Ковчег - Игорь Удачин

Удивительно. Но это уже не к теме свидания, а к прочим наблюдениям Занудина. В «Ковчеге» ни в чем не выявлялось дефицита, любая нелепая потребность могла быть удовлетворена. А вот кто так ловко решал хозяйственные вопросы, кто и каким образом заботился о том, чтобы «Ковчег» имел все те излишества, какими он пользовался — оставалось большой загадкой.

Однако не момент был забивать голову. Цветы пахнут, вино в наличии, красота наведена! Порядок, — закончив приготовления, удостоверился Занудин и, прихватив все необходимое, отправился навстречу своему любовному приключению.

…Кошачьей поступью приблизился он к двери с табличкой «Женщина» и очень сексуальным тембром голоса (так, по крайней мере, ему самому показалось) произнес:

— Э-э, разрешите?

— Входи, пакостник, — послышалось изнутри.

Занудин вошел и, само собой, не без интереса огляделся, погружаясь при этом в атмосферу истинного эротизма. Комната была в мягких пастельных тонах и казалась просто огромной. Занудин не сразу понял, что все дело в зеркалах, которыми были облицованы стены. Наткнувшись взглядом на свое отражение, Занудин сперва отшатнулся, а затем с достоинством поправил на лбу отбившуюся от челки взмокшую прядь. Помимо броского дизайнерского решения с зеркальными стенами, комната мало чем отличалась от комнаты самого Занудина. Разве что шкаф для одежды был раза в два, а то и в три побольше. Ах эти женщины! Занавески на окнах недвусмысленно задернуты. Над изголовьем широкой кровати висела золотистая склянка с курящимися благовониями. На самой кровати, закинув ногу на ногу, чуть ссутулившись, сидела Женщина. Она играла в тетрис…

— Устраивайся, — произнес бархатный голос.

Занудин с наскоро слепленной на лице улыбкой приблизился к Женщине. Присел рядом.

— Вот цветы, вот выпивка…

— Открывай вино, — Женщина продолжала увлеченно играть. — Черт, не успела… сволочи, как быстро падают…

Штопор и бокалы были на столе, возле кровати. Занудин без промедления откупорил бутылку и разлил вино. Женщина нехотя оторвалась от тетриса.

— За что?

— За нас.

— Банально…

— За мир во всем мире.

— Чушь…

— Пить хочется, — умоляюще посмотрел на Женщину Занудин.

— Будем!

Тонкое стекло бокалов звякнуло, и вино опрокинулось в щелки их губ. Вслед за этим Занудин полез целоваться.

— Не-ет, — отстранилась Женщина.

— Ах да, понимаю… — невпопад слетело с Занудинского языка, хотя не понимал он ровным счетом ничего.

Женщина снисходительно рассмеялась.

— Не посчитайте это издевательством с моей стороны, но хотелось бы узнать для начала, что вы собой представляете… — неожиданные переходы с «ты» на «вы» были для Женщины характерны.

— Да так. Ничего из того, что производит впечатление, — помотал головой Занудин. — Конторская крыса, как справедливо подметил Поэт.

— Я не об этом. Я о ваших отношениях с дамами.

Скривив губы, Занудин подлил в бокалы вина.

— Личные истории очень меня возбуждают, — пояснила Женщина. — Расскажите о своем первом сексуальном опыте. Иначе — если я ничего подобного не услышу — я предстану в ваших объятиях не качественнее бревна…

В мыслях Занудин признался себе, что ему хватило бы и «бревна». Но раз может быть лучше — не грешно, в конце концов, попытаться.

— Хорошо. Только случай, так сказать, еще «доопытный». Подойдет?

— Подойдет. Весьма любопытно.

На лице Занудина была написана решимость. Он уже включился в неожиданно предложенную ему игру и рассказывал:

— Имелась у меня протекция на одну работу во время учебных каникул. Лет пятнадцать мне было, не соврать. Работка — так себе, незавидная. Но хотелось прибавки к карманным деньгам — и я, не долго думая, взялся. Работодатель снабдил чудо-пылесосом на смешных таких прорезиненных колесиках и вручил список адресов. Квартиры согласно этому списку мне надлежало обойти за день. Так я и путешествовал от одних хозяев к другим и чистил им ковры и диваны. К вечеру я порядком измотался, но последний указанный в списке адрес приободрял: дом прямо против моего — считай, отделался. В воспрянувшем настроении прибыл я на адрес — и тогда уж вовсе обомлел от обломившегося на мою долю везения. Целый день выгребал сор из холостяцких берлог и коммунальных вертепов под прищуренные взгляды сварливой клиентуры. А тут… Ухоженное, проветренное жилище. Клиент — красивая женщина. Одна, кстати, в квартире. Лет тридцать на вскидку — но фигурка моей ровесницы: загляденье… Работу я выполнил быстро и на совесть. И такой у нас вышел разговор:

«Далеко вам добираться теперь, молодой человек?»

«Да нет, рядом совсем», — мотнул головой, управляясь с пылесосом.

«Может, вы чаю хотите?»

Я призадумался. Ничего себе, кумекаю, подвох…

«Чаю, увы, не хочу. Чего покрепче — не отказался бы».

Красотка хлопает ресницами.

«Покрепче?.. Покрепче — сомневаюсь. Вот, впрочем, немного вина осталось с дня рождения».

«Вино тоже, знаете, не из той оперы. Напиток для детей».

«Ну уж вы скажете…»

Молча складываю пылесос, неловко поглядываю на нее снизу вверх. Красотка все так же хлопает своими бесподобными ресницами.

«А у меня голова болит…» — томно признается она и ждет ответного хода.

«От головной боли надо аспирину принять», — советую я.

«Говорят, массаж помогает…»

«К-какие массажи?.. — я прямо захлебнулся. — Нет, я массажам не обучен».

«Конечно-конечно… Вы очень славный молодой человек. Спасибо, что заглянули и помогли нерадивой домохозяйке…»

«Сущие пустяки!» — выпаливаю я.

«Значит, пойдете?»

«Ну а чего… пора уж…» — пожимаю плечами я…

В общем, ерунда какая-то. Потом, разумеется, понял: хотела с молоденьким оболтусом заплести шуры-муры… То есть и тогда догадался, конечно — сдрейфил просто… Достаточно было повести себя иначе ― подруга, мол! сейчас сделаю массаж! удачный денек для нас обоих! я тот, кто тебе нужен на ближайший часок-другой!.. Лед тронулся бы. Всю жизнь, наверное, не забыл бы. А вот нет… Всегда на своей памяти делал только то, о чем жалел и что подкашивало… Всю ночь я не спал. Ворочался с боку на бок. С утра пораньше я послал к черту работу и явился по уже известному адресу! Она открыла дверь, но за ее спиной стоял — как не трудно было догадаться — муж… Одной рукой он обнимал ее за талию. На второй руке со слащавым выражением лица облизывал пальцы — видно, только что лакомился чем-то вкусным, жирным.

«Мальчик вчера пылесосил у нас ковры. Я тебе рассказывала», — красотка зевнула.

«Му-у», — нечленораздельно промычал на это муж, обсасывая пухлый мизинец.

«Я… зашел узнать, нет ли каких жалоб, нареканий», — ляпнул я первое, что пришло в голову.

«Му-у, — снова промычал муж-осеменитель. — Ты что, не дала ему чаевых?»

«Ой! — ее глаза наигранно округлились. — Я и вправду забыла…»

В мой нагрудный карман опустилась купюра. Дверь захлопнулась. Я ушел…

Занудин замолчал и так убавился в размерах, будто бы его выпотрошили.

— А следующий, удачный опыт? — выдержав паузу, поинтересовалась Женщина.

— То есть историй двадцать, провальных, пока я не сообразил снять барышню за деньги, можно опустить? — уточнил Занудин.

Женщина была явно сбита с толку. Задумалась. Налегла на вино.

— Все так плохо было, да?

Занудин сделался серьезным.

— Когда я пытался раскрепоститься, взять быка за рога, по-гусарски напивался и бравировал — оказывалось, что хорошую женщину отпугивает мое актерство, мое саморазрушение и беспардонность. Когда начинал увлекаться излишней порядочностью, лепил из себя скромнягу — становился неинтересным…

— Надо просто быть самим собой, — напевно воскликнула Женщина, с усилием улыбаясь. Она ласково потрепала Занудина за шею.

— Я не умею… не знаю, что значит быть самим собой…

Занудин потянулся за вином — но вино, оказалось, кончилось.

— Ексель-моксель, — еле слышно пробурчал Занудин, переставляя опорожненную бутылку на пол.

Наступила тишина.

Занудин понимал, что молчать нельзя. Нужно обязательно что-то говорить.

— А вот еще тема! Меня всегда раздирали противоречивые страсти. Добиваясь женщины, я неуклонно начинал терять к ней интерес. Ведь чтобы почувствовать уверенность в отношениях, надо полюбить в первую очередь себя, выудить все свои самые лучшие качества наружу. И тут-то, вместе с ними, увлекаясь ненужным сравнением, ты начинаешь замечать недостатки той самой женщины, которую так желал покорить. Ее несовершенность. Вернее — те различия, которые хочешь не хочешь делают вас чужими. Бац! Все рушится…

— Закрой глаза, — перебила Женщина изменившимся грудным голосом.

— Что?..

— Глаза закрой.