Королева белых слоников - Юлий Буркин

– Давай так. Я ухожу с ней к себе. Силу обещаю не применять. Посмотри на меня: я страшный и противный, а ты – красавец мужчина, да еще и умница. Она все равно сбежит к тебе…

Оказалось, что лесть – его слабое место. Лева был вынужден согласиться со мной, и я понес девушку дальше. К нему она не сбежала. Она понравилась мне больше других, я переселил ее к себе в номер, и мы протрахались с ней оставшиеся двое суток фестиваля. Выяснилось, что ее прозвище – Бегемот. У нее были очень пухленькие щеки, это все, что я о ней запомнил.

В пьяном угаре был еще такой момент. Мы сидели с Серегой Ореховым за столом, в стакане кипятилась вода. «Ты кто по Зодиаку?» – спросил я. «Рыба». «Рыба?! – не поверил я своим ушам, – Рыба…» Эля была Рыбой. Я как раз вычитал, что между Овном и Рыбой, оказывается, в принципе не может быть ничего хорошего. Я возненавидел Рыб. Я взял стакан и вылил его содержимое Орехову на голову.

Он ударил меня кулаком по лицу. Мы сцепились и упали на пол. Нас еле растащили. Я кричал при этом: «Дайте, я убью его! Он – Рыба!!!» Я никогда еще не слышал о случаях драк на зодиакальной почве.

Вечером первого дня, который я провел с Бегемотом, к нам в комнату приблудилась ее подружка – симпатичная полненькая девушка в очках, которой негде было спать. Мы уступили ей пустующую кровать двухместного номера. Номер, надо сказать, был ужасный – обшарпанный, без туалета.

Утром, когда девушки ещё спали, я пошел поболтать к Молодому Писателю N. N, как и все прочие, страдал с дикого похмелья, зато номер у него оказался очень комфортабельный, двухкомнатный, с огромной кроватью, даже с холодильником и ванной. Мы сходили за пивом, купить которое можно было только в магазине на улице, N загрузил в холодильник пол-ящика, после чего мы сели его пить. И тут я возмутился – в такой уютный номер надо женщин приводить, а не спать тут просто так. Тогда N признался:

– А я ни разу в жизни не изменял своей жене. Не получается.

– Ты же ее любишь? – спросил я.

– Да.

– Потому и не получается. И не нужно тебе это. Люби ее одну.

– Я ее одну и люблю. Но я же не могу совсем не замечать других женщин.

– И в чем тогда проблема?

Замечать-то я их замечаю, а вот все остальное… Как это можно, если ты женат, подойти знакомиться с женщиной, причем с конкретными намерениями?

– А тебе это надо? – продолжал удивляться я.

– Не знаю. Я себя белой вороной чувствую… Комплекс.

Меня в тот момент несло.

– Главное, – сказал я, – это правильный подход. У меня в комнате сейчас лежит Бегемот и ее подружка. Я забираю Бегемота, прихожу сюда, и мы располагаемся тут. А ты берешь часть пива – и идешь в наш номер.

– И что? – на N было жалко смотреть. Я же был мудр, как змий.

– Дальше все пойдет само собой! – учил я. – Придешь в комнату, разбудишь девушку, представишься. Она обалдеет, что перед ней – сам Писатель N… Спросишь, не хочет ли она выпить (а она, само собой, хочет), попьете с ней, слово за слово, да и трахнешь её… А мы хоть помоемся в твоем номере и тоже пивка попьем…

На том и порешили. Я сходил к себе и притащил сонного Бегемота к N. Сначала она никуда идти не хотела, но когда услышала про свежее пиво из холодильника – неохотно поднялась. N с пакетом уже выходил из номера, я подмигнул ему и завел девушку внутрь.

О, гнусное предательство! Холодильник был пуст! N явно решил, что во время знакомства с девушками всё дело в пиве, и забрал всё.

– Где пиво? – спросила меня Бегемот агрессивно.

Я схватил недопитый мной стакан и протянул ей… Впрочем, от меня она, наверное, ничего другого и не ждала…

Часа три мы прокувыркались с Бегемотом на постели N. Потом она ушла – наверное, на поиски пива. А вскоре вернулся хозяин номера.

– Сволочь! – приветствовал я его.

– Почему? – растерялся он.

– Ты унес всё пиво! Представляешь, какой скотиной я выглядел? Позвал женщину выпить пивка, а в результате гнусно ею воспользовался и ничем не напоил!

Молодой Писатель N молча подошел к холодильнику, заглянул. Сказал:

– Полный холодильник пива.

Я понял, что кто-то из нас сошел с ума. Заглянул в холодильник. Видимо, с ума сошел N.

– И где тут пиво? – заорал я.

– Вот оно! – N распахнул дверцу пошире.

Проклятый холодильник! В нем были гнезда на дверце – для кефира, лимонада, минералки… Там и стояло штук восемь бутылок прекрасного, свежего, холодного пива.

– А у меня дома нет таких гнезд в дверке, – только и сказал я.

N укоризненно смотрел на меня.

– Ну ладно, – махнул я рукой, – зато пиво сэкономили.

И мы снова сели его пить.

– Ну как?! – спросил я его с горячим любопытством после первой бутылки.

– Да никак… – N развел руками.

– Почему?! – поразился я. – Она что, тебе не понравилась?

– Да мне без разницы… Ну, понравилась… Симпатичная.

– Так в чем же дело?!!

– Ну, представь, – стал объяснять он. – Прихожу я в комнату. Страшный такой номер, будто после погрома. Девушка спит. Вовсе даже не страшная, но тоже – как после погрома. Я ее разбудил, спрашиваю: «Ты пива хочешь?» Она говорит: «Пиво – это хорошо, только я уже сутки не ела». Мне жалко ее стало… Я пошел в буфет на этаже, купил каких-то сарделек. Принес. Она наелась, напилась, мы о конвенте немного поговорили. Потом она и спрашивает: «Кто ты, благодетель?» Я отвечаю: «N…» «Как?! – кричит она, – тот самый N?!! Вы – мой любимый писатель!» Ну и как после этого было к ней приставать?

… С тех пор я больше не предлагал ему отправиться на поиски приключений, да и глупый комплекс у него, слава Богу, рассосался.

Жребий

Фестивали фестивалями, но вернемся к главному.

Когда Эля рассказала мне про свои измены и про своего нового мужчину по имени Арнольд, я стал беситься, я стал закатывать сцены ревности… Но это только отпугнуло ее, она стала избегать встреч со мной. Но иногда все-таки звонила мне на работу. Ей не хватало привычного общения со мной, ведь роман наш к тому времени длился уже более пяти лет.

Эля говорила: «Люблю я тебя, а Арнольд мне только нравится. Но с тобой я не вижу никакой перспективы. И я постараюсь полюбить его».

Уже полгода, наверное, я разводился с женой. Услышав от Эли о новом мужчине, я закончил этот вялотекущий бракоразводный процесс в два дня. Весь бред состоял в том, что МНЕ НРАВИЛАСЬ МОЯ ЖИЗНЬ на матрасе. Потому что в ней была любовь, а для меня это было самым главным. А Эле не нравилась такая жизнь. Она почувствовала вкус денег, она полюбила комфорт, и кто осудит ее за это? Женщины, как и кошки, ценят уют. Герань на подоконнике и белых слоников на черном пианино.

Я абстрактно рассуждал: «Деньги, как универсальный эквивалент – престранная штука. Курс лечения гонореи стоит ровно столько же, сколько проезд Томск-Москва. Вот и думаешь, то ли остаться в Томске лечить гонорею, то ли ехать с ней в Москву. Еще удивительнее то, что вход в платный туалет стоит столько же, сколько проезд в автобусе. Выходит, посрать и идти пешком, равносильно тому, что поехать в автобусе и обосраться…»