кажутся нам красивыми и очень светлыми. Именно в этом и кроется истинное коварство демонов: ведь даже самый страшный скряга некогда был просто экономным, а самый заядлый извраще­нец когда-то отличался большой влюбчивостью. Ведь ни один бес не покажет нам, к какому отвратительному, безобразному концу он жела­ет нас привести через романтическое начало греха.

Болезнь

Одним из следствий первородного греха стало появление болезней. В раю ни телесных, ни психических расстройств не было. Появились они здесь, в нашем падшем, искаженном грехом мире.

Представление о болезнях как о прямом следствии греха довольно распространено. В древние времена эта идея формулировалась так: «Господь наказал и послал болезнь». Сейчас православные психологи и психиатры находят другое объяснение человеческим недугам, гово­ря о них как о воплощении греховности на физи­ческом уровне. Одним из последователей этой точки зрения является известный православный врач Н.Д. Гурьев. «И во всем мире, — пишет он, — люди не очень хотят, мягко выражаясь, признать, что причина их заболеваний в них самих, в их греховных расположениях, хотя об этом ясно и многократно говорится в Священ­ном Писании».

Можно выделить три основных вида болезней:

1)  болезни, посылаемые Богом для вразум­ления (промысл ительные);

2)  болезни, являющиеся прямым следствием образа жизни человека;

3)наследственные болезни.

Конечно, человек не всегда виноват в своих болезнях, и в Священном Писании мы найдем тому примеры. Взять хотя бы упомянутую уже историю Иова, болезнь которого явилась не след­ствием грехов, но испытанием и послужила для посрамления диавола. Другой, не менее вырази­тельный пример — это евангельская история со слепцом: И проходя увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не со­грешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий (Ин. 9; 1-3)