Категории
Самые читаемые
PochitayKnigi » Проза » Современная проза » Двор на Тринадцатом - Александр Костюнин

Двор на Тринадцатом - Александр Костюнин

Читать онлайн Двор на Тринадцатом - Александр Костюнин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Перейти на страницу:

Каким-то чудом Зойка Веселова узнавала об этом первой… Старая кошёлка, позвякивая застёжками на ботах, вихрем летела через двор к себе домой, пулей – назад, на ходу процедив: «В военном… масло выкинули». Двор сразу оживал… Фразу на лету подхватывали, тиражировали, передавая по сотам социалистического общежития из одной ячейки в другую. Все обитатели двора поспешали вслед за Зойкой. Мать работала в столовой, с пустыми руками ходить домой «не привыкши», но коли продукт не завезли в магазины, в столовой его тоже не было. Поэтому с зажатым в кулаке трёшником поспешала и она.

Зато в год, когда родился Игорь, полки Круглого ломились от снеди. Колбáсы – горой! Заходишь в магазин – ноздри распирает, щекочет аппетитный запах… Сейчас колбаса так не пахнет!

В конце шестидесятых жизнь в стране налаживалась на глазах. Казалось, с каждым годом будет только лучше. Отец уверял, что младший сын теперь ни в чём не будет знать отказа: «Мы натерпелись, хватит!». В семье Игорь был любимчиком. Отец называл его на иностранный манер: Игорон. Никак иначе. Если не в рейсе, отец всегда ходил на родительские собрания в класс младшенького, гордился его успехами. А как-то под хмельком весомо заявил:

– С Игорона толк будет.

Младший брат – копия бати. Взять в молодости – одна мордашка. У него всё отцовское: выходки, манеры, характер. Даже пальцы: такие толстенькие, коротенькие, наоборот загибаются. На гитаре аккорд не возьмёшь… Но отец трудяга, семью содержал… Дальнобойщик, он крутился денно и нощно. У отца напарником – дядя Саша Цапенко. И вот на новенькой «Колхиде» они зарабатывали кучеряво. Цапенко – хохол! Подкалымить, перепродать – хлебом не корми. Отец перед отъездом все командировочные отдавал матери. В рейсе, при желании, на каждом километре могли подхалтурить. Отправляясь за длинным рублём, готовились обстоятельно: на свалке накидают целую шаланду пустых бочек из-под топлива – в Подмосковье, в дачных кооперативах, тара уходила по червонцу за штуку; загрузятся бордюрным камнем; кинут в кузов пару ящиков с гайками. Порожняком не гоняли. Плюс ко всему сделают приписки… Отец любил быть с деньгами. У него всегда – полная «заначка». Тайничок в двери машины. Откручиваешь болтик и на тебе – бери, сколько хочешь… Игорон только и ждал, когда отец с работы придёт «на бровях». Батя утром:

– Игорон, что за дела? Где деньги?

А тот внаглую:

– Я не брал. Ты помнишь, какой вчера пришёл? Небось, выронил где…

На том «следствие» и заканчивалось.

Отец никогда серьёзно не ругал его за это, не наказывал. Да только ли за это? Ни за что не ругал. Меня выпорет, сестру в угол поставит, его – никогда. Помню, родители решали, кого из троих отправить в пионерский лагерь в Анапу. Мне до того хотелось! Море, мы ж никогда не видели его. Поехал он. Игорю в детстве было слаще, чем нам с сестрой. Забот у него по дому никаких. Он же маленький… Печку протопить – моя обязанность. Дома прибраться, посуду помыть – сестра. Чуть что не по нему, губы надует сковородником, насупится, молчит. Дожидается, когда родители на попятную пойдут. Ждать приходилось недолго… Игорь сызмальства привык, что земля вокруг него вертится. Мы с Любкой на подарок матери денежки от завтраков экономим, принесём ей вкусненького, радуемся, а она сама не ест, потихоньку Игорю сунет…

Дедушка в Сулажгоре болел сахарным диабетом. Мать доставала ему конфеты из заменителя шоколада. Пахли вкусно. Дед никогда не угощал ими. Мы понимали: нельзя так нельзя. А Игорь, ему лет пять было, втихорька к деду в стол залез… Не одну стырил, чтоб незаметно, все. Разом!

Дед:

– Кто взял?

А у братца вся моська, руки в шоколаде.

– Игорь!.. Ты?

Тот в ответ с набитым ртом:

– Не я!

Светлыми глазками смотрит в рот дедушке.

У него из кармана конфеты вытаскивают:

– Как не ты?..

– Не я…

Публично уличили, всем неловко. Ему – хоть бы хны.

Врал он всегда убедительно, вдохновенно, с невинным выражением на лице.

Первый класс Игорь закончил на круглые пятёрки. Ко второму году обучения октябрятский задор подостыл. Новый материал он схватывал на лету, поэтому одноклассники, которым приходилось повторять по нескольку раз, раздражали: «Чё тут непонятного?». Ему становилось скучно… Вначале Игорь постарался найти развлечения в школе: первым забегал в столовую на завтрак, окунал немытый палец в стаканы с компотом, «забивая» себе, и под нытьё одноклассников спокойно выпивал; открыто смолил в туалете, когда даже старшеклассники старались не попадаться педагогам на глаза, уходили за угол школы. Наглый, самоуверенный, он тонко чувствовал человеческую слабость. Его не обманывал ни возраст, ни рост. С ехидной улыбкой он цеплялся к верзилам. Знал, что Саня, который учится в этой же школе в десятом, ни за что «Игорька» в обиду не даст. Хотя уже сам ореол двора приводил в трепет любого. В третьем классе Игорь разгуливал по школе некоронованным королём. Родительская защита сменилась надёжной силовой поддержкой. Эта привилегия распространялась на всех мелких Кочкарёвского двора. Им было дозволено на Тринадцатом всё. Но при этом остальные салаги видели край…

Не чувствуя сопротивления, не сталкиваясь с отпором, он наглел больше, больше. Всё заметнее терял интерес к учёбе и уже не хотел становиться врачом. Начал часто прогуливать. Утром для вида складывал учебники в портфель, надевал школьную форму, брал у матери деньги на завтрак и уходил из дома…

Уходил не в школу.

…Свежерастерзанная чайка.

Я обнаружил её на пустыре, далеко за сараями. Чайка висела, подвешенная за горло, невысоко над землёй. Прямо под ней лежала прозрачная кишечная оболочка, набитая мелкими гвоздями. Рядом – пёстрая скорлупа от яиц. Одна лапка у чайки отрезана… Земля вокруг истоптана. Птица сопротивлялась.

– Вот уроды! Наши точно не могли.

Маленькое пуховое пёрышко, испачканное кровью, прилипло к дощатому забору.

– Не могли наши! – с убеждением повторял я.

Эта картина долго не выходила у меня из головы. А тут мать, подметая пол, выгребла из-под кровати засушенную, сморщенную птичью лапу. Взял её в руки… От чайки. Я оторопел, никак не мог поверить… Игорь? Пусть циничный, ершистый, пусть так, но не живодёр…

Сунул ему сухую лапку под нос:

– Твоя работа?!

– А чё?.. нельзя?..

– Она ведь… живая, ей тоже страшно, тоже больно…

– Да ладно…

Я хотел дать стервецу затрещину, но он увернулся и выскочил из комнаты.

Игорь…

Неужели действительно он?..

* * *

…В середине мая белое солнце в окружении сумасшедшей голубизны бескрайнего неба празднично слепило. По-зимнему голые монохромные тополя втайне завидовали отзывчивым на тепло веткам берёз. У них из их крупных, лопнувших почек дружно высунулись наружу и теперь расправляли плечики маленькие ярко-зелёные листочки с зубчатыми краями. Жёлтые одуванчики солнечными пятнами густо усыпали поднявшуюся молодую траву. Птицы строили на деревьях гнёзда, беспрестанно облагораживая, обихаживая их в ожидании желанного потомства. Деловитый пернатый гомон, пересуды, задорный щебет, клёкот радостным гулом висели над округой.

Забросив портфель в сарайку, Игорь отправился на пустырь, пересёк всю Тринагу до самого озера, выискивая развлечение.

Белоснежные чайки парили над прибрежной линией, почти сталкивались в полёте друг с другом, наперебой шумно галдели, сложив крылья, камнем падали в воду, поднимали кучу брызг, а затем, улетали к островкам розовых ивовых кустов на окраине пустыря. «Вот бы поймать одну, проверить: летают ли самолёты с бомбами?» Игорь со стройки притащил на пустырь кусок сетки-рабицы метра два длиной, один край приподнял, подперев палкой. К палке привязал шнур, накрошил крупными кусками белый батон и, притаившись с верёвкой внутри обветшалого сарайчика, стал ждать… К рассыпанным хлебным кускам стайкой слетелись воробьи. Они задиристо чирикали, расталкивали друг друга. Взрослые, бывалые – в ярко-коричневом оперении. Молодые – в неброских сереньких пальтишках. Не столько клевали, сколько спорили. Своим чириканьем они привлекали других птиц. Осторожная вездесущая ворона сделала над ловушкой круг, сердито каркнула и взгромоздилась на телеграфный столб. Она поворачивала голову то одним боком, то другим, с подозрением разглядывая непонятное сооружение.

Две чайки появились за ней почти сразу. Заинтересовано кружа над приманкой, они почти касались крыльями земли, но всякий раз резко отворачивали. Хриплыми гортанными криками приглашали разделить пиршество своих сородичей. Одна чайка спикировала вниз, энергично отталкиваясь сильными крыльями от воздуха, зависла над землёй и взмыла в высь с белым мякишем в жёлтом клюве.

Игорь напрягся, сжимая в руках конец верёвки.

Жадно проглотив кусок, чайка спланировала к большой рыжей горбушке, стала подниматься, горбушка выпала из клюва. Вторая чайка, осмелев, камнем упала в центр хлебных кусков. Игорь дёрнул бечеву… Подпорка упала, тяжёлая металлическая сетка придавила белую птицу. Стайка весёлых воробьёв с шумом вспорхнула. Чайка в воздухе тревожно оглушительно заплакала: «Ай-ай-ай!», глядя, как подруга беспомощно билась под проволочной западнёй, силилась поднять своим телом, сбросить гнёт… И не могла.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Перейти на страницу:
Тут вы можете бесплатно читать книгу Двор на Тринадцатом - Александр Костюнин.
Комментарии