Королева белых слоников - Юлий Буркин

И все-таки я наводил справки. Например, встретившись на «Аэлите» с Серегой Лукьяненко, я передал с ним записку его шефу Аркадию Кейсеру, который в тот момент взял в работу мою книжку «Бабочка и василиск». В записке я писал о том, что готов приехать в Алма-Ату, если мне будет предоставлена работа с небольшой зарплатой и жилье, что это мне совершенно необходимо, а потом я все отработаю.

Я тыкался по сторонам, как слепой котенок. Я даже поговорил с отцом. Искренне. Я сказал: «Батя, я никогда не говорил с тобой по душам. Но сейчас мне это очень надо. Ты ведь в курсе моей истории. Я женат, у меня двое детей, твоих внуков. Но я люблю не жену, а другую женщину. Без памяти. А она бросила меня. Как мне быть? Я хочу, чтобы мне ответил ты – мой батя, примерный семьянин, отец пятерых детей…»

Конечно, я ждал, что он скажет: «Юлий, есть долг перед детьми, есть честь и мораль. Любовь любовью, но мы не должны забывать об ответственности за других…» Я не знал, как отнесусь к этим его словам… Вместо этого он сказал мне: «Если поезд ушел, то его не догонишь. Есть много любителей гоняться за ушедшим поездом, и ты, похоже, из их породы. Беги. Поезда тебе не догнать, но если ты не побежишь, ты никогда не простишь себе это». «А как же дети?» – спросил я ошарашенно. «Мы о них позаботимся, – ответил батя, – за это не беспокойся». Он оказался прав: поезд я не догнал. Но я благодарен ему за этот совет.

Я позвонил Аркадию Кейсеру, который практически не знал меня, мы виделись с ним лишь дважды, и он сказал, что готов мне предоставить все, что я прошу… Почему? Не знаю.

Но я все тянул.

Однако страх все-таки заставил меня уехать. Страх смерти. Если все оставить, как есть, я снова что-нибудь сделаю с собой, и во второй раз мне уже не повезет так, как в первый. Я ведь знал теперь, что способен на такие выходки, и логика тут ни при чем.

Дети? А легче им будет от того, что я умру?..

Совесть? Пусть уж лучше болит совесть у живого человека, чем не болит у мертвого…

Выйдя из больницы, я в первый же день позвонил Аркадию: «Я еду». Но когда я оклемался окончательно, Элька вновь завела свою песенку про то, что «я еще ничего окончательно не решила…» Снова стала вести себя, мягко говоря, странно.

Хотя, что там странного?! Просто она снова стала встречаться и со мной, и с Арнольдом. Сука, по-другому и не назовешь. Но я продолжал безумно любить ее. Я оправдывал ее перед собой тем, что теперь она, хотя бы, скрывает от меня свои встречи с Арнольдом, значит, не хочет делать мне больно.

Я выследил ее. Сперва хотел закатить скандал, но удержался и спросил себя: «Что мне важнее, доказать, что она – сука, а я Белоснежка, или чтобы она была со мной?» И ответил сам себе: «Второе».

Я сказал ей о том, что мы едем в Алма-Ату. Она ответила, что не уверена, что хочет куда-то уезжать со мной из Томска. Она сказала так: «Я поеду с тобой, поживу недельку, посмотрю, как ты там устроишься, а потом уеду к Ленке в Одессу. Мне нужно ото всего отдохнуть, собраться с мыслями».

Я не стал настаивать. Я решил сделать так, чтобы из Одессы она не вернулась в Томск, а поехала ко мне в Алма-Ату. И, набравшись наглости, снова позвонил Аркадию: «Аркаша. Ситуация такая. Я приеду не один, а со своей девушкой. Отношения у нас с ней сейчас очень странные. Я хочу, чтобы она была со мной. Но она еще ничего не решила. Она поживет со мной неделю, а потом уедет. Ты поможешь мне произвести на нее впечатление? Чтобы она вернулась?»

Я бы на его месте насторожился. Я бы не стал связываться с ненормальным. Но Аркадий ответил: «Приезжайте. Эту неделю вы проведете с ней в раю. Потом все отработаешь». Чем я заслужил такое к себе отношение? Поражаюсь до сих пор.

У своего товарища Андрея Кахаева (того самого, в доме которого я когда-то ударил Эльку за то, что она целовалась с Валерой Килиным) я занял довольно крупную сумму, и мы полетели. Тогда я, кстати, впервые показал Эльку родителям. Они отнеслись к ней настороженно. Правда, мать шепнула мне перед самым нашим уходом: «Сразу бы нашел такую…»

В аэропорт мы приехали с двумя огромными сумками. Я тащил их, рискуя, что разойдется только-только заживший шов на животе. Но виду не показывал.

… И вот мы в Алма-Ате. Сходим с самолета. Я даже не уверен, что нас встретят. Садимся в автобус-прицеп, который везет пассажиров по взлетному полю от самолета к зданию аэровокзала. За воротами поля я вижу Аркадия, он машет мне рукой. «Все-таки встретил», – чувствую я облегчение.

На площади аэровокзала выясняется, что в этой встрече задействовано две иномарки, по тем временам – крутизна неимоверная. Нас Аркадий садит в «Оппель», сам садится в «BMW», и мы едем по сияющей вечерней Алма-Ате… «Ты тут такая важная птица? – удивляется Элька, – почему тебя так встречают?» Я делаю загадочное лицо.

Гостиница – номер «люкс». На столике возле кровати ваза с цветами и блюдо с фруктами.

– Ну все, располагайтесь, – говорит Аркадий. – Я по-по-пошел. (Забыл пояснить: Аркадий сильно заикается.)

– Подожди, – останавливаю я. – Объясни, во сколько я должен быть завтра на работе, и как туда добраться?..

– Не-не заб-бивай себе го-голову, – говорит он (больше не буду без особой необходимости изображать его заикание, буду писать так, как будто бы он говорит нормально). – Завтра мы едем отдыхать на Капчегай.

– А что это такое?

– Искусственное море. Пляжная зона.

И назавтра он повез нас на Капчегай.

Такой красивой бирюзовой воды я больше не видел нигде. Белый тонкий песок, шашлыки, сухое вино… Мы отдыхаем вчетвером: я, Элька и водитель Аркадия Вова с девушкой. Правда, «девушка» замужняя, а потому есть в наших парах некий дух аморального единения. Сам Аркадий с нами не поехал: «Дела»… Вова передал, что завтра на работу приходить еще не надо, это распоряжение «шефа».

«Ты чем тут будешь заниматься? – спрашивает Элька на второй день. – Почему мы все время отдыхаем?» Я делаю загадочное лицо. Вечером того же дня позвонил Аркадий: «Ложитесь спать сегодня пораньше. Завтра подъем в семь ноль-ноль. Едем на Иссык-Куль, на Медео»…

И вот так резвились мы всю неделю, иногда вдвоем, иногда с водителем Володей и его замужней любовницей, иногда в компании Сереги и Сони Лукьяненко, а иногда еще и с новым знакомым Валерой Смоляниновым. Это действительно была неделя в раю. Потом я посадил Эльку на самолет – в Одессу. Улетала она слегка ошарашенная моей крутизной.

Прямо с аэропорта я приехал на свою будущую работу – в редакцию «Казахстанской правды». Нашел Аркадия.

– Ну вот, Юлий, – сказал он. – Теперь я доложу тебе все как есть. Мы – нищая контора. Коммерческий отдел государственной редакции. В Казахстане, как и во всей стране, катастрофически не хватает наличных денег. Газете нечем расплачиваться с сотрудниками. Мы – газета бюджетная, республиканская, потому деньги у нас есть, но они – безналичные. Наш отдел создан для того, чтобы превращать их в наличные. Сработаем один к одному – уже хорошо, наваримся, тридцать процентов навара – наши.