Когда дьявол пляшет - Джон Ринго

Внутреннюю часть Бронированного Скафандра ГалТеха заполнял полубиотический противоударный гель. Серебристый гель являлся средой, содержавшей миллиарды наннитов, которые кормили солдата ББС и заботились о нем, но также служил для предотвращения повреждений от ударов на высокой скорости. Так как они воздействовали на голову так же, а то и сильнее, чем на любую другую часть тела, гель заполнял шлем со всех сторон, оставляя лишь маленькое открытое пространство для глаз, рта и ушей. Внешняя поверхность шлема была непрозрачной; то, что внутри брони видела «Протоплазменная Разумная Система», являлось весьма удобной реконструкцией внешнего окружения. Эта «реконструкция», в свою очередь, передавалась в глаз миниатюрной оптикой, смонтированной на внутренней поверхности шлема. Подобная же звуковая система выдвигалась из стенки скафандра и входила в ушной канал, позволяя слышать звуки, а в карман вокруг рта подавался воздух.

Эта конструкция, которую кое-кто считал чересчур навороченной, сослужила О’Нилу хорошую службу на Диссе. Там, когда все уперлось в стену, когда для прямой поддержки захватчиков прибыл боевой крейсер послинов, он пошел по единственному пути к «победе», который видел, и использовал последнюю каплю энергии своего скафандра, чтобы долететь до корабля и вручную подорвать магнитную мину, состряпанную из содержащих антиматерию предметов.

Он сознавал тогда, что совершает самоубийство; поэтому даже послал записку своей жене. Но благодаря ряду маловероятных событий и конструкции скафандра, он выжил. С тех пор многие бойцы выжили почти в столь же напряженных ситуациях, хотя ни одна не была настолько напряженной, и в те дни никто не использовал термин «чересчур навороченный». «Ужасно дорогой», да. Командный скафандр стоил почти как небольшой фрегат. Но не чересчур навороченный.

Броня также давала колоссальные возможности управления, которые были и благословением, и кошмаром. Старший по званию мог управлять каждым аспектом сражения, вплоть до самого мелкого действия подчиненного. Что являлось кошмаром. Однако она также позволяла командиру составить очень детальный план в графическом виде, затем контролировать события и вмешиваться, при необходимости, когда план шел наперекосяк.

Сейчас, впрочем, это позволяло майору вносить последние изменения одновременно со своими командирами рот и штабом, стоя при этом на дне реки Джинеси.

— Говорят, у нас есть дополнительный батальон артиллерии, — продолжил он, добавляя к схеме иконку работающей по вызову артиллерии. — Это все еще не то, что я бы предпочел для этой атаки. Но думаю, что это все, что мы можем получить в срок меньше пяти или десяти дней. И если мы станем ждать так долго, все, что мы на деле получим, это лишь больше послинов.

Это оставляет в нашем распоряжении около двух бригад, но только одна из них полностью устойчива и эффективна. Эта бригада начнет с «Времени-до-цели» по нашей начальной области движения. При наличии удачи она размажет послинов на нашем пути, и он окажется просто прогулкой в парке.

— Ве-е-ерно, — сказала капитан Слайт под всеобщие смешки. Капитан проделала длинный путь от зеленого лейтенанта, вступившего в роту Майка перед первым приземлением послинов, и рота, прежде бывшая ротой Майка, ее уважала. Ей также доверял и командир батальона.

— Когда мы пойдем вперед, наш правый фланг станет вровень с каналом, — указал Майк. — Так что он будет прикрыт. Но наш левый фланг окажется открытым, как выпотрошенный кит.

— Я думал, у нас будет завеса заградительного огня, которая его прикроет, — сказал капитан Холдер. За левый край отвечал командир роты «Чарли».

— И она будет, — сказал Майк с невидимой гримасой. Он поработал над жвачкой и сплюнул в полость, которую образовал отчасти наделенный даром предвидения гель. — Но Дункан определяет батальон, ответственный за заградительный, как «шаткий».

— Кто ему это сказал? — спросила Слайт. Иконка координатора артиллерии твердо зафиксировалась на холме, что прежде занимал командир батальона, и в основном по тем же самым причинам. Среди прочего, холм предоставлял отличный вид на поле битвы. Но что более важно, он предоставлял отличный обзор поля битвы комплекту датчиков скафандра, и то, что скафандры могли сделать с этой информацией, продолжало всех изумлять. В том числе время от времени и приборы искусственного разума, которые приводили скафандры в действие.

Однако артиллерия, которой полагалось поддержать натиск, размещалась в нескольких милях дальше, а отнюдь не около местоположения эксперта батальона по артиллерии.

— Я так понимаю, что он на связи с Координатором Артиллерии Десяти Тысяч, — высокопарно ответил Майк.

Офицеры захихикали с мрачным юмором.

— Полковник, я задам вопрос в последний раз, — с мрачной улыбкой сказал капитан. Младший офицер был хрупкого телосложения, с кожей шоколадного цвета и в ярости. Более того, его репутация была хорошо известна.

— Капитан, по-другому никак не получается, — серьезно сказал старший офицер. — Орудия добираются до места так быстро, как могут. Я знаю, это не соответствует стандарту, но происходит с максимальной для этого подразделения скоростью. Вы должны понять, мы не какое-то суперподразделение…

— Вот именно, полковник, — выплюнул в ответ капитан. Для большинства офицеров это было бы самоубийством, но Керен, и любой другой из Шести Сотен, уже изведал, что такое самоубийство. Самоубийством было сгрудиться вокруг Мемориала Вашингтону, почти без боеприпасов и без всякой надежды, потому что ты предпочел завалить курган телами своих мертвых, чем отойти назад хоть на ярд. И одной вещью, которую Шесть Сотен никогда и ни за что не принимали, было оправдание. От кого угодно. — Вы есть то, что вы есть, — батальон артиллерии Сухопутных Сил Соединенных Штатов. И от вас ожидают соответствующего поведения. И если ваша команда не выведет стволы в параллель в следующие три минуты, готовые к стрельбе, я буду просить о вашем снятии. И генерал Хорнер издаст соответствующий приказ. И затем я приму командование этим батальоном. Если мне придется убить каждого члена этого подразделения, пока я не доберусь до последнего десятка здравомыслящих и знающих свое дело людей, я так и сделаю, чтобы начать стрелять по цели. Я выражаюсь совершенно ясно?

— Капитан, мне плевать, кто вы, — резко сказал полковник. — Я не приемлю тон такого рода ни от какого чертова О-3.

— Полковник, — холодно произнес офицер, — я пристрелил многих старше меня по званию, кем был недоволен. Вам обидно, что вас оттрахал какой-то капитан, — мне насрать на вашу обиду. Вы не знаете своего дела, и возиться с вами у меня нет времени. Выбирайте одно из трех: командовать, подчиняться или умереть.