От любви не спастись - Кэрол Мортимер

– Не смей разговаривать со мной снисходительным тоном!

– Какой тон тебя устроит, Бет? – тяжело вздохнул он, глядя ей в лицо. – Может, ты ждешь извинений? Что же, мне не следовало тебя целовать, тем более трогать в тех местах…

– Так еще хуже!

Рафаэлю не видел, как ситуация может стать еще хуже. Он перешел черту, разрушил необходимый барьер, разделяющий охранника и подопечного. Это могло помешать ему защищать Бет, которая явно не собиралась ни прощать его промах, ни позволять Рафаэлю забыть о нем.

– Думаю, для нас обоих будет лучше не вспоминать об этом эпизоде, – мрачно заметил он.

– Ты сможешь?

– Да, – ответил Рафаэль сквозь стиснутые зубы.

– Как удобно! – Яростно сверкнула глазами Бет. – К сожалению, моя память не столь избирательна.

– Уверяю тебя, что провалами в памяти я тоже не страдаю. Ты должна понимать, что я на работе, – разозлился Рафаэль, бросив попытку сохранять вежливость в разговоре, который Бет упорно не желала прекращать. – Которую я не смогу делать как следует с головой, полной мыслями о сексе. Я ответил на твой вопрос?

– Да, как ни странно, – уже спокойнее сказала Бет, с вызовом поглядывая на него через стол. – Ты отвлекаешься, когда думаешь о том, как мы занимались любовью?

– Да, – нехотя признал Рафаэль.

– Мне тоже это не дает покоя.

– Ты…

– Рафаэль…

– Позволь мне закончить, – нетерпеливо потребовал он.

– Хорошо. – Бет примирительно подняла руки. – Я только хотела обратить твое внимание, что бифштексы горят, но если тебе это неинте… – Она прервалась, чтобы с удовольствием понаблюдать, как Рафаэль, ругаясь, гасит огонь и кухонным полотенцем разгоняет едкий дым над грилем. – Не беспокойся, я люблю хорошо прожаренную говядину.

– А я нет, – поморщился он.

– Бедняжка.

– Давай наконец пообедаем и закончим с этим. – Рафаэль положил мясо на тарелки, – Вечером мне надо кое-что сделать.

– Я могу быть чем-нибудь полезной? – спросила Бет, усаживаясь за стол. В Лондоне она могла бы встретиться с друзьями, заняться хозяйством или пересмотреть любимый фильм. А здесь, в Хэмпшире, не знала, как убить время до сна.

– Спасибо, ты уже достаточно помогла для одного дня. – Саркастически поблагодарил Рафаэль.

Бет положила себе овощей и подвинула ему салатницу. Отрезав кусочек стейка, стала жевать с видимым удовольствием.

– Восхитительный вкус! – воскликнула она, глядя через стол на Рафаэля смеющимися карими глазами.

Невинное замечание ни на секунду не обмануло его. Ее плохое настроение улетучилось без следа. На губах, будто созданных для поцелуев, играла приветливая улыбка. Она снова наслаждалась жизнью. За его счет!

– Отец рыдал бы от горя, если бы знал, как я надругался над его драгоценной говядиной, – проворчал Рафаэль с отвращением отодвигая на край тарелки обугленный кусок.

– Какое отношение мясо имеет к твоему отцу?

– Цезарь присылает сюда мясо из Аргентины.

– Твой отец выращивает скот на ферме? – заинтересовалась Бет.

– В Аргентине не фермы, а ранчо, – уточнил Рафаэль. – Скотом занимаются гаучо.

Бет видела в газетах фотографии гаучо – мужчин с обветренными лицами, суровых, как земля, на которой они работали.

– Так отец работает на ранчо? – продолжала допрос Бет, невзирая на мрачное выражение лица Рафаэля, ясно говорившее, что он не хочет углубляться в эту тему. – В пампасах ведь очень жесткий климат?

– Да, – отрезал Рафаэль.

– А что…? О, черт, я забыла вино! – Бет вскочила на ноги. Как учила ее Грейс, она заранее вынула пробку из бутылки красного вина, чтобы дать ему подышать. – Может быть, оно исправит вкус мяса.

Она наполнила два бокала и поставила бутылку в центр стола.

– Я не знаю, что может сделать эту подошву съедобной, – буркнул Рафаэль, делая глоток.

От ее глаз не укрылось, что он на мгновение замер, пробуя вино прежде, чем медленно проглотить.

– Что-то не так? – насторожилась она, пригубив свой бокал.

Грейс показывала ей, как нужно выкручивать пробку, охлаждать белое вино, давать дышать красному перед подачей, однако отличие хорошего от дешевого на вкус пока оставалось выше понимания Бет.

– Где ты его взяла? – спросил Рафаэль, осторожно поставив бокал на стол.

– В кладовой возле кухни. Думала, вино приготовлено для стола. Только не говори, что я посягнула на бесценную незаменимую бутылку, которую Цезарь приберегал для особых случаев. – Глядя на мрачное лицо Рафаэля, она имела полное право предположить самое худшее.

Перестав хмуриться, Рафаэль взял бутылку и взглянул на этикетку. Как он и думал, там стояло имя Кордоба. Вино с виноградников его семьи.

– Рафаэль?

Он нарочито небрежно расправил плечи.

– Все в порядке, – успокоил он ее тревогу, возвращая бутылку на стол. – Я забыл, что Цезарь предпочитает к грилю именно это красное вино.

Нахмурившись, Бет внимательно взглянула на этикетку:

– Твой родственник?

– Мой отец, – безрадостно улыбнулся Рафаэль.

Бет откинулась на спинку стула:

– Ты же сказал, он гаучо?

– Я сказал, что у него ранчо, – сухо поправил Рафаэль.

– Мне показалось… Так, значит, он – владелец ранчо, и у него работают гаучо, – внесла ясность Бет. – А еще у него виноградники, с которых доставлено это вино.

– Да.

– Твоя семья богата?

Рафаэль недовольно поморщился:

– Не сравнить с состоянием Наварро, но мы тоже не бедствуем.

– А я подумала… – растерянно моргнула Бет. – Впрочем, как говорится, предположение – мать всех…

– Бет! – предостерег он.

Однако она не обратила на предупреждение никакого внимания.

– Признайся, что для наследника большого ранчо и виноградников довольно необычно возглавлять чью-то службу безопасности.

Рафаэль напряженно сжал челюсти:

– Ничего странного, если это его выбор.

– Но ты сын и наследник. Почему же не участвуешь в семейном бизнесе?

– Думаю, я не обязан отвечать.

– Но разве это не естественный вопрос при данных обстоятельствах?

Бет и представить себе не могла, какие именно обстоятельства заставили его пятнадцать лет назад уйти из дома, переехать в Буэнос-Айрес и обосноваться в семье Наварро. Рафаэль не собирался рассказывать ей о настойчивых домогательствах со стороны мачехи. Когда все открылось, она сказала, что это Рафаэль уже несколько месяцев пытается соблазнить ее за спиной отца. В этой ситуации Рафаэля больше всего задело, что отец предпочел поверить жене, а не сыну…